Ларри Нивен - Хроники Известного космоса (сборник)

Среди нас не много счастливчиков, заставших прежние славные деньки. Я вспоминаю себя семидесятилетним. Работа позволяла держать тело в форме и приносила в жизнь крупицу разнообразия, позволяя как-то занять мозги. Личная жизнь была далеко не идеальной, но содержательной. Старые сказки блекнут перед возможностями современной медицины, и я почти не волновался за свое здоровье.

Это были славные деньки, и я застал их. Я могу припомнить времена и хуже.

Но я также могу припомнить и времена, когда моя память была лучше. Вот почему я решил записать все это. Буду обновлять записи еще и для того, чтобы сохранять цель в жизни.

В 2330-х годах «Моноблок» был баром для одиноких.

В то время я стал его постоянным клиентом. Там я встретил Шарлотту. Там мы справили нашу свадьбу, а потом забросили его на двадцать восемь лет. Это был первый брак для меня – и для нее тоже, – и нам было по тридцать с небольшим. Потом, когда дети выросли и разъехались, а Шарлотта оставила меня, я вернулся туда.

Местечко сильно изменилось за это время.

Я помню, как прежде на голографическом дисплее бара показывали под две сотни различных бутылок. Теперь их стало вдвое больше и выглядели они куда реалистичней – вероятно, более совершенное оборудование, – но лишь горстка из них, в самой середине, была со спиртным. Все остальное – ароматизированная или газированная вода, энергетические и электролитические напитки, а еще тысячи сортов чая. Еда тоже была соответствующая: сырые овощи и фрукты, сохранявшие свежесть с помощью высоких технологий, приправленные соусом с низким содержанием холестерина, и отруби во всех мыслимых формах, за исключением инъекций.

«Моноблок» поглотил своих соседей. Он стал просторней, с отдельными ложами, отгороженными от остального зала занавесками, и небольшим спортзалом на втором этаже – есть где и потренироваться, и пофлиртовать.

Герберт и Тина Шредеры по-прежнему владели заведением. Они поженились еще в тридцатых годах. С тех пор постарели. Как и их клиенты. Некоторые сходились, некоторые переехали, кое-кто умер от алкоголизма, но молва и «Бархатная сеть» позволяли поддерживать традицию. Хозяева выглядели даже лучше, чем двадцать восемь лет назад… Да, на лицах появились морщины, но тела остались поджарыми и мускулистыми – хоть сейчас на Седые Олимпийские игры. Опережая мои вопросы, Тина сразу же сообщила, что они с Гербом теперь не разлей вода.

Я словно бы вернулся домой.

И на следующие двенадцать лет «Моноблок» стал частью моей жизни.

Я мог бы найти себе даму, или она меня, и мы больше не появлялись бы в «Моноблоке». Или продолжали бы посещать его и время от времени обмениваться партнерами, пока однажды вечером не зашли бы сюда вместе, а вышли поодиночке. Я вовсе не избегал брака. Каждый раз, когда я выбирал себе подходящую женщину, в конце концов выяснялось, что она искала кого-то другого.

К тому же я почти полностью облысел. Густые седые волосы покрывали мои руки, ноги и грудь, как будто переместились туда с головы. Двенадцать лет управления строительными роботами превратили меня в здоровяка. Время от времени какая-нибудь леди спортивного вида обращала на меня внимание, и я не испытывал никаких затруднений с тем, чтобы найти компанию.

Но каждый раз ненадолго. Может быть, я стал скучным? Эта мысль казалась мне забавной.

Как-то раз, в 2375 году, в четверг вечером я устроился в одиночестве за столиком для двоих. «Моноблок» был еще полупустым. Ранние посетители дружно оглянулись на дверь, в которую входил Антон Бриллов.

Антон был ниже меня ростом и намного уже в плечах, с грубыми, словно вырубленными топором, чертами лица. Я ни разу не встречал его за последние тринадцать лет. Однако раз или два я упоминал «Моноблок» в разговорах с ним, и он, должно быть, запомнил.

Я помахал ему. Антон щурился и шел в мою сторону с преувеличенной осторожностью, пока не узнал меня.

– Джек Стрэтер!

– Привет, Антон. Значит, решил проверить, что это за местечко?

– Да, – ответил он, садясь за мой столик. – Ты неплохо выглядишь.

Он взглянул на меня еще раз и добавил:

– Спокойный, расслабленный. Как поживает Шарлотта?

– Она оставила меня вскоре после того, как я уволился. Чуть меньше чем через год. Я стал проводить слишком много времени с ней и… возможно, сделался слишком спокойным? Теперь уже не важно. Ты-то как поживаешь?

– Отлично.

Антон явно был на взводе. Это меня слегка забавляло.

– По-прежнему в Святой инквизиции?

– Так ее, Джек, называют только гражданские.

– А я теперь и есть гражданский. И до сих пор не жалею об этом. Как твоя биохимия?

Антон не стал притворяться, будто не понял, о чем я спрашиваю.

– Все в порядке. Я справляюсь.

– Мальчик, ты оглядываешься через оба плеча одновременно.

Антон сумел правдоподобно рассмеяться:

– Я больше не мальчик. Я перешел на недельный цикл.

Меня в АРМ заставили перейти на недельный цикл в сорок восемь лет. Не могли больше отпускать домой после рабочего дня, потому что моя биохимия не успевала перестроиться. Держали в АРМ с понедельника по четверг, затем предоставляли вечер четверга на то, чтобы я освободился от шизофренического безумия. Через двадцать лет я стал еще менее пластичен, и меня уволили.

– Надо помнить: пока ты в АРМ, ты параноидальный шизофреник, – сказал я. – Нужно научиться контролировать безумие, когда выходишь наружу.

– Ха! Как можно…

– Ты просто привык к нему. После увольнения я почувствовал разницу. Ни страхов, ни напряжения, ни амбиций.

– Ни Шарлотты.

– Ну хорошо. Я становлюсь занудой. Так что тебе здесь понадобилось?

Антон огляделся:

– Полагаю, примерно то же, что и тебе. Вот незадача, я и вправду самый молодой здесь?

– Возможно.

Я осмотрелся, чтобы проверить. Мое внимание привлекла женщина, хотя я видел лишь ее спину и – на мгновение – смеющийся профиль. Она была стройной, но сильной, толстая коса спадала на спину – два с половиной фута густых седых волос. Она вела оживленную беседу со спутником, блондином чуть старше Антона.

Но они сидели за столиком для двоих и явно не нуждались в компании.

Я тоже вернулся к разговору:

– Мы с тобой, Антон, седые одиночки. Кто-нибудь помоложе давно бы уже отправил сообщение. Мы стали медлительней, чем прежде. Мы устарели. Будешь что-нибудь заказывать?

Спиртные напитки не пользовались здесь популярностью. Антон, должно быть, заметил это, но все равно заказал сок гуавы с водкой и пил с жадностью, словно не мог обойтись без алкоголя. Это выглядело хуже, чем обычное для четверга возбуждение.