Ларри Нивен - Хроники Известного космоса (сборник)

Главное – есть сигналы. Рамробот номер сто сорок три начал спуск.

Пол под его подошвами слегка подрагивал, и отовсюду доносился приглушенный, но постоянный гром. Хесус Пьетро Кастро шагал по искривленным, запутанным, похожим на лабиринт проходам Госпиталя.

Хотя он очень спешил, ему и в голову не приходило пуститься бегом. Он же, в конце концов, не в спортзале. Вместо того он двигался подобно слону, который бежать не может, зато идет достаточно быстро, чтобы затоптать бегущего человека. Голова была опущена, шаги широки, насколько возможно. Глаза зловеще выглядывали из-под выступающих надбровных дуг и кустистых седых бровей. Разбойничьи усы и шевелюра тоже были белыми и кустистыми, создавая неожиданный контраст со смуглой кожей. Полицейские-реализаторы вытягивались при его приближении и отскакивали с дороги, как пешеходы, увертывающиеся от автобуса. Страшились ли они его должности или массивной, неудержимой фигуры? Возможно, они и сами этого не знали.

У огромной каменной арки, служившей главным входом в Госпиталь, Хесус Пьетро посмотрел вверх и увидел над головой искрящуюся бело-голубую звезду. Едва успел ее заметить, как она погасла. Через несколько секунд смолк и всепроникающий гром.

Джип уже ждал. Если бы Хесусу Пьетро пришлось только сейчас его вызывать, кто-то очень бы пожалел. Он сел в машину, и шофер-реализатор тут же поднял ее, не ожидая приказа. Госпиталь остался позади, со всеми своими стенами и окружающими оборонительными пустошами.

Груз рамробота спускался на парашютах.

Другие машины тоже были в полете, то и дело меняя курс. Их водители пытались угадать, где опустится белая точка. Разумеется, это будет около Госпиталя. Рамробот навелся на один из двух кораблей, а Госпиталь вырос между двумя бывшими звездолетами, как нечто живое, как заросли архитектурного коралла.

Но ветер сегодня был сильным.

Хесус Пьетро нахмурился. Парашют может сдуть за край утеса. Тогда он опустится не на Плато Альфа, где экипаж построил свои дома и куда колонисты не допускались, а дальше, в областях, отведенных колонистам.

Так и произошло. Машины летали вокруг него, словно стая гусей, следуя вдоль четырехсотфутового утеса, отделявшего Плато Альфа от Плато Бета, на котором леса фруктовых деревьев перемежались полями пшеницы и овощей и лугами да пасся скот. На Бете домов не было, поскольку экипажу не могло понравиться столь близкое соседство колонистов. Но колонисты там работали, а часто и развлекались.

Хесус Пьетро взял свой телефон.

– Приказ, – объявил он. – Груз рамробота номер сто сорок три опускается на Бете, сектор… двадцать два или поблизости. Пошлите за нами четыре взвода. Ни при каких обстоятельствах не мешайте машинам или экипажу, но арестуйте любого колониста, которого обнаружите в пределах полумили от груза. Задержите их для допроса. И поторопитесь.

Груз проскользил над полуакром цитрусовых и опустился у дальнего края.

Это была роща лимонных и апельсиновых деревьев. Их генетически видоизмененные предшественники прибыли в одной из последних посылок, наряду с другими чудесами земной биоинженерии. На этих деревьях не появится никаких паразитов. Они будут расти где угодно. Им не нужно бороться за пространство с другими цитрусовыми. Их плоды останутся идеально спелыми в течение десяти месяцев; а плоды для высвобождения семян они сбросят в рассчитанные интервалы, так что в любое время пять деревьев из шести будут держать на ветвях спелые фрукты.

В своей молчаливой борьбе за солнечный свет деревья раскинули ветви и листья непрозрачным пологом, так что прогулка в роще походила на посещение девственного леса. Здесь росли грибы, доставленные с Земли в неизменном виде.

Полли уже набрала пару десятков. Если кто-то спросит, она ответит, что пошла в цитрусовые леса за грибами. К тому времени, как этот кто-то появится, она успеет спрятать камеру.

Сезон ухода за растениями месяц как закончился, но по Плато Бета бродило немало колонистов. По лесам, по лужайкам, по скалам, куда взбирались в ходе тренировок. Сотни мужчин и женщин участвовали в экскурсиях и пикниках. Бдительный офицер Реализации заметил бы, что они распределены по Плато удивительно равномерно. Во многих признали бы Сынов Земли.

Но груз рамробота решил опуститься именно рядом с Полли. Она услышала глухой удар, будучи на опушке. Быстро и бесшумно двинулась в том направлении. Черные волосы и темный загар делали ее почти невидимой в лесной чаще. Она пробралась между двумя древесными стволами, спряталась за третьим и выглянула.

На траве лежал большой цилиндрический предмет. Канат с пятью парашютами бился на ветру.

Так вот как они выглядят, подумала она. Совсем небольшой, а прошел огромный путь… Но это была лишь малая часть рамробота. Основная система, вероятно, уже направилась домой.

Но самое важное – посылка. Содержимое рамроботов никогда не бывало чем-то банальным. Уже шесть месяцев, со дня прихода мазерного сообщения, Сыны Земли планировали захватить капсулу рамробота номер сто сорок три. В худшем случае они смогут потребовать у экипажа выкуп за нее. В самом лучшем варианте это окажется чем-то таким, за что стоит драться.

Она почти вышла из леса, но тут увидела машины – более тридцати машин, идущих на посадку вокруг капсулы.

И осталась в укрытии.

Хесуса Пьетро не узнали бы даже собственные солдаты, но они бы поняли его. Не считая двух-трех человек, его окружали самые чистокровные экипажники. Их шоферы, включая его собственного, предусмотрительно остались в машинах. Хесус Пьетро Кастро был подобострастен, почтителен и очень осторожен, чтобы случайно не ткнуть кого-нибудь локтем, не наступить на ногу или даже просто не оказаться на пути.

В результате он не заметил, как Миллард Парлетт, прямой потомок первого капитана «Планка», открыл капсулу и сунул в нее руку. Зато он увидел, как старец поднял нечто к солнечному свету, чтобы лучше рассмотреть.

Это был прямоугольный предмет с округленными краями, упакованный в упругий материал, уже начавший распадаться. Нижняя его половина была металлической. Верхняя изготовлена из вещества, являвшегося отдаленным потомком стекла, прочного, как стальной сплав и прозрачного, как оконная панель. И внутри плавало что-то бесформенное.

У Хесуса Пьетро отвисла челюсть. Он вгляделся. Его веки сощурились, зрачки расширились. Да, он понял, что это. Именно то, что было обещано полгода назад в мазерном сообщении.

Великий дар и великая опасность.

– Это наш наиболее тщательно охраняемый секрет, – говорил между тем Миллард Парлетт голосом, похожим на скрип двери. – Ни слова не должно просочиться. Если колонисты увидят, шум поднимется неописуемый. Нам следует сказать Кастро, что… Кастро! Где, ради Демонов Тумана, Кастро?