Оливер Леоненко - Оскорбление

***

Стемнело. В кустах заливались соловьи и лягушки, составляя вездесущей и невидимой охране компанию на очередном дежурстве. На западе облака еще слегка отсвечивали зарей, противоположную сторону неба подсвечивали огни близкого мегаполиса.

Но яркую звезду над горизонтом не мог затмить ни закат, ни городская засветка.

— Итак, три года? — переспросил один из двоих мужчин, расположившихся на открытой террасе. На дубовом столе остывал шашлык и согревалось пиво. И гостя, и хозяина дома они волновали значительно меньше, чем несколько цветных распечаток между ними.

— Похоже, выйти на пенсию мне уже не светит, — без улыбки пошутил второй. — Три года и шесть кораблей. Пулковская обсерватория подтвердила американские данные. Послезавтра мы намереваемся официально объявить о введении военного положения.

— Наконец-то, — хмуро бросил первый. — Хоть подразгребем наш традиционный бардак, прежде чем начнется.

— Постарайся не ляпнуть этого перед камерами, — поморщился хозяин. — Мне и так дорого обошлись твои шуточки, особенно последняя, та, что про чужаков и оружейный рынок.

— И что я такого сказал? — голос известного политика на какую-то долю секунды зазвучал, будто голос обиженного школьника. Впрочем, тут же вернув себе серьезность. — Если бы не чужаки, нашим оборонщикам и не снились бы такие контракты, как те, от которых они жируют сегодня!

— Избирателям объясняй, а не мне, — произнес хозяин резко. — Ладно, проехали. Что Андрей Иванович?

— Пятьсот восьмидесятую серию обещает закончить через два с половиной годика. А вот по убежищам-десятитысячникам все очень грустно. Даже в холодную войну за такие проекты что мы, что янки брались только на бумаге.

– Что ж. Благо хоть, что наши космонавты худо-бедно успевают состыковать национальную ПРО с китайцами и западниками, — заметил второй. Гость молча поднял со стола одну из фотографий, скользнул устало-злым взглядом.

Четкость изображения оставляла желать лучшего. Рядом с пятном голубого свечения на черном фоне виднелась лишь тусклая треугольная тень, сужающаяся к дальнему от свечения концу. Следующая фотография запечатлела светлый эллипсоид, который вытянутым кольцом охватывали восемь таких же ярко-голубых огней. Третья фотография изображала плавно переходящее в светлый сгусток продолговатое пятно.

— Даже завидно, — признался гость. — Заокеанским чертям прилетело не одной — двумя инопланетными бомбочками. А они тем не менее готовятся встречать гостей на дальних подступах. Мы такого себе позволить не можем.

— На подступах? — хозяин хмыкнул. — Я бы это скорее назвал, кхм, проведением разведки боем. Я при всем желании не могу поверить, что созданий, превративших из межзвездного пространства в руины восемь крупных мегаполисов, можно остановить несколькими керосинками с ядерным зарядом.

— Можно подумать, на наших ракетах не то же самое, — гость вздохнул. — С той только разницей, что мы их собрались подрывать над своими же городами.

— А что ты посоветуешь? Сдаться? До сих пор мы не получили от пришельцев даже требований о капитуляции, — заметил спокойно второй собеседник.

— А сдался бы? — гость вскинул голову.

— Не провоцируй, — хмуро велел хозяин.

Чужая звезда медленно поднималась над горизонтом. Вслед ей скользили объективы десятков телескопов и миллионы ненавидящих взглядов.

— Что посоветую… — пробормотал гость со злобой. — Да нечего мне посоветовать. Кроме того, что и так все знают. Рассредоточение, эвакуация, мобилизация, перевод на военные рельсы и прочее дерьмо. Потрепыхаемся перед концом.

— Вот этого уж точно не вздумай ляпнуть на камеру.

— А то что? Расстреляешь за пораженческие настроения?

— Думаешь, не смогу? А я, между прочим, два часа заучивал наизусть "Братья и сестры!" и далее по тексту.

Гость вскинул голову.

— Шутишь?

— Я шучу, разумеется, но обращение будет, сам понимаешь. И тебе советую озадачить своих спичрайтеров чем-нибудь патриотическим. Ты не забывай, твоя должность тоже обязывает к публичным выступлениям.

— Сделаю, — кивнул гость. — Слушай… Ты хоть на секунду веришь, что у нас хоть какие-то шансы?

Последовал тяжелый вздох.

— Я последние полгода — если честно — не верю вообще ни во что. Кризис за кризисом, ни на кого нельзя положиться, все как будто с цепи сорвались — а потом вдруг Это. Ну что? Если мы угодили в "Звездные Войны", нам надо следовать законам жанра. Мы должны воспитать свое поколение Люков Скайуокеров, а еще лучше, кхм, Гастелло и Маресьевых, и взорвать их Звезду Смерти или то, что пришельцы запустили в нашу сторону.

Оба невесело засмеялись. Лягушки продолжали заходиться в истерике, дерзко игнорируя огненный знак, подымавшийся над горизонтом.

***

Они были молчаливы. Речь требовала энергии, а энергию они расходовали очень скупо. У них было слишком много способов ее потратить.

Они мчались сквозь заполненную звездами ночь. Прятались в облаках протопланетных дисков, скрывали выхлоп в пламени фотосфер, расидывали полотнища поглощающих завес, ныряли в пращи нейтронных звезд. Они хорошо умели прятаться.

Их было двенадцать.

Когда-то, в начале начал, в путь отправилось шестнадцать.

Один из сторожей оказался везуч и силен. Его атаки и защиты сложились в очень удачную — для стража — комбинацию. Так их стало пятнадцать.

Неосторожный ли маневр выдал их местоположение, оказался ли снабженный мощным передатчиком зонд слишком близко к узловому кольцу, но из пустоты ударила меткая релятивистская шпага, не оставив времени на защиту с уклонением. Так их стало четырнадцать.

Жертва и сама знала толк в оскорблениях. Остры были ее насмешки, сочащиеся гамма-излучением, весомы проклятья, жгущие мегатонным пламенем. Так их стало тринадцать.

Пространство между галактическими рукавами было тихим, прозрачным и пустым. Ни одной звезды, готовой согреть своим дыханием жертву для новой охоты или спрятать в своей короне работающий двигатель — и голод, все растущий, пронизывающий от обшивки до центрального ядра, доводящий до безумия. Так их стало двенадцать.

У них были враги. Они были хищниками, охотниками, не уважающими границ, не чтящими прилежный труд, нападающими на сторожей. Многие хотели бы их уничтожить, стереть с лица космоса… те самые многие, что прибегали к услугам им подобных. Поэтому они продолжали свой бег сквозь пустоту — тысячелетнее бегство вокруг Галактики.

Тысячи лет бегства от настигающего голода.

Они называли друг друга кровными братьями.

В этом названии была любовь, и теплота, и страх, и опасливое воспоминание об ужасе, под сенью которого они родились, и тысячи лет бега во тьме. У него не было подходящего эквивалента в земных языках. Кровные братья — ближайшее грубое соответствие.