Лоис Буджолд - Гражданская кампания

– Мягко говоря.

Никки умолк, переваривая информацию. Майлз подождал немного и предложил отправиться на кухню, чтобы как следует подзаправиться и заодно посмотреть очередной кошачий выводок, по традиции обретавшийся во владениях матушки Кости. Подлинная суть этой стратегии проявилась, когда после еды матушка Кости увела Никки в дальний конец кухни, оставив Майлза с Катрионой наедине.

Катриона облокотилась на стол и смотрела, как возле плиты матушка Кости и совершенно очарованный Никки стоят на коленях у ящика, в котором копошатся пушистые пищащие комочки.

– Кто этот человек, с которым, вы считаете, нужно встретиться Никки? – тихонько спросила она Майлза.

– Позвольте мне сперва убедиться в его согласии и в том, что он может выделить на это время, – осторожно ответил Майлз. – Конечно, вы с Никки пойдете на эту встречу вместе.

– Я понимаю, но… Просто я подумала, что в присутствии незнакомцев Никки обычно смущается. Позаботьтесь, чтобы этот человек усвоил, что, если Никки изъясняется односложно, это вовсе не означает, что его не гложет отчаянное любопытство.

– Я позабочусь, чтобы он это понял.

– У него большой опыт общения с детьми?

– Боюсь, никакого, – скорбно улыбнулся Майлз. – Но, полагаю, он будет признателен за возможность попрактиковаться.

– Сомневаюсь – учитывая обстоятельства.

– Учитывая обстоятельства, боюсь, вы правы. Однако я доверяю его суждениям.

Мириады прочих невыясненных вопросов пришлось отложить до лучших времен, поскольку прискакал Никки с сообщением, что у всех маленьких котят голубые глазки. Полуистерическое состояние, в котором он пребывал, когда они приехали в особняк, прошло – кухня оказала благотворное воздействие: Никки наелся вкусностей, посмотрел на котят.

Я правильно сделала, что приехала к Майлзу. Откуда Иллиан это знал?

Катриона терпеливо слушала восторженный лепет Никки, пока тот снова не побежал к котятам. Она встала:

– Нам пора идти. А то тетя Фортиц будет беспокоиться.

В торопливой записке Катриона написала, где они, но не написала почему. В тот момент она была слишком расстроена, чтобы вдаваться в подробности. Печально, что придется пересказывать всю эту грязь дяде с тетей, но они по крайней мере знают правду и наверняка разделят ее ярость.

– Пим отвезет вас, – мгновенно предложил Майлз.

На сей раз он не сделал ни малейшей попытки удержать ее.

Пообещав Катрионе связаться с ней, как только прояснит вопрос о встрече для Никки, Майлз сам проводил их до лимузина и смотрел им вслед, пока они не выехали за ворота.

Никки сидел тихо и глядел в окно, но его молчание больше не было таким удручающим.

– Мам… – внезапно спросил он. – Ты отвергла лорда Форкосигана, потому что он мутант?

– Нет, – решительно отрезала Катриона. Мальчик недоуменно поднял брови. Она мысленно вздохнула. Если сынишка не получит более пространного ответа, то придумает его сам. – Понимаешь, когда лорд Форкосиган нанял меня спроектировать ему парк, он сделал это не потому, что хотел этот парк или считал, что я хороший специалист. Он просто хотел иметь возможность почаще видеть меня.

– Ну, это логично, – кивнул Никки. – То есть так ведь оно и было, верно?

Усилием воли Катриона сдержала гнев. Для сына ее работа не важна… А что для него важно? Раз уж теперь можно говорить что угодно кому угодно…

– Тебе понравилось бы, если бы кто-то пообещал тебе помочь стать скачковым пилотом и ты бы старательно учился, а потом выяснил, что тебя обманули и собирались использовать совсем по-другому?

– У! – Сынишка начал что-то понимать.

– Я рассердилась потому, что он пытался манипулировать мною, воспользовавшись положением, в которое я попала, действуя способом, который я сочла оскорбительным и беззастенчивым. – После недолгой паузы она беспомощно добавила: – Похоже, у него вообще такая манера. – Сможет ли она приспособиться к такой манере? Сможет ли он изменить свою манеру? Притерпеться или измениться? Можем ли что-то сделать мы оба?

– Ну… так он тебе нравится? Или нет?

«Нравится»? Не лучшее определение всей смеси восхищения, злости, желания, уважения и раздражения, что варятся в темном омуте застарелой боли.

– Не знаю. Иногда да, нравится. Очень.

Последовала еще одна долгая пауза.

– Ты его любишь?

Почти все свои познания о взрослой любви Никки почерпнул с головида. Частичка ее мозга с готовностью перевела этот вопрос: «В какую сторону ты собираешься прыгнуть и что будет со мной?» И все же… Никки не в состоянии даже вообразить все это сложное переплетение романтических надежд и страхов, но он в точности знает, что у таких историй должен быть Счастливый Конец.

– Не знаю. Временами. Кажется.

Сынишка одарил ее взглядом, недвусмысленно означавшим «все взрослые – чокнутые». И Катриона не могла с этим не согласиться.

Из архива Совета Графов Майлз взял копии всех спорных дел о наследовании за последние двести лет. Вместе с кучей бумаг из личного архива Форкосиганов документы заняли оба стола и конторку в библиотеке. Майлз как раз погрузился в отчет о семейной трагедии четвертого графа Форлакиала, когда в дверях возник оруженосец Янковский.

– Коммодор Галени, м’лорд, – объявил он.

Майлз удивленно поднял голову:

– Спасибо, Янковский.

Оруженосец исчез, предусмотрительно закрыв за собой двери.

Галени окинул голодным взглядом гору документов – сразу видно, бывший историк.

– Зубришь? – ехидно поинтересовался он.

– Угу. Слушай, у тебя ведь докторская по истории Барраяра. Не помнишь, случаем, какой-нибудь достойный исторический скандал, связанный с наследованием?

– Лорд жеребец Полуночник, – мгновенно ответил Дув, – чей голос в Совете неизменно звучал как «не-е-ет».

– Знаю, – махнул рукой Майлз. – Каким ветром, Дув, тебя сюда занесло?

– По официальному делу. Вы запрашивали, милорд Аудитор, аналитический отчет по поводу слухов о покойном муже госпожи Форсуассон.

Майлз сердито сверкнул глазами.

– СБ крепко запаздывает. От этого отчета было бы куда больше толку вчера. На хрен было приказывать мне ждать? Чтобы Катриону с Никки застали врасплох сплетнями? Да еще в ее собственном доме! Господи ты боже мой! Да еще и этот придурок Формонкриф!

– Ага. Иллиан сообщил Аллегре. Аллегре – мне. Жаль, что мне рассказать некому… Я вчера за полночь сидел – проверял, перепроверял, сопоставлял… Премного вам благодарен, милорд. Что путного можно вычислить из этого бедлама?!

– Ох нет! Только не это! Неужели Аллегре свалил дело о клевете на тебя?! Сядь, сядь! – Майлз кивнул на ближайший стул.

– Разумеется. А на кого еще? Я был свидетелем твоего знаменитого званого ужина, с которого, судя по всему, все и началось. К тому же я вхожу в список лиц, осведомленных о комаррском деле. – Дув, устало крякнув, плюхнулся на стул и тут же начал машинально просматривать лежащие на столе документы. – Аллегре не желает вводить новых лиц, если есть возможность этого избежать.