Ким Робинсон - Марсианская трилогия

Количество людей удивило Джона: он ожидал, что до столь удаленного места сумеют добраться лишь несколько его друзей. Это в очередной раз доказывало несостоятельность его оценки нынешней численности населения планеты. Поразительно, но всего приехало около тысячи человек. Впрочем, очень многие лица были ему знакомы, многих он знал по именам. Так что в некотором роде мероприятие стало собранием друзей. Будто родной городок, о существовании которого он прежде не знал, внезапно вырос из земли вокруг него. Прибыли и многие из первой сотни, всего человек сорок, среди них — Майя и Сакс, Энн и Саймон, Надя и Аркадий, Влад с Урсулой и остальными ахеронцами, Спенсер, Алекс, Джанет, Мэри, Дмитрий, Елена и другие с Фобоса, Арни, Саша, Илья и ещё несколько человек Некоторых из них он не видел уже двадцать лет. Были все, с кем он был близок, — кроме Фрэнка, который сказал, что слишком занят, и Филлис, вообще не ответившей на приглашение.

Кроме самых близких из первой сотни Джон встретил здесь множество старых друзей, приехали и друзья его друзей — появились толпы швейцарцев, включая кочующих строителей дорог, японцы из разных уголков планеты, бóльшая часть всех русских, друзья-суфисты. Все они рассредоточились на уступчатых полумесяцах шатров такими же группами, как ехали в караванах и летели на дирижаблях, время от времени выбегая через шлюзы, чтобы поприветствовать новоприбывших.

Многие из них целыми днями бродили по окрестностям, собирая осколки камней этого выдающегося плавного склона. При падении метеорита Zp здесь повсюду разлетелись куски брекчиевой лавы и образовались конусы растрескивания, похожие на глиняные черепки, одни беспросветно чёрные, другие яркие, кроваво-красные или покрытые крапинками импактных алмазов. Греческая команда ареологов начала выкладывать их в ряд на земле под высоким полом своего шатра, а с собой у них была небольшая печь для обжига, и с её помощью они сделали себе пол из жёлтых, зелёных и голубых фрагментов. Эту идею подхватили другие, и через два дня каждый из прозрачных шатров стоял на красочных мозаичных паркетах с изображениями схематичных карт, птиц и рыб, фракталов, картин Эшера, каллиграфически выведенных тибетских надписей вроде «Ом мани падме хум»[71], карт планеты и её регионов, уравнений, человеческих лиц, пейзажей и прочего.

Джон проводил время, слоняясь от одного шатра к другому, общаясь с людьми и наслаждаясь праздничной атмосферой, которая, однако, не исключала разногласий, коих было достаточно, — но большинство проводило время за пирушками, попойками, прогулками с экскурсиями по извилистой поверхности старых лавовых потоков, выкладыванием мозаичных полов и танцами под музыку различных любительских групп. Лучшей из них была группа, игравшая на магниевых барабанах; инструменты — местные, музыканты — с Тринидада и Тобаго, страны пресловутого транснационального «удобного флага» с мощным движением сопротивления, которое они и представляли. Были здесь и западный коллектив, играющий кантри с классным слайд-гитаристом, и ирландская группа с самодельными инструментами и многочисленным, меняющимся от песни к песне составом. С таким количеством участников музыкальная программа могла продолжаться практически без перерывов. Эти три группы были окружены толпой танцующих, а шатры, что они занимали, поистине превратились в нечто пульсирующее, будто были целиком наполнены изяществом и богатством музыки, гравитации, окружающих пейзажей.

Это был великолепный фестиваль, и Джон был доволен, прекрасно проводя каждую минуту в этом месте. Ему не требовались ни омегендорф, ни пандорф, и, когда Мэриэн вместе с компанией из Сензени-На подозвали его в уголок и стали передавать таблетки по кругу, он лишь усмехнулся.

— Не думаю, что сейчас мне это нужно, — сказал он молодым затейникам и слабо махнул рукой. — Это все равно что возить уголь в Ньюкасл.

— Возить уголь в Ньюкасл?

— Он имеет в виду — возить вечномерзлые грунты на Великую Северную.

— Или выпускать ещё CO 2в атмосферу.

— Заливать лаву в Олимп.

— Сыпать ещё больше соли в проклятую землю.

— Добавить оксида железа в любое место на этой чертовой планете!

— Именно! — рассмеялся Джон. — Кажется, я и так уже радикально раскраснелся.

— Но не так радикально, как эти ребята, — возразил один из них, указывая на запад. Над склоном вулкана вереницей поднималась тройка песочного цвета дирижаблей. Они, устаревшие, были небольшого размера и на вызовы по радио не отвечали. Ко времени, когда они подлетели к краю Zp и встали на якоря среди более крупных и ярких дирижаблей, находившихся внутри кратера, все дожидались, пока наблюдатели возле шлюза скажут, кто это такие. Когда же гондолы раскрылись и наружу вышли человек двадцать, одетые в прогулочники, повисло молчание.

— Это Хироко, — вдруг сообщила Надя на общей частоте.

Представители первой сотни стали быстро протискиваться к верхнему шатру, выглядывая в пешеходный тоннель, проходивший над краем кратера. Затем новые гости спустились по трубе к шлюзу, прошли его и оказались внутри. Да, это была Хироко, а вместе с ней — Мишель, Евгения, Ивао, Джин, Эллен, Риа, Рауль и целая толпа молодых.

Воздух пронзило многоголосие криков и возгласов, люди бросились обниматься, некоторые разрыдались, но прозвучало и немало обвинений. Сам Джон не удержался от того, чтобы обнять Хироко, после тех переживаний, что он испытывал, когда ездил на марсоходе, желая с ней поговорить; теперь же он взял её за плечи и чуть ли не затряс, готовый выплеснуть резкие слова в её адрес, но её ухмыляющееся лицо оказалось таким же, что сохранилось в его воспоминаниях, но в то же время другим — оно стало более худощавым и покрылось морщинами. Но это, несомненно, была она. Ему казалось, будто её лицо меняется и перетекает от того облика, какой он ожидал увидеть, до того, каким оно стало. Он пришел в такое недоумение от этой галлюцинации (и собственных чувств), что сумел лишь воскликнуть:

— О, как же я хотел тебя увидеть!

Я тоже, — ответила она, но её было трудно расслышать в общем гомоне. Надя пыталась вклиниться между Мишелем и Майей, пока последняя снова и снова кричала: «Почему ты мне не сказал?!» — а потом ударилась в слезы. Это отвлекло Джона, но затем, выглянув через плечо Хироко, он увидел лицо Аркадия, словно говорившее. «На вопросы будем отвечать потом», — и потерял ход мыслей. Им ещё предстояли трудные разговоры… Но пока — они были здесь! Здесь были они. Под шатрами, среди шума в двадцать децибел. Они отмечали своё воссоединение.

Позже в тот же день Джон созвал первую сотню — теперь она насчитывала почти шестьдесят человек. Они собрались под самым высоким шатром, откуда могли видеть и остальных гостей, и лежащие внизу земли.