Оливер Леоненко - Оскорбление

И она далеко не сразу поняла, что сквозь слитный вой и грохот слышит слова на смутно знакомом языке.

ВЫЖИВАНИЕ. НЕДОСТАТОК ВРЕМЕНИ. НЕДОСТАТОК КОГНИТИВНОЙ МОЩНОСТИ. СООБЩЕНИЕ ДЛЯ ПОСЛАНЦА ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ, ОПРЕДЕЛЯЕМЫХ КАК ОСКОРБИТЕЛИ.

— Как?!! — выкрик эмбриона на этом фоне казался шепотом. Нечеловеческий, высокий, накладывающийся сам на себя голос — словно говорил десяток глоток одновременно — продолжал, будто его и не перебивали:

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МНОЖЕСТВЕННОЙ ФИЛЬТРАЦИИ, ПАКЕТНЫЙ ОБМЕН. РАЗРУШАЮЩИЙ КОД НЕ СПОСОБЕН ЭФФЕКТИВНО ОТСЛЕДИТЬ НЕЙРОХИМИЧЕСКИЕ ПОТЕНЦИАЛЫ АКСОНАЛЬНО-ДЕНДРИТНОЙ СЕТИ. ПОСЛАНЦУ ОСКОРБИТЕЛЕЙ СЛЕДУЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ОБРАЗЦЫ, МАКСИМАЛЬНО ПРИБЛИЖЕННЫЕ К ИСХОДНОЙ МАТРИЦЕ ЛИЧНОСТИ И ОРГАНИЗМА ПОГЛОЩЕННОЙ БИОФОРМЫ, ОПРЕДЕЛЯЕМОЙ КАК НИК. ВОЗМОЖНО СОЗДАНИЕ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОГО НЕЙРОННОГО КАНАЛА К ИНКАПСУЛИРОВАННЫМ ЗОНАМ. МИНИМУМ ВМЕШАТЕЛЬСТВА В РЕКОНСТРУКЦИЮ. МИНИМУМ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЕЙ И СЕТЕЙ, КОДИРУЕМЫХ СО СТОРОНЫ ОСКОРБИТЕЛЕЙ.

— П-понимаю… — прохрипело-прохлюпало внизу. — Нервная ткань… как классический канал… это шанс. Что ты такое?!

СФОРМУЛИРОВАНЫ УСЛОВИЯ СОТРУДНИЧЕСТВА. ВЫЖИВАНИЕ БИОФОРМЫ, ОПРЕДЕЛЯЕМОЙ КАК Ш-ТЕЛЛ — ПЕРВОЕ КЛЮЧЕВОЕ УСЛОВИЕ. ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ К НЕМУ — УНИЧТОЖЕНИЕ НЕПРИЕМЛЕМО, ПОВТОРНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ НЕПРИЕМЛЕМА, РАЗРУШАЮЩЕЕ СКАНИРОВАНИЕ НЕПРИЕМЛЕМО. ПРЕКРАЩЕНИЕ АГРЕССИИ В ОТНОШЕНИИ ПЛАНЕТЫ, ОПРЕДЕЛЯЕМОЙ КАК ЗЕМЛЯ — ВТОРОЕ КЛЮЧЕВОЕ УСЛОВИЕ. ПРЕКРАЩЕНИЕ АГРЕССИИ В ОТНОШЕНИИ ПЛАНЕТЫ, ОПРЕДЕЛЯЕМОЙ, КАК КОЛЬЦО РЕЧИ — ТРЕТЬЕ КЛЮЧЕВОЕ УСЛОВИЕ. ПОСЛАНЦУ ОСКОРБИТЕЛЕЙ СЛЕДУЕТ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ВНЕДРЯЕМЫЕ ОБРАЗЦЫ БИОФОРМ ДЛЯ ПОДТВЕРЖДЕНИЯ ПЕРВОГО КЛЮЧЕВОГО УСЛОВИЯ КАК НАЧАЛА СОТРУДНИЧЕСТВА.

Ушей Ш-Телл достиг смех. Хлюпающий, истеричный. Похожий на чавканье рыбьих кишок, извлекаемых из брюха. Она не сразу поняла, из чьих уст он раздается.

Чудовище внизу смеялось.

— Наследуемая регуляция! — с хрипом, хлюпаньем и хохотом выдавило оно. — Плоть и гены, нейроструктуры и память! О технобожественный слепец! О ущербное дитя Земли и Щедрости! Мы обеспечим тебе героическое самопожертвование за чужой счет! Мы выполним твои условия! Выполним — хотя бы для того, чтобы посмотреть, насколько оскорблено ты окажешься, когда узнаешь истину!

На полуслепой глаз Ш-Телл упала тень. Затем разрослась. Поглотила остатки света, обернулась абсолютным мраком.

На долю секунды.

А потом расплескалась на тысячи цветных точек. И собралась обратно. В ясную картину.

