Лоис Буджолд - Гражданская кампания

– Я этот сериал как-то пропустил. Должно быть, отсутствовал на Барраяре. И вы разрешаете Никки смотреть такие жестокие вещи, в его-то возрасте? – Глаза Майлза внезапно засияли.

Катриона стиснула зубы.

– Теоретически это должна была быть учебная программа, учитывая историческую достоверность деталей.

– Когда мне было столько лет, сколько Никки, я был одержим лордом Форталией Храбрым, легендарным героем Периода Изоляции. – Майлз невольно перешел на интонацию рассказчика. – Вообще-то, если вспомнить, все тоже началось с головида. Но, когда я этим еще не до конца переболел, я уговорил деда сводить меня посмотреть подлинные архивные материалы. И оказалось, что Форталия вовсе не такая уж легендарная личность, а его истинные похождения не столь уж героические. По-моему, я до сих пор могу спеть все девять куплетов песни, которые…

– Пожалуйста, не надо! – взмолилась Катриона.

– Ну, могло быть и хуже. Рад, что вы не позволили ему посмотреть «Гамлета».

– А что такое «Гамлет»? – мгновенно заинтересовался Никки. Кажется, он начал потихоньку оттаивать.

– Еще одна знаменитая драма на тему мести, с той лишь разницей, что это древняя пьеса с Земли. Принц Гамлет возвращается домой из университета… Кстати, а сколько лет этому капитану Форталону?

– Много, – хмыкнул Никки. – Двадцать.

– Ха, ну вот тебе и ответ. Никто от тебя и не ожидает, что ты станешь мстить, пока ты не достигнешь возраста, когда начнешь бриться. Так что у тебя еще есть несколько лет в запасе.

Катриона чуть было не завопила: «Лорд Форкосиган!» – но смолчала, заметив, что Никки расслабился. К чему это Майлз ведет? Ладно, посмотрим.

– Итак, в этой пьесе принц Гамлет возвращается домой на похороны своего отца и обнаруживает, что мать вышла замуж за дядю.

– Она вышла замуж за собственного брата? – вытаращил глаза Никки.

– Нет-нет! Это не столь пикантная пьеса. За другого дядю, брата отца.

– А-а! Ну, тогда нормально.

– Это ты так считаешь. А вот принцу Гамлету шепнули, что этот самый дядька пришил его старика. К несчастью, принц не знал, правду ему сказал информатор или нет. И поэтому последующие пять актов он бродит по окрестностям, пребывая в состоянии крайнего возбуждения, перебив попутно чуть ли не всех обитателей замка.

– Ну и глупо, – фыркнул Никки, успокаиваясь окончательно. – Взял бы и допросил их всех с суперпентоталом!

– Увы, суперпентотал еще тогда не изобрели. Иначе пьеса была бы куда короче.

– О! – Никки задумчиво посмотрел на Майлза. – А к вам можно применить суперпентотал? Лейтенант Формонкриф… сказал, что нет. И что это очень удачно . – Никки весьма точно воспроизвел интонацию Формонкрифа.

– Ко мне? Нет. У меня на суперпентотал неадекватная реакция, делающая его применение бессмысленным. Что было очень удобно на службе в СБ, но сейчас получается наоборот.

По правде говоря, это чертовски неудобно . Но даже если бы суперпентотал и действовал, мне бы не позволили подвергнуться допросу в присутствии посторонних из-за некоторых засекреченных моментов. И даже только в твоем присутствии – по той же причине.

Никки немного помолчал и выпалил:

– Лейтенант Формонкриф назвал вас мутантишкой-лордом.

– Меня многие так называют. За глаза.

– Он не знает, что я тоже мутантишка. Как и мой па. Вы злитесь, когда вас так называют?

– Когда я был маленьким, меня это очень обижало. Теперь же это кажется несущественным. Теперь гены можно исправлять, и я не передам никаких болезней моим детям. – Он предусмотрительно отвернулся от Катрионы. – Если смогу когда-нибудь убедить какую-нибудь храбрую женщину выйти за меня замуж.

– Готов поспорить, лейтенант Формонкриф не захотел бы нас… не захотел бы маму, если бы знал, что я мутантик.

– В таком случае настоятельно рекомендую немедленно ему об этом сообщить, – с самой серьезной миной посоветовал Форкосиган.

И – о чудо! – эта реплика вызвала у Никки застенчивую улыбку.

В чем тут секрет? Тайны настолько жуткие, что о них и упоминать нельзя, мысли, настолько пугающие, что юные звонкие голоса замолкают, – и все это вдруг выплескивается наружу с грубоватым юмором. И жуткое сразу становится не таким уж жутким, и страх отступает, и каждый может говорить все что угодно. И невыносимое бремя делается чуть легче.

– Никки, – вернулся Майлз к основной теме разговора, – по причинам секретности, о которых я упоминал, я не могу рассказать тебе все.

– Ага, знаю. – Никки снова скукожился. – Это потому, что мне всего девять.

– Девять, девятнадцать, девяносто – не имеет значения. Тем не менее я считаю, что вполне можно рассказать тебе куда больше, чем ты знал до сих пор. И мне бы хотелось, чтобы ты поговорил с человеком, обладающим достаточной властью решать, какие подробности тебе можно сообщить. Он побывал в твоей шкуре, поскольку тоже потерял отца при трагических обстоятельствах, когда был еще совсем ребенком. Если ты захочешь, я договорюсь о встрече.

Кого это он имеет в виду? Кого-то из офицеров Имперской безопасности? Судя по собственному неприятному опыту общения с эсбэшниками на Комарре, Катриона полагала, что эти люди и дорогу к Главной площади добровольно не подскажут.

– Ладно… – медленно выговорил Никки.

– Отлично. – В глазах Майлза мелькнуло облегчение. – А пока что… Я полагаю, что эта клевета еще не раз до тебя дойдет. Может, от взрослого, а может, от кого-нибудь из твоих сверстников, подслушавших разговоры взрослых. По всей вероятности, она обрастет подробностями и добавлениями. Ты знаешь, как тебе реагировать в такой ситуации?

Никки скорчил грозную физиономию и двинул кулаком в воздух.

– Дать им в нос?

Катриона виновато поморщилась. Майлз заметил ее гримасу.

– Я бы ожидал от тебя более зрелой и разумной реакции, – благочестиво провозгласил он, кося одним глазом на Катриону. Черт бы его побрал, и зачем он только в такой момент смешит ее? Может, ему самому слишком давно не давали в нос? Когда она прыснула, Майлз удовлетворенно дернул уголком губ. – Я предложил бы просто сказать тому, кто перескажет эту сплетню, что это неправда, и отказаться дальше обсуждать эту тему, – более серьезно продолжил он. – А если будут настаивать, отправь их поговорить с твоей мамой или дедушкой и бабушкой Фортицами. Если и тогда не отстанут, приведи сам маму, дедушку или бабушку. Мне нет нужды говорить тебе, что вся эта история довольно грязная. И любой здравомыслящий взрослый не стал бы тебя в нее втягивать. Но, к сожалению, как показала практика, скорее всего тебя примутся осаждать нездравомыслящие взрослые.

– Как лейтенант Формонкриф, – медленно кивнул Никки. Облегчение, которое принесла ему возможность навесить ярлык на своего недавнего мучителя, было почти зримым.