Ирина Антонова - Курсант Ронас

Эйд пару мгновений молча рассматривал меня, а потом, будто приняв какое-то решение, шагнул в мою сторону. Ухватив меня за руку, он почти бегом направился к парковке. Я в ступоре, не понимая, что происходит, практически бежала за ним.

— Куда мы направляемся? — я старалась не отставать от Эйда.

— Ты никуда не полетишь, — уверенно произнес он. — Я чувствую тебя, еще с той самой операции с нейром. Мы сейчас полетим ко мне, ты переоденешься, а затем узаконим наши отношения.

— Что? — я бы в шоке остановилась, но Эйд упрямо тянул меня в сторону своего припаркованного скайера. — Но…

И пока я осмысливала его слова, меня усадили на пассажирское сиденье, а мне оставалось лишь всматриваться в его лицо. В голове был сумбур.

— Это шутка такая? Почему ты мне раньше не сказал?

Он запрыгнул в кресло пилота и резко поднял скайер в небо.

— Сейчас говорю, — раздраженно произнес он.

Я вздохнула поглубже и осторожно переложила спящего нейра на заднее сиденье, так как пристегивающаяся сумка осталась в комнате, а от волнения я могла неосторожно стиснуть малыша. Тот факт, что Эйд меня чувствует кружил голову, и радоваться этому мешало сожаление и разочарование — я-то его не чувствую. А должна!

— Послушай, ты разве не помнишь? Я же говорила, что должна чувствовать своего мужчину. А тебя я не чувствую! В связи с этим я не буду нарушать правила. Мы не сможем создать пару.

— Ошибаешься, родная, — едко и раздраженно бросил Эйд, — по закону для заключения нашего с тобой брака достаточно того, чтобы я тебя чувствовал. Это условие соблюдено. Так что ты станешь моей женой.

Почему этот мужчина всегда думает только о себе? Почему мои доводы никогда не принимаются в расчет? Я начала задыхаться от возмущения:

— Они будут спрашивать и моё мнение, между прочим. И я отвечу нет!

— Ты ответишь да, — нарочито спокойно, но со стальными нотками произнес мой якобы будущий муж.

— Я сказала нет, — меня затопило какое-то упрямство. И несмотря на то, что на самом деле мне хотелось быть его женой, всё равно не могла отказаться от мечты чувствовать своего мужчину. Я росла с живым примером перед глазами. Я видела как боготворят друг друга мои родители. Как они общаются эмоциями, обходясь без слов. Как сопереживают друг другу. Я хочу также! Я знаю, что и у меня так может быть! На меньшее я не согласна!

— Ты, конечно, у меня упрямая, но и я не покладистый. Мне достаточно того, что ты не выполняешь мои приказы на службе. Поэтому будь добра дома не перечить мне. Еще раз: мы летим переодеваться, а потом на регистрацию.

От возмущения я не могла подобрать слов, глупо хлопая глазами. Но это оцепенение длилось недолго, в чувство меня привела ярость.

— А ты заставь меня. — Я даже возгордилась твердостью, прозвучавшей сейчас в моем голосе.

Эйд бросил на меня горящий взгляд и резко снизил скайер. Оказывается, мы уже прилетели. Я демонстративно сложила руки на груди, даже не пытаясь выйти наружу. Но это его нисколько не остановило. Он практически выдернул меня из сиденья, и, поставив на ноги, прижал спиной к прохладному боку скайера. А в следующее мгновение вдруг впился в мои губы, жестко целуя и доказывая своё превосходство. Моя злость от этой демонстрации доминирования не только не утихла, но и разгорелась с новой силой. Так значит, да? И вместо того чтобы оттолкнуть его, я начала отвечать так же жестко, грубо и жадно, прикусывая его губы и на каждый выпад языка отвечать тем же. Оторвавшись от меня, он рвано задышал, осыпая горячими поцелуями уже моё лицо и спускаясь к шее.

— Просто молчи, Ари. Хотя бы раз не перечь мне. Пожалуйста… — он почти простонал, прорычал это. А затем подхватил меня под ягодицы, вынуждая обхватить его ногами и понес в дом.

И это последнее «пожалуйста» подействовало на меня как пожарная пена на полыхающее пламя. Я невольно расслабилась, отпуская себя и позволяя желанию заглушить все остальные чувства. Эйд чутко уловил перемену в моем настроение и сразу же сменил грубый напор нежностью. Отстранившись лишь на мгновение, он прямо посмотрел в мои глаза, выискивая что-то в их глубине, и еле слышно прошептал:

— Никогда тебя не отпущу. Ты моя, слышишь?

А затем вновь наклонился, не ожидая ответа, и продолжил нежно целовать всё докуда дотягивались его мягкие губы.

Я потерялась в своих ощущениях. Вместо того чтобы думать головой, я безоговорочно нырнула в будоражащие эмоции, которые во мне рождал Эйд. Его прикосновения, поцелуи, горячий шепот. Он будто не мог насытиться мной. И при каждой моей попытке остановить всё это, тут же нашептывал что-то волшебное, что сбивало меня с мысли и заставляло забыть кто я и где. Да и связные мысли быстро покинули мою голову, я уже не помнила почему мы не можем быть вместе, почему нужно остановиться и зачем я хотела улететь. Я потеряла себя, слышала и ощущала только Эйда: его голос, его горячее тело, губы, руки. Сама с нетерпением и неистовством отвечала такими же жадными прикосновениями и поцелуями. Я вдыхала его запах и не могла надышаться, я пробовала на вкус, и не могла насытиться, я пыталась сказать в ответ как его люблю, но получались лишь несвязные всхлипы и стоны. И я никогда не забуду, как это восхитительно — быть наполненной мужчиной, которого любишь. Дарить ему свои эмоции, зная, что он обязательно их почувствует.

Я медленно приходила в себя, всё еще пытаясь отдышаться, а мозг уже атаковало множество мыслей. Хотя сожаления не было. Была скорее попытка осознания всего произошедшего за последние сутки: Эйд меня чувствует, он знает, что я его люблю, я его не чувствую, и, о вселенная! — я оставила нейра в скайере!

— Не смей раскаиваться. — Тут же раздалось над ухом.

— Мы бросили нейра в твоем скайере… — получилось прохрипеть, потому что голос вдруг оказался осипшим.

Я заглянула за плечо Эйда: я сижу на спинке дивана, так как дойти нам удалось только до гостиной. Именно сижу, обхватив своего мужчину руками и ногами… А Эйд стоит передо мной, стискивая в крепких объятиях. Я полностью раздета, а вот он так и не снял до конца комбинезон и теперь тот практически связывал ему ноги. Хотя это нам нисколько не помешало.

— То есть раскаиваешься ты только по этому поводу? — в его голосе прозвучала улыбка и я подняла наконец-то на него глаза. Действительно, улыбается, довольный такой…

— А чего это за выражение на твоем лице? — Я прищурилась, хотя тоже против воли начала улыбаться.

— Это, моя родная девочка, называется счастье. Я тебя чувствую, ты меня любишь, разве может быть что-то прекраснее этого?

И после последовал сладкий поцелуй, такой нежный, такой правильный… Но моё упрямство не так просто заткнуть:

— Эйд, я всё еще не чувствую тебя. Ты разве не боишься, что в один день я вдруг почувствую другого мужчину?