Ясмина Сапфир - Мельранский резонанс

Сейчас мне как никогда хотелось освоить дар телепатии. Разговаривать с мельранцем, ощущать его, как в те редкие минуты, когда удавалось «забраться к нему в голову». Я очень скучала по Расу. Так, словно мы давным-давно вместе, помолвлены или даже женаты.

Я дошла до скамейки. На спинке ее сидело несколько жуков, почти с ладонь величиной. Внешне они походили на желтых божьих коровок, но стрекотали как кузнечики. Я начала привыкать к этим насекомым, а они, кажется, совершенно не боялись людей.

Моим присутствием жуки интересовались не больше, чем планетарным космотелепортом, где-то на другом конце Мельрании.

Я присела на скамейку, откинулась на спинку и прикрыла глаза.

Захотелось очутиться рядом с Расом, забыться в его стальных объятиях, молчать о самом главном вместе, выражая эмоции лишь ласками, поцелуями.

«Милана? Ты?» – голос мельранца звучал как из глубокого колодца – хрипло, глухо, без прежних бодрых интонаций. Я выпрямилась, до боли свела лопатки, сердце заколотилось как сумасшедшее.

«Рас? Ты в порядке?» – спросила суматошно.

«Все хорошо. Все будет хорошо» – уклончиво ответил мельранец. Он хотел добавить что-то еще, я прямо чувствовала это, ощущала всем существом. Но невидимая преграда разделила нас, как всегда совсем не вовремя.

Я напряглась, попыталась пробиться к Расу опять. Но, как и в прошлые разы, словно натыкалась на глухую невидимую стену.

«Милана! Ты просто неправильно тренируешь телепатию» – прилетел откуда-то низкий мужской голос. – «Я научу тебя. С Расом, правда, все в порядке. Но он свяжется с тобой попозже. Я научу и его. Просто сейчас… мы немного заняты. Кстати, я Ивар. И уж раз не могу сделать ничего большего… Кажется, уже не смогу некоторое время, постараюсь помочь полузулубке тренировать тебя».

Ивар! Это же тот самый плазменный индиго, к которому отправился Рас! Что значит, он не может сделать ничего больше? Что означают эти грустные нотки в голосе Раса?

Я снова напряглась что есть сил. Но телепатический канал оборвался, и я бессильно откинулась на скамейку – встревоженная и опустошенная.

«Ты слишком много энергии тратишь впустую. Жди. Мы с тобой свяжемся» – донеслось будто очень издалека, едва слышно.

***

Рас

Вечерний лес Йокки навевал тревогу, действовал на нервы. И не только мне – Эймердина и Лас выглядели не на шутку обеспокоенными, Галлиас все больше хмурился, лица биоботов окаменели. К горечи во рту я уже привык, но резкий мускусный запах, вперемешку с ядреным, похожим на уксусный, щекотал ноздри, заставляя то и дело заходиться чихом. Эйми, Ласу и Галлиасу приходилось не лучше. Только биоботов словно вообще ничего не брало.

Птицы перекрикивались, словно оплакивали кого-то – надсадно и жалобно.

Пожухлая трава и палая листва хрустели под ногами так неприятно, что порой меня передергивало.

Солнце давно село, но воздух оставался таким горячим, что, казалось, дышу у самого костра, то и дело рискуя обжечь легкие.

От микро-приборов для ночного видения неподготовленные глаза начинали слезиться.

Галлиас по-прежнему ехал на плечах Литавра, но вид у него был сосредоточенный и суровый. Биоботы немного замедлились, но не потому, что устали – просто остальные оказались не в силах выдерживать прежний бодрый ритм. Литавр, Арес и Геракл выглядели стожильными, и я в который уже раз восхитился спутниками-полумашинами.

Признаться, я, как и многие другие мельранцы, относился к ним свысока, не считал полноценными членами команды. Но сейчас, здесь, именно они выручали нас как никто другой.

После целого дня пути, неусыпного внимания к смертоносному окружению, мне хотелось просто упасть и не подниматься до утра. Все тело ломило, глаза слезились, ушибы от ударов хрустов, которые поначалу не воспринял всерьез, превратились в гематомы и ощутимо ныли.

По горлу словно водили наждачной бумагой – нам пришлось огибать заросли ядовитого кустарника и все немного надышались яда. Пять или шесть кустов мы лихо перемахнули, пользуясь пониженной гравитацией и предсказуемо глотнув хорошую порцию вредных испарений.

А лес все не кончался и не кончался, и выглядел намного гуще и опасней предыдущего.

Если верить карте, мы почти добрались до опушки, когда случилось очередное несчастье.

Я даже ничего не понял, когда очутился на земле, прижатый восемью когтистыми лапами сразу. Теперь ни пошевелиться, ни дернуться уже не получалось. Казалось, желтые хрусты рассказали о нас местным, черно-синим, и те пользовались плачевным опытом сородичей, чтобы одолеть непокорный ужин.

Эймердина и Лас распластались рядом со мной. На Геракла навалились сразу три громадных кошки. Раненому Галлиасу хватило одной. И только Литавр с Аресом успели сориентироваться – увернулись от части атак и теперь крутились вокруг своей оси, пытаясь сбросить хрустов со спины.

Увы! Помочь нам энергетическими сгустками они пока не могли – сами едва справлялись с дикими кошками.

Звери клацали челюстями и тянулись к нашим шеям. А нам ничего не оставалось, кроме как удерживать их за горло руками и надеяться на чудо. Честно говоря, выхода я не видел. Но вместо ужаса перед неизбежным в душе закипала ярость на себя, на ситуацию, на то, что не смогу выполнить данное Милане слово.

Очень странно, но факт. О том, что вот прямо сейчас мы все можем погибнуть, я в тот момент даже не думал. Галлиас застонал – кошка достала до его шеи клыком, полоснула по ней, но дядя увернулся. Лишь небольшая царапина осталась на шее Галлиаса. Лениво потянулась к земле тонкая нитка крови.

Эймердина прошептала несколько забористых ругательств. Лас вторил ей. Геракл сбросил одну кошку, но ее место тут же заняли две других. Одна обездвижила голову биобота и наклонилась к его шее. Защититься Геракл уже не мог. Руками он удерживал двух других хрустов. Ноги биобота пригвоздили к земле все те же хищники.

Я наблюдал, как хруст медленно облизывает шею Геракла, смакуя момент, наслаждаясь нашей беспомощностью.

Руки тряслись от усталости, и становилось ясно – еще немного и сытный ужин стае обеспечен.

Я зажмурился, напряг мышцы из последних сил, не желая сдаваться, пока еще жив и надеюсь. И… мимо пронеслась огненная вспышка. Одна, вторая, третья. Даже сквозь сомкнутые веки я видел их, чувствовал близкий жар. Кошки завопили десятками дурных голосов, и у меня заложило уши. Тяжесть чужих тел пропала. Я инстинктивно вскочил на ноги, открыл глаза и торопливо огляделся.

Насмерть перепуганные хрусты, с заметными подпаленами на мощных телах, улепетывали в кусты, и от тел их струился очень знакомый мне рыжевато-розовый энергетический след.

Эймердина и Лас были уже на ногах. Арес и Литавр избавились от хрустов на спине. Галлиаса поднимал с земли целый и невредимый Геракл.