Ларри Нивен - Хроники Известного космоса (сборник)

– Тогда откуда они знают, что это был кролик?

– Мне спросить, сэр?

– Нет. Разумеется, они просто предположили. Спокойной ночи.

Хесус Пьетро повернулся на спину и стал ждать сна.

Мысли плыли…

…Они с Надей в последнее время редко бывали близки. Может, пора колоть тестостерон? Трансплантат не понадобится: многие железы не вводятся в анабиоз, а продолжают функционировать, как и раньше, при условии четкого снабжения пищей и кровью и надлежащего выведения гормонов. Уколы – это неприятно, но он стерпит.

…Хотя его отец не пожелал.

Когда Хесус Пьетро был моложе, он подолгу размышлял о своем зачатии. Почему старик настоял, чтобы врачи подсоединили семявыводящие протоки при пересадке половых желез? Постаревший Хесус Пьетро считал, что знает ответ. Даже шестьдесят лет назад, несмотря на многовековой обычай жить большими семьями, Плато оставалось малонаселенным. Кастро считал размножение долгом, как и все его предки. Да и что должен испытывать старик, сознавая, что в конце концов не сможет производить детей?

Еще более постаревший Кастро полагал, что знает и это.

Его мысли блуждали вдали, размываемые дремотой. Хесус Пьетро повернулся на бок в сонном уюте.

…Кролик?

Почему бы и нет? Из леса.

Хесус Пьетро повернулся на другой бок.

…Что делать кролику в лесу, полном ловушек?

Что делать в лесу животному крупнее полевой мыши?

Что делать кролику на Плато Альфа? Чем бы он питался?

Хесус Пьетро выругался и потянулся к телефону.

– Вот приказ, – сказал он мастер-сержанту Уоттсу. – Завтра лес тщательно прочесать. Если найдут что-нибудь размером хотя бы с крысу, сообщить мне.

– Да, сэр.

– Эта ночная тревога. В каком секторе она была?

– Сейчас посмотрю… Ага. Шестой сектор, сэр.

– Шестой? Но это вовсе не рядом с лесом.

– Да, сэр.

Вот и все.

– Доброй ночи, мастер-сержант. – Хесус Пьетро положил трубку.

Завтра лес обыщут. Реализация определенно распустилась, решил Хесус Пьетро. Ему придется что-то предпринять.

Стена была наклонена наружу: двенадцать футов бетона с колючей проволокой поверху. Ворота были наклонены под тем же углом, примерно двенадцать градусов от вертикали. Они были сделаны из литого железа так, чтобы уходить в бетонную стену двенадцати футов толщиной. Ворота были закрыты. Фонари освещали изнутри верхнюю кромку стены и ворот и окрашивали небо над ними.

Мэтт стоял под стеной и смотрел вверх. Через нее не перелезть. Если его увидят, то откроют ему ворота… Но его не должны увидеть.

Пока что не увидели. Логика сработала. Если то, что светится в темноте, гаснет, пробыв в темноте слишком долго, помести его поближе к свету. Если машина поднимается вверх при правильной ориентации, значит она полетит быстрее вниз, если ее перевернуть. Если полицейские замечают тебя, когда ты прячешься, но не наоборот, они не увидят, как ты пойдешь посередине освещенной дороги.

Но тут логика заканчивалась.

То, что помогало ему раньше, перестало действовать.

Мэтт повернулся к стене спиной. Он стоял под нависающими железными воротами, его глаза следили за прямой линией дороги до того места, где кончались ее огни. Большинство домов уже было погружено во тьму. Земля окуталась мраком вплоть до звездного горизонта. Справа звезды над горизонтом размывались, и Мэтт знал, что видит верхний край тумана бездны.

Нашедший на него порыв он потом так и не смог себе объяснить.

Мэтт откашлялся.

– Что-то помогает мне, – сказал он почти нормальным голосом. – Я это знаю. Мне нужна помощь, чтобы пройти через эти ворота. Надо попасть в Госпиталь.

Из-за стены, очень слабо, доносился шум: шаги, далекие голоса. Это были дела Госпиталя, никак не касавшиеся Мэтта.

Снаружи стены́ ничего не изменилось.

– Проведи меня туда, – молил он то ли самого себя, то ли что-то вне себя.

Он не знал, к кому обращается. Он вообще ничего не знал.

На Плато не было религии.

Внезапно Мэтт понял, что есть только один способ попасть внутрь. Он сошел с дороги и приступил к поиску. Вскоре обнаружил грязный и бесформенный кусок бетона. Поднялся с ним к воротам и начал колотить.

Бамм! Бамм! Бамм!

Над стеной появилась голова.

– Прекрати, ты, полоумный колонистский выродок!

– Впусти меня.

Голова осталась на месте.

– Да ты и впрямь колонист!

– Точно.

– Не уходи! Не шевелись!

Человек завозился с чем-то по другую сторону стены. Появились обе руки. Одна с оружием, другая с телефонной трубкой.

– Алло? Алло! Отвечайте, черт вас подери!.. Уоттс? Это Хобарт. Какой-то безмозглый колонист подошел к воротам – и давай стучать. Да, настоящий колонист! Что с ним делать?.. Хорошо, я спрошу.

Голова посмотрела вниз.

– Сам пойдешь или желаешь, чтобы тебя тащили?

– Сам, – ответил Мэтт.

– Он говорит, что пойдет добровольно. Почему он так решил? Да наверное, ему так проще. Извини, Уоттс, я просто ошарашен. У нас еще не бывало таких визитеров.

Привратник положил трубку. Его голова и пистолет продолжали смотреть вниз, на Мэтта. Через секунду дверь ушла в стену.

– Заходи, – сказал привратник. – Руки за голову.

Мэтт подчинился. Внутри к стене была пристроена сторожка. Привратник спустился по короткой лестнице.

– Оставайся впереди, – приказал он. – Пошел. Вон там главный вход, где огни. Видишь? Топай туда.

Главный вход было бы трудно миновать. Большая квадратная дверь из бронзы венчала пологую лестницу с широкими ступенями, окаймленную дорическими колоннами. Ступени и колонны были сделаны либо из мрамора, либо из какого-то пластикового суррогата.

– Перестань оглядываться на меня! – рявкнул охранник; его голос дрожал.

Когда они дошли до двери, привратник дунул в свисток. Никакого звука – но дверь открылась. Мэтт вошел.

Оказавшись внутри, охранник как будто успокоился.

– Почему ты здесь? – спросил он.

Мэтта вновь пробрал страх. Эти коридоры и есть Госпиталь. Теперь он здесь, но что делать дальше? Прежде Мэтт специально не думал об этом; иначе бы убежал. Вокруг бетонные стены, с несколькими металлическими решетками в полу и четырьмя полосами флуоресцентных трубок на потолке. Все заметные двери закрыты. В воздухе необычный запах – или смесь запахов.

– Я спросил: что тебя сюда…

– На суде узнаешь!

– Нечего огрызаться! Какой еще суд? Я увидел тебя на Плато Альфа. Это автоматически делает тебя виновным. Будешь сидеть в виварии, пока не понадобишься, после получишь наркоз и прокатишься на каталке. Ты уже и не проснешься. – Охранник говорил так, будто смаковал свои посулы.

Мэтт покрутил головой, в глазах мелькнул ужас. Внезапное движение заставило охранника отскочить, вскинулась рука с оружием. Это был пистолет с милосердными пулями, с узким каналом ствола и контейнером углекислого газа вместо рукоятки. За одну бесконечную секунду Мэтт понял, что конвоир решил выстрелить.