Ким Робинсон - Марсианская трилогия

А в лабораториях Земли, Марса и астероидного пояса, во многом благодаря её работам, в результате очень сложных и хрупких экспериментов были обнаружены нетипичные гравитационные волны, открыты причудливые геометрические фигуры отклонений частиц при космической фоновой радиации, найдены вимпы тёмной материи и виспы теневой материи, объяснены различные семейства лептонов, фермионов и лептокварков, приблизительно описано галактическое комкование первой инфляции и так далее. Создавалось впечатление, будто физика наконец вышла на рубеж Финальной теории. Или, по крайней мере, достигла середины Следующей большой ступени.

Учитывая важность работы Бао, Сакс сам стеснялся заговаривать с ней. Он не хотел тратить её время на всякие мелочи. Но однажды днём, после распития кавы, когда он стоял на балконе с видом на кратерное озеро Да Винчи, она подошла к нему – ещё более робкая и запинающаяся, чем он, до такой степени, что ему пришлось войти в весьма непривычную роль человека, старающегося дать другому почувствовать себя свободнее. Сакс завершал за неё предложения, подбадривал её и тому подобное. Он старался, как мог, и они запинались вдвоём, беседуя о схемах гравитино, составленных когда-то Расселлом. Эти схемы, как он считал, теперь были бесполезными, но она сказала, что они до сих пор помогали ей увидеть гравитационное воздействие. А когда он спросил её о занятии, которое прошло в тот день, она сразу расслабилась. Да, это явно её успокаивало, ему стоило догадаться об этом сразу. Ему и самому нравилась эта тема.

После этого случая они стали время от времени общаться друг с другом. И каждый раз ему нужно было сперва разговорить её, что он находил довольно любопытной задачей. А когда наступил сухой сезон, осеннее солнечное равноденствие, и он начал выходить в залив из маленькой бухты Альфа, Сакс сбивчиво спросил её, не хотела бы она к нему присоединиться, и последующее крайне неловкое, прерываемое запинками общение привело к тому, что на следующий день она отправилась с ним на одном из многочисленных катамаранов, которыми располагала лаборатория.

Проплавав весь день, Сакс остановился в небольшой бухте под названием Флорентин на юго-востоке полуострова, где фьорд Рави уже расширялся, но ещё не переходил в бухту Гидроат. Это было место, где он учился плавать, и ветра и течения там по-прежнему оставались для него хорошо знакомыми. В более продолжительных плаваниях он исследовал дельту фьордов и бухт на окраине системы Маринер, и три или четыре раза ходил вдоль восточного побережья залива Хриса, до самого фьорда Маурта и вокруг Синайского полуострова.

В этот день, однако, он решил ограничиться Флорентином. Ветер дул с юга, и Сакс привязался к нему, заручившись помощью Бао при каждом изменении направления. Бо́льшую часть пути они молчали. Затем, чтобы завязать, наконец, беседу, Сакс заговорил о физике. Они стали говорить о том, каким образом струны составляли саму ткань пространства-времени, вместо того чтобы просто заменять точки в какой-нибудь абсолютной абстрактной сетке.

– Ты никогда не боялась, что вся работа в этой области, которая не поддается опытам, рухнет, как карточный домик? – поразмыслив, спросил Сакс. – Что её сведет на нет какое-нибудь расхождение в числах или другая новая теория, которая окажется лучше или которую будет проще подтвердить?

– Нет, – ответила Бао. – То, что настолько красиво, не может не быть истиной.

– Хм, – произнёс Сакс, глядя на неё. – Должен признать, мне для такого спокойствия понадобилось бы нечто более существенное. Нечто вроде эйнштейновой ртути – известного расхождения в ранней теории, которое решается благодаря более новой.

– Некоторые считают, что тут эту нишу заполняет недостающая теневая материя.

– Возможно.

Она рассмеялась и сказала:

– Вижу, тебе этого мало. Наверное, нужно что-то такое, что мы сможем сделать сами.

– Необязательно, – сказал Сакс. – Хотя это, конечно, было бы здорово. Я имею в виду, что-то убедительное. Если бы мы лучше это понимали, то могли бы им манипулировать. Как плазмами в термоядерном реакторе. – Он вспомнил об извечной проблеме одной из лабораторий в Да Винчи.

– Мы гораздо лучше бы их поняли, если бы ты смоделировал их, наложив на спиновые сети.

– Правда?

– Думаю, да.

Она закрыла глаза – словно пыталась прочитать ответы на внутренней стороне век. Ответы на все вопросы мира. Сакс почувствовал острый укол зависти… и утрату. Он всегда хотел иметь такую проницательность, какую видел сейчас, в лодке рядом с собой. Наблюдать за гениями всегда интересно.

– Ты думаешь, эта теория станет концом физики? – спросил он.

– О нет. Хотя мы и можем вывести главные принципы. То есть основные законы. Это возможно, да. Но тогда каждый вышестоящий уровень эмерджентности будет создавать собственные проблемы. Работа Танеева только слегка касается этой темы. Это похоже на шахматы: мы можем знать все правила, но все равно не будем хорошо играть из-за эмерджентных свойств. Например, из-за того, что фигуры становятся сильнее, когда выходят на середину доски. В правилах этого нет, но это вытекает из всех правил, вместе взятых.

– Как с погодой.

– Да. Мы уже понимаем в атомах больше, чем в погоде. Взаимодействия элементов слишком сложны, чтобы в них разобраться.

– Это голономия. Изучение целых систем.

– Но пока это не более чем домыслы. Если повезёт, станет началом новой науки.

– Как и плазмы?

– Нет, те гомогенны. Зависят только от немногих факторов, поэтому поддаются анализу через спиновые сети.

– Тебе стоит поговорить об этом с термоядерщиками.

– Думаешь? – она удивилась.

– Да.

Затем обрушился сильный ветер, и следующие несколько минут они следили за поведением лодки, за тем, как надувались паруса, пока Сакс их не поднял, чтобы поплыть навстречу укрепляющемуся бризу, к самому солнцу. Свет играл на тонких чёрных волосах Бао, собранных сзади. А дальше лежали прибрежные скалы Да Винчи. Сети, трепещущие под прикосновением солнца… Нет, он не мог их видеть, ни открытыми глазами, ни закрытыми.

– Ты когда-нибудь задумывалась о своём значении? – спросил он осторожно. – Что ты одна из первых великих женщин-математиков?

Она посмотрела на него удивлённо, а затем отвернулась. Он понял, что она об этом уже думала.

– Атомы в плазме движутся по принципам, которые также представляют собой крупные фракталы спиновых сетей, – проговорила она.

Сакс кивнул и задал ещё несколько вопросов об этом. Казалось, она сумеет помочь термоядерщикам Да Винчи с проблемами, которые у них возникали при создании легковесного термоядерного двигателя.

– Ты когда-нибудь работала в инженерном деле? Или занималась физикой?