Ким Робинсон - Марсианская трилогия

— Смотри! — воскликнула она.

Энн обернулась, увидела и тоже замерла. Они стояли и смотрели, как низкая полоса облаков парит над их головами.

Когда звонок к ужину, наконец, вернул их к реальности и они спускались по извилистым террасам, Надя знала , что теперь все для неё стало другим — или просто планета становилась ещё причудливее и красивее по мере их приближения к северу. А может, дело было и в том, и в другом.

Они катились по плоским насыпям жёлтого песка, такого мелкого, твёрдого и чистого, что могли двигаться на полной скорости, замедляясь лишь для того, чтобы перейти вверх или вниз на другую террасу. Лишь изредка закругленные склоны между террасами доставляли им некоторые хлопоты, а один-два раза в день им даже приходилось отступать назад, чтобы найти путь. Но чаще всего дорогу на север удавалось отыскать без труда.

На четвёртый день пути по напластованной земле стены плато, примыкающие с обеих сторон к их плоскому пути, стали сужаться, и путешественники поднялись на более высокую плоскость. И перед ними, на новом горизонте, открылся белый холм, огромный и круглый, как скала Эрс-Рок[36]. Белый — потому что он был ледяным! Ледяной холм, в сотни метров в высоту и километр в ширину. А начав его объезжать, увидели, что он простирался и дальше к горизонту на север. Это был кончик ледника — возможно, даже язык самóй полярной шапки. Все закричали, и Надя во всеобщем шуме и суматохе сумела расслышать лишь Филлис, которая вопила:

— Вода! Вода!

Они в самом деле нашли воду. И пусть они знали, что она здесь есть, все же было крайне неожиданно — вдруг наткнуться на белый ледяной холм, который к тому же оказался самым высоким из всех, что они видели за пять тысяч километров своего путешествия. Они привыкали к нему весь день: останавливали марсоходы, показывали пальцами, переговаривались, выходили посмотреть, брали образцы с поверхности, трогали его руками и пытались на него взобраться. Как и окружающий его песок, ледяной холм имел горизонтальные слои, разделённые всего на несколько сантиметров полосками пыли. А между полосками был лёд — щербатый и зернистый. Под таким давлением атмосферы он переходил в разные состояния почти при любой температуре, отчего пористые, слабые боковые стенки проседали на несколько сантиметров, открывая твёрдые, непробиваемые слои.

— Тут в самом деле куча воды, — повторяли они друг другу. Вода — на поверхности Марса…

На следующий день ледяной холм занял весь их горизонт по правую руку и теперь тянулся рядом стеной. Затем он действительно начал казаться горой воды, особенно когда в течение дня стена становилась все выше, вырастая примерно до трехсот метров. Это был белый горный хребет, огораживающий, по сути, их плоскодонную долину, лежащую на восточной стороне. А затем на северо-западе возник ещё один белый холм — вершина другого хребта, высившегося над горизонтом, основания которого не было видно. Ещё один ледник, стоявший стеной на западе, находился километрах в тридцати от них.

Таким образом, они оказались в Северном каньоне. Это была высеченная ветрами долина, врезавшаяся в полярную шапку примерно на пятьсот километров — более чем половину пути к северному полюсу. Плоские ледяные стены каньона были твёрдыми, как бетон, но часто оказывались ломкими из-за слоя застывшей двуокиси углерода. Стены каньона были высокими, но не вертикальными. Они имели уклон менее чем 45°, и, как у склонов в напластованной земле, здесь были террасы, потрепанные эрозией и сублимацией — двумя силами, которые за десятки тысяч лет высекли весь этот каньон.

Вместо того чтобы подняться вверх по долине, исследователи направились к западной стене, к ретранслятору, который находился в упавшем грузе с ледорубным устройством. Песчаные дюны посреди каньона казались невысокими и привычными, и марсоходы перекатывались по бугристой земле вверх-вниз, вверх-вниз. Затем, поднявшись по песчаной волне, они заметили груз — он находился не более чем в двух километрах от подножия северо-западной ледяной стены. Громоздкие лимонно-зеленые контейнеры на скелетоподобных спускаемых модулях казались странным зрелищем в этом бело-коричнево-розовом мире.

— Какое уродство! — заявила Энн, тогда как Филлис и Джордж ликовали, радуясь находке.

На протяжении долгого дня ледяная стена на западе принимала разные бледные оттенки: чистейший водный лёд слегка отдавал голубым, но бóльшая часть склона оказалась ослепительно яркой — кремовой, обильно испещренной розовой и жёлтой пылью. Беспорядочные вставки сухого льда имели яркий чисто-белый цвет; контраст между сухим и водным льдами бросался в глаза, благодаря чему можно было увидеть истинные границы склона. Но, глядя с их позиции, трудно было оценить, насколько высок холм на самом деле; казалось, он тянется вверх до бесконечности, но предположительно его высота составляла что-то между тремя и пятью сотнями метров над дном Северного каньона.

— Это куча воды, — воскликнула Надя.

— А под ней ещё больше, — добавила Филлис. — Судя по тому, что мы получили при бурении, шапка, скрытая под напластованной землёй, тянется на многие градусы широты к югу, дальше, чем мы видим.

— Значит, воды у нас больше, чем нам когда-либо понадобится!

И грустно сморщила губы.

Они разбили лагерь в том месте, где был сброшен груз бурильного оборудования. Это была западная стена Северного каньона, 41° долготы, 83° северной широты. Деймос совсем недавно опустился за горизонт вслед за Фобосом — теперь они не должны были его видеть до тех пор, пока не вернутся за 82° северной широты. Летние ночи состояли лишь из часа лиловых сумерек, все остальное время солнце ходило по кругу не более чем в двадцати градусах над горизонтом. Они вшестером провели много времени снаружи, передвигая оборудование к стене и затем устанавливая его. Главной его составляющей был автоматический проходческий комбайн размером с один из их марсоходов. Он врезался в лёд и пускал в ход цилиндрические барабаны в полтора метра диаметром. Когда его включили, он издал громкий, низкий гул, который становился ещё громче, если они прикладывались скафандрами ко льду или касались его руками. Некоторое время спустя белые ледяные барабаны пробили целую воронку, и маленький автопогрузчик перенёс лёд в перегонный аппарат, где тот должен был растаять и очиститься от большого количества пыли. Затем получившаяся вода застывала в виде метровых кубов — так их было удобнее складывать в грузовых отсеках марсоходов. Теперь роботы-марсоходы смогут приезжать на место, загружаться и самостоятельно возвращаться на базу. Так наладятся регулярные поставки воды, которой у них будет больше, чем им понадобится. Порядка четырех-пяти миллионов кубометров видимой полярной шапки, как подсчитал Эдвард, хотя такой расчёт был весьма приблизительным.