Ларри Нивен - Хроники Известного космоса (сборник)

Голос. Она вся обратилась в слух.

– Полли, – сказал он, – ты должна мне доверять.

Она хотела ответить, выразить свою благодарность, попросить обладателя голоса, чтобы он продолжал разговор, взмолиться, чтобы отпустил ее. Но не могла говорить.

– Я бы рад освободить тебя, вернуть в мир красок, прикосновений и запахов, – сказал голос и добавил с мягкостью, сочувствием и сожалением: – Но пока я не могу этого сделать. Есть люди, которые вынуждают меня держать тебя здесь.

Голос перестал быть ничейным, бесплотным. Полли поняла, кому он принадлежит.

– Гарри Кейн и Джейхок Худ. Это они не дают освободить тебя…

Голос Кастро. Захотелось кричать…

– …потому что ты провалила задание. Ты должна была добыть исчерпывающую информацию о рамроботе номер сто сорок три, но не справилась.

«Ложь! Ложь! Я справилась!»

Она хотела прокричать правду, всю правду. Но ведь именно этого Кастро и добивается! А она так долго не говорила!..

– Ты пытаешься мне что-то сказать? Возможно, я смогу уговорить Гарри и Джейхока, чтобы разрешили освободить твой рот. Ты ведь не против?

«Я буду просто в восторге, – подумала Полли. – Я расскажу всем тайну твоего происхождения».

Удивительно, что еще осталась способность соображать. Сон – вот что помогло. Сколько она здесь? Не годы, даже не дни; она бы чувствовала жажду. Если только ей не вливали воду внутривенно. Какое-то время она проспала, это ясно. Кастро не знал о милосердных пулях. Он пришел на несколько часов позже.

Где же голос?

Тишина. Полли ощущала слабую пульсацию сонной артерии; но едва ухватилась за этот стук, исчез и он.

Где Кастро? Оставил ее тут гнить?

«Говори! Говори со мной!»

«Планк» был велик, но его жилые помещения занимали менее трети объема: три кольца герметичных отсеков между грузовыми трюмами вверху и водяными топливными резервуарами и ядерными посадочными двигателями внизу. Для основания самодостаточной колонии требовалось много груза. И уйма топлива для приземления «Планка»: жесткая посадка на управляемой водородной бомбе – это куда хуже, чем падение паяльной лампы на пуховую перину.

Жилые отсеки не занимали много места. Но и тесными они не были, поскольку помещения в кормовой стороне коридора рассчитывались на комфортное проживание лишь трех растущих семей.

Вот почему допросная Хесуса Пьетро когда-то была гостиной – с диванами, карточным столом, кофейным столиком, экраном ридера, подсоединенного к корабельной библиотеке, и маленьким холодильником. Столы и другие предметы мебели исчезли, давным-давно отрезанные горелками от внешней стены. Для космического корабля, где лишнего места не бывает, это была большая комната – просто роскошная. Да и как иначе? Ведь ее жильцы не могли выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

Теперь, опрокинутая, комната была просто высокой. На половине высоты стен располагались двери, которые вели в другие части квартиры. Дверь в коридор превратилась в люк, а дверь прямо под ней – в шкаф для хранения скафандров на случай аварии – теперь была досягаема только с лестницы. На полумесяце пола внизу стоял большой тяжелый ящик, два охранника сидели в креслах, еще одно кресло пустовало, а Хесус Пьетро Кастро закрывал мягкий раструб переговорной трубки на одном из углов ящика.

– Дадим ей минут десять, чтобы все обдумала, – сказал он, после чего посмотрел на свои часы, засек время.

Зазвонил его ручной телефон.

– Я в виварии, – доложил майор Йенсен. – Все верно, девушка – колонистка, одета в краденую экипажную одежду. Где взяла ее, мы пока не знаем. Сомневаюсь, что ответ нам понравится. Пришлось накачать ее антидотом: она умирала от передозировки.

– И нет оснований считать, что с ней был кто-то еще?

– Я бы этого не утверждал, сэр. Есть два обстоятельства. Во-первых, провода, идущие к ее койке, были оборваны. Ее шлем не работал. Она не могла отключиться самостоятельно. Или могла? Если могла, это объясняет, как днем одному из арестантов удалось проснуться.

– А потом он освободил остальных? Я в это не верю. Мы бы заметили оторванные провода.

– Согласен, сэр. Значит, кто-то оторвал провода, когда она уже была в кресле.

– Допустим. А второе?

– Когда в виварий пустили газ, один из четырех полицейских не надел носового фильтра. Мы не обнаружили этот фильтр; шкафчик охранника пуст, а когда я позвонил его жене, та заявила, что он взял фильтр с собой. Он уже проснулся, но совершенно не понимает…

– Стоит ли об этом беспокоиться? Охранники не привыкли к газовым фильтрам и к газу.

– На лбу у этого человека был знак, сэр. Вроде того, что мы нашли днем, только этот сделан шариковой ручкой.

– Вот как?

– И это означает, сэр, наличие предателя в самой Реализации.

– Что заставляет вас так считать, майор?

– Кровоточащее сердце не указывает ни на одну известную революционную организацию. Далее, только охранник мог нанести знак. Больше никто этой ночью не входил в виварий.

Хесус Пьетро подавил раздражение:

– Возможно, вы правы, майор. Завтра мы придумаем, как их выкурить.

Майор Йенсен внес несколько предложений. Хесус Пьетро выслушал, сделал соответствующие комментарии и при первой возможности отключил связь.

Услышанное очень не понравилось Хесусу Пьетро. Предатель в Реализации? Такое не исключено, и забывать об этом не стоило. Однако новость о том, что шеф имеет подобные подозрения, способна повредить моральному духу Реализации больше, чем любой предатель.

Впрочем, сейчас не это главное. Ни один предатель из охраны не смог бы невидимым войти в кабинет Хесуса Пьетро.

Хесус Пьетро позвонил энергетикам:

– Вы сейчас ничем не заняты? Хорошо. Пусть кто-нибудь принесет нам кофе.

Еще три минуты, и он сможет продолжить допрос.

Хесус Пьетро расхаживал по комнате. Он с трудом удерживал равновесие с примотанной к телу рукой: еще один повод для раздражения. Онемение в изувеченной кисти постепенно проходило.

Да, кровоточащее сердце – это что-то совсем иное…

Зловещий символ на полу вивария. Пальцы, ломающиеся без ведома их владельца. Чернильный рисунок, из ниоткуда появляющийся на обложке досье, точно подпись.

Подпись…

Интуиция – штука тонкая. Интуиция подсказала Хесусу Пьетро, что этой ночью произойдет нечто. И что-то произошло; но что именно? Интуиция или нечто похожее привели его сюда. И ведь не было никаких рациональных причин думать о Полли Турнквист. Известно ли ей что-нибудь важное? Или подсознание имело иной резон привести его сюда?

Хесус Пьетро мерил шагами дугу внутренней стены.

Вскоре наверху кто-то постучал в дверь. Охранники выхватили пистолеты и задрали головы. Послышалась возня, по лестнице медленно спустился человек, держа поднос одной рукой. Он даже не пытался закрыть за собой дверь.