Ким Робинсон - Марсианская трилогия

Затем я услышал крик Грегора:

– Давайте, тренер, у вас получится! Держитесь! Соберитесь!

У него получилось достаточно похоже спародировать меня, и вся остальная команда стала умирать со смеху. Наверное, я действительно говорил все это им раньше, хотя, конечно, такие выкрики вылетают во время матча непроизвольно, и я, выкрикивая подобные призывы, никогда ничего не имел в виду и даже не знал, что меня кто-то слышал. Но я сейчас определённо слышал Грегора, который подшутил надо мной, и я ступил на горку, думая: «Слушайте, мне не нравится быть тренером, я сыграл десять матчей на шорт-стопе, стараясь не тренировать вас!»

Я был так раздражён, что едва следил за подачей, но все равно отбил её над правой сеткой, даже выше и дальше, чем первые две. Быструю подачу, на уровне колена! Как заметил мне потом Эрни: «Ты её сделал!» Мои товарищи по команде звонили в колокольчик все время, что я нёсся вокруг баз, и, пробегая от третьей к дому, я хлопнул каждого по ладони, ощущая ухмылку на своём лице. После этого я сел на скамью, и мои руки ещё чувствовали, как отбивают подачу. Я и сейчас вижу тот улетающий мяч.

Мы повели 4:0 в последнем иннинге, но команда противника была решительно настроена отыграться. Грегор, наконец, начал уставать, сделал пару пробежек, а потом подал кручёный, но их здоровый питчер не растерялся и двинул мяч высоко над моей головой. Вообще-то я нормально справляюсь с лайнерами, но в ту минуту, когда мяч полетел выше меня, я совершенно растерялся. Так что я повернулся спиной и побежал к забору, пытаясь понять, вылетит ли он за пределы или я сумею поймать его до забора, но я больше не видел мяча. К тому же бегать на Марсе было так необычно. Ты слишком разгоняешься, а потом пытаешься развернуться, чтобы не пропахать лицом землю. Именно это я и проделывал, когда увидел границу поля, и тогда я оглянулся и увидел падающий мяч. Я прыгнул к нему, стараясь вытянуться ровно вверх, но сила инерции была слишком велика и я совершенно забыл о гравитации, так что я поймал мяч, но, изумленный, обнаружил, что перелетаю через забор!

Приземлившись, я покатился по пыли и песку, но при этом так и сжимал мяч в перчатке. Перемахнув обратно через забор, я поднял мяч вверх, чтобы показать всем: он у меня. Но все равно другому питчеру засчитали хоум-ран, потому что, если ловишь, нужно оставаться в пределах поля – здесь действовало такое местное правило. Но мне было плевать. Весь смысл игр как раз состоит в том, чтобы вытворять штуки вроде этой. Это даже было хорошо, что тот питчер заработал очко.

Мы разыграли новую подачу, Грегор сделал страйкаут, и мы выиграли чемпионат. Нас окружила толпа, и Грегора – плотнее всех. Это была его минута славы. Каждый хотел, чтобы он ему что-нибудь подписал. Он говорил все так же мало, но теперь хотя бы не сутулил спину. Вид у него был удивленный. Потом Вернер взял два мяча, и все на них расписались, чтобы сделать нам с Грегором что-то вроде трофеев. И лишь много позже я обнаружил, что половина имён там оказались шуточными: Микки Мэнтл [53] и другие в этом духе. А Грегор написал: «Тренеру Артуру, с уважением, Грег». Этот мяч до сих пор стоит у меня на столе.

XI. Соленое и пресное

Сначала вода в новых ручьях была илистой, будто по складкам в земле стекали жидкие кирпичи. И многие соли растворялись в грязи, а вода становилась почти вязкой, и вдоль берегов ручьёв часто тянулись невероятные полосы белых кристаллов. Кое-где казалось, будто в сахарных берегах текут кровавые реки. И это было более похоже на правду, чем кто-либо мог предположить.

Видите ли, после того как маленькие красные человечки стали девятнадцатым воплощением Далай-ламы, они достигли просветления и столкнулись с дилеммой. Если раньше люди и вся их трескотня на поверхности служили им развлечением, то теперь они стали для маленьких красных человечков проблемой или, по крайней мере, поводом для сильного беспокойства. Маленьким красным человечкам нужно было спасти Марс от людей таким образом, чтобы не навредить этим очаровательным неумехам, но помочь им.

В то же время они сразу увидели, что их археи смотрят на них глубоко обиженными взглядами. Как Далай-лама не ел коров на Земле, так и маленьким красным человечкам не следовало есть архей на Марсе.

Это мгновенно обрекало маленьких красных человечков на голод. Они по большей части считали это прогрессом для своей духовности, хотя и чувствовали некоторое смятение от того, что перешли на вегетарианскую диету, которая совсем не требовала отнимать чьи-то жизни и была основана на семенах и бактериальных эквивалентах фруктов, молока и меда. Выращивая эти новые культуры, они долгое время голодали, собирая с поверхности объедки, оставленные людьми, чтобы хоть как-то свести концы с концами. Но люди отвечали на их деятельность пестицидами – и преследовали их даже в таком отчаянном положении. Опасные времена требовали опасных мер.

Между тем подобно тому, как люди теснили их сверху, так же неблагодарные археи кусали их снизу. Многим из старейших оказалось мало своего освобождения – они хотели компенсации, хотели мести, а некоторые – и вовсе вернуть своё прежнее господство на поверхности Марса. Печальный факт: дашь археям дюйм – они оттяпают милю; каждый из углов моей кухни служит тому доказательством. И недовольные археи замыслили небольшой группкой совершить революцию снизу, и, хотя поначалу они были в меньшинстве, им удалось отравить разум многих других своих товарищей. Они грозили вызвать последствия, которые поднялись бы снизу до более крупных уровней экосистемы планеты.

Так маленькие красные человечки оказались зажаты посередине, что часто случается с теми, кто придерживается умеренных взглядов. «Нам нужно больше милосердия, чтобы очень быстро появиться на всех уровнях экосферы», – сказали они друг другу. Несмотря на то, что они были телепатами и теперь их объединял единый благодатный дух бодхисаттвы, они обнаружили, что были разделены вопросом действия перед лицом кризиса. Одни считали, что должны сосредоточиться на археях, другие – что на людях, третьи – что на тех и других, четвертые – что ни на тех, ни на других. Больше милосердия, конечно, – но как?

Наконец текущий этап терраформирования, называемый иногда Великой регидрацией, навел одну их группу на мысль, что они могут решить обе проблемы одновременно.

Эта команда маленьких красных учёных заявила, что им никогда не удастся повлиять на людей напрямую. Создавая города у них в ушах и распевая там песни с призывами к здравомыслию, можно было только подвергнуть себя страшному риску в кабинетах отоларинголога. В то же время археи не могли больше против своей воли находиться в заточении в мире криптоэндолитов. Так как же маленьким красным человечкам было с этим справиться? У них было много воды, много соли, много людей и много архей. Предложение состояло в том, чтобы их всех перемешать.