Александр Железняк - Щит [СИ]

Но время идет, ко всему привыкаешь. Так и тут привыкли через пару недель. И, видя их довольные рожи, не решусь урезать им питание – уж я-то в этом понимаю, как никто другой. Кстати, и не толстею ни разу, несмотря на усиленный рацион – видимо, организм подстроился за столько лет голодания поглощать ровно столько, сколько нужно. И обжираться сверх меры не в состоянии физически: лишнее не лезет, так что смакую каждую крошку, хотя после прерывания голодания мог и пару сухпайков схомячить, ну так тогда организму для восстановления нужен был строительный материал, а сейчас все, вероятно, пришло в норму.

Мальчишек, особо не заморочиваясь, называл Рыжий, Ушастый и Длинный – вроде не обижались или только вид делали. История их пролила свет на некоторые аспекты жизни местного общества, касающиеся самого его дна.

Лет им было по пятнадцать, двое жили с матерями, Длинный жил в клане. С деторождением и воспитанием тут как. Забеременела, значит. Если в браке, то все согласно контракту: в нем прописано, кто кого чем обеспечивает и кто рожденного ребенка воспитывает. Если не в браке, то до родов подкормят и слегка полечат, а после или пособие получает, или в приют сдает. Если смотреть на примере Длинного, то у них в клане человек двадцать душ. Во главе стоит патриарх, которому принадлежит все имущество и все средства, зарабатываемые членами клана, также все считались его детьми, внуками, правнуками и далее по списку, ведь патриарху уже за 150 лет перевалило. Клан держал кафе, доходный дом (сдавали комнаты) и что-то вроде ломбарда/универсального магазина на поверхности планеты и мастерскую на станции. Все взрослые члены клана осваивали специальности, которые выбирал патриарх. Он же платит за базы. И они работают или на семейных предприятиях, или где патриарх посчитает более выгодным. Отношения взрослых членов клана в данном случае стандартны: муж, жена, но дети общие. Дети до совершеннолетия тоже являются орудиями производства ограниченного применения и, если что наработают, должны тащить в клан. И наказание за нарушение одно и для детей, и для взрослых – изгнание из клана. Детей – в приют, взрослых – с голой попой, а могут еще на дорожку руки-ноги поломать. В 18 лет дети решают: либо остаться в клане, и клан вложится в нейросеть и базы по усмотрению патриарха, либо получать сертификат на базовую нейросеть и идти куда угодно, то есть на что интеллекта хватит и где сеть в долг получше поставят, – в вояки там или в корпорацию.

Так как дохода от ребенка ожидать не приходится, то по минимуму, авансом на будущее, детей обеспечивают – солдатский сухпай в день, комбез и планшет. Если доход будет приносить больше, чем на него тратится, то могут и офицерским сухпайком премировать. Планшет каждому ребенку от государства положен, на нем обучающая игровая программа есть – вот, как ребенок сидеть сможет, ему планшет в руки, и вперед, осваивать алфавит, чтение, счет и основы жизни в Содружестве.

Рыжий с Ушастым жили с матерями, которые таращились в никуда, смотря сериалы, или валялись под воздействием планетарки или наркотиков, если удавалось подработать где-нибудь. От империи им платили два кредита в день и обеспечивали муниципальным жильем до совершеннолетия ребенка. Вот они оба, когда подросли, вылезли на улицу из каморки, по недоразумению именуемой жильем, в поисках заработка, так как к криминальной деятельности призвания не проявили (или попробовали, но не понравилось, что вероятнее).

По их рассказам, жизнь детдомовских не слишком отличается от их. Разница лишь в том, что на ночь они должны возвращаться в приют, где и находятся под приглядом искина. Правилами приюта конфликтные ситуации и неадекватное поведение искин пресекал выстрелом из шокера, и об буяна все дети потом «случайно» спотыкались и отдавливали ему конечности. Главное ночное развлечение в приюте – спровоцировать и подставить под шокер. Правда, можно заиграться, и искин уложит рядышком, и уже сам станешь предметом веселья. С утра выдают сухпай, и можешь или сидеть в приюте под защитой искина, или идти на улицу.

На улице выбора два

. Первый – это группой или сам по себе идти на работу, которую можно найти или по галонету, если есть деньги на его оплату, или по знакомству. После совершеннолетия такие, в зависимости от уровня интеллекта, становятся местными работягами или разбредаются по планете или империи в поисках лучшей доли.

Второй – это сам или в составе банды днем грабить заезжих или местных, которые не могут дать отпор, а вечером отлавливать возвращающихся в приют и по домам детей и беззащитных взрослых, за которыми не стоят профсоюзы, кланы и корпорации, чтобы отнять дневной заработок и имущество, которое потом можно сдать в ломбарды. Орудия производства – шокер у тех, кто покруче, или кулаки и дубины. Ножами в основном не пользуются – нарушение закона о сохранении жизни разумного и четырнадцатилетнего на рудники отправит, если докажут, конечно.

Если те, кто выбрал этот путь, не попадутся местному аналогу полиции, после чего им закроют выход из приюта, и не будут убиты в разборках банд, то пополнят ряды взрослых банд, пока не попадутся и не будут отправлены на рудники.

В обоих случаях группой, как правило, легче нападать и давать отпор, чем поодиночке исподтишка напасть или проскользнуть незаметно. Эта троица объединилась по принципу места проживания и занималась заработком. По их словам, отбиться получалось два раза из трех, но, может, и заливают.

До совершеннолетия им еще далеко, так что планов у них пока нет, одни мечты.

Хотел их научить горелкой пользоваться, но однорукий сказал, что бесполезно – без выученной лицензионной базы подтвердить не получится.

А я как тогда подтвердил?

Однорукий сначала на все вопросы отмалчивался, но со временем разговорился – работа в команде сближает, а, как оказалось, он игроком был командным и на подсознательном уровне тосковал, когда пришлось трудиться одному, но, поработав со мной в паре, отмяк.

Опустим историю его детства – она отличалась от истории местных мальчишек лишь именами и эпизодами. В восемнадцать решил пойти в армию, польстившись на продвинутую нейросеть и импланты, по уровню интеллекта и габаритам попал в абордажники. Потом постановка нейросети и имплантов, изучение баз под разгоном перемежалось тренировками в тренажере, позже приписали к кораблю в абордажную партию. Пятнадцать лет была жизнь, полная тренировок, пота и крови.

Потом не стал продлевать контракт и ушел в наемники, опять-таки абордажником. В один далеко не лучший момент на конвой, сопровождаемый их командой, напали пираты, и пришлось идти на захват. Но из двух абордажных ботов до корабля добрался только один. Сопротивление подавить не удалось, и корабль пиратов смог уйти, а все коллеги погибли, и только его, с оторванной рукой, взяли в плен. Последнее, что запомнил, это пытки и применение спецпрепаратов, в результате чего перевел со своего счета все средства.