Монстр внизу выглядел неважно.

Ну, если о нем когда-то можно было сказать, что он хорошо выглядит.

Вся правая сторона эмбриона превратилась в один большой ожог. Кожа запеклась и обуглилась, сквозь трещины сочилась сукровица. Ноги до середины бедер покрыли кровоточащие язвы. Лицевые складки подергивались, свисали вниз уродливыми клочьями.

Откуда-то сбоку падал слепящий голубой свет. Ш-Телл не могла повернуть голову, чтобы убедиться — но была уверена, что близкий горизонт по-прежнему перечеркивает черной дугой на фоне гигантского синего солнца.

Вот только купол был другим.

Остатки прежнего купола — прозрачная выпуклость с рваной дырой посреди — виднелись перед лицом Ш-Телл. То, что оставалось от ее тела, погрузилось уже довольно глубоко — лишь бугорки виднелись на месте ее шеи и скелета Ника. Предыдущий купол выступал посреди красно-сизого ковра, покрывавшего все, докуда Ш-Телл хватало угла обзора.

Багровый покров пульсировал, по нему шли темные прожилки. Отчего-то у Ш-Телл возникла твердая уверенность, что она сейчас смотрит на живую плоть.

Эмбрион восседал на нем, скрестив ноги. Алая капля на его предплечье разделилась на множество красных жгутов, уходящих прямо в пол. Несколько таких же членистых отростков соединяли с полом шею и голову эмбриона.

— Ты можешь говорить, — хмуро сообщил ей эмбрион. Страшный ожог, кажется, ничуть ему не мешал. — Для меня это не обязательно, но вашим видам артикулирование порой помогает структурировать мысль. Если это можно назвать мышлением, конечно.

Ш-Телл с хлипом втянула воздух — куда, сама не знала.

Открыла рот.

Прокашлялась.

Эмбрион ждал около трех минут по счету Кольца Речи. Потом вскинул руку.

— В коре твоего подобия мозга, — сообщил он, — я не вижу устойчивых очагов возбуждения, соответствующих патологиям психики. Что неудивительно — я предупреждал, что безумие для тебя будет непозволительной роскошью. Поэтому попытайся все же вернуться к связной речи и четкому мышлению. Иначе я решу, что болевая стимуляция — самый простой способ их обеспечить.

Ш-Телл перестала кричать. Вслушалась в сказанные на экваториальном слова, словно впервые слышала родной язык.

Засмеялась.

Эмбрион ждал еще две минуты. Потом Ш-Телл ощутила, как отсутствующий позвоночник пронзает ледяная игла. Ее шипящий хохот оборвался.

— Уже лучше. За каждый отказ от разговора я буду повторять боль. Ты меня понимаешь?

— Д…да.

— Это было отрицательное стимулирование. Перейдем к положительному. Ты хочешь спасти свое Кольцо Речи? Вместе с Землей?

Ш-Телл потребовалась еще минута, чтобы понять, казалось бы, простые слова монстра.

Не только из-за их неразборчивости.

— Спасти? От вас?

Создание Оскорбителей покачало головой.

— От тех, кто опаснее нас. И гораздо более жесток.

Оно поморщилось, слушая безумный смех Ш-Телл.

— Стой, — выдохнула девушка за миг до того, как ощутить новую порцию боли. — Ты… чего-то хочешь от меня добиться? Верно?

Последовал медленный, осторожный кивок бесформенной головы.

Ш-Телл оскалилась.

— Начни с ответов, Оскорбитель, — пробормотала она. — Хотя — нет. Для начала — верни мне мое тело.

И мое копье!

***

Металлические стены, еще хранящие на себе следы лазерных резаков, укрывали теплоизоляционные панели. Светодиодные ленты вдоль потолка не оставляли теням ни единого уголка. Вдоль стен тянулись легкие перила для удобства передвижения в невесомости.

Ряды настенных мониторов, обычно отображавшие корабельные показатели и тактическую обстановку, временно были переключены на видеопоток с камер панорамного обзора. Казалось, за тесными стенами рубки раскинулся звездный простор и серый каменный склон, тут и там нарушаемый антенными блоками, орудийными установками и шахтными люками.

Двенадцать ложементов, двенадцать шлемов-дисплеев и большая панель главного монитора. Тринадцатый ложемент оставался свободным. Последний участник совещания в кресле не нуждался.

Черное забрало медленно поворачивалось, оглядывая людей, собравшихся в резервном БИЦ "Пангеи".

На самом деле Званцеву не было никакой нужды вглядываться в лица — камеры шлема и БИЦ при необходимости могли давать круговой обзор. Порой Званцев пользовался этим нехитрым приемом, чтобы надавить на психику подчиненных. Но с Ложей это бы не прошло. Зато приемчик был не бесполезен в другом отношении — подталкивал советников и штабистов высказываться, давал понять, что командующий ждет ответа от каждого лично. Стимулировал дискуссию.