Джон Де Ченси - Автострада запредельности

— Кто-нибудь хочет есть? — спросил я.

— Можно что угодно, — сказала Сьюзен, поспешно отстегивая ремни, — и даже не беспокойся, есть ли соль.

Я и так уже устал от обедов в упаковках и лежалого провианта из холодильника Сэма.

Мы мгновенно выскочили из тяжеловоза, не теряя времени.

Скверный роллер выглядел весьма противно, на нем были, словно проказа, омерзительные белые пятна кристаллизации. С этого момента каждый метр, который он проедет, будет для него риском. Неважно, я был почти уверен, что неподалеку есть мастерская. Мы поставим запасной и не станем думать о том, каким плохим был прежний роллер.

Я стоял на краю стоянки, проверяя, как нам отсюда в случае чего бежать. Привычка. Еще одна автострада пересекала здесь дорогу № 22 , еще одна дорога, связанная с лесопилкой, а может быть, это просто была, судя по виду, кроличья тропа. Мне трудно было сказать, что это было на самом деле. У Сэма была дорога, по которой он смог бы выехать в случае внезапной необходимости, но только в том случае, если никто не встанет рядом, блокируя ему дорогу. Судя, однако, по внешнему виду всех этих машинок, ему не составит труда спихнуть какую-нибудь из них в сторону, если понадобится. Чтобы оценить, насколько крутой Сэм, надо видеть его рядом с вашей маленькой четырехколесной машинежкой.

Я включил связь на ключе Сэма, продолговатой оранжевой коробочке, в которой есть радио среди всего прочего.

— О'кей, Сэм, похоже, мы тут останемся на ночь. С тобой все будет в порядке?

— Конечно, желаю хорошо провести время. И время от времени вызывайте меня. Оставь канал связи открытым.

— Хорошо. Я потом поговорю с тобой, когда мы поедим и проглотим пару кружек чего-нибудь холодненького, нам надо очень о многом поговорить.

— Отлично.

Я выключил пока что радио. Возле меня была Сьюзен, которая покачивала головой и цокала языком.

— Бедный Сэм, — сказала она.

— Чего?

— Он всегда остается на улице, ведь так? Это так грустно… Я снова включил радио.

— Ты слышал, Сэм? Сьюзи думает, что тебе тут будет одиноко и скучно, если ты останешься один на улице. Она так беспокоится о тебе.

— Хм! О господи, что ей за меня тревожиться!

Сьюзен покраснела.

— Я не хотела… я имела в виду…

— У меня есть куча порнографических журналов, которые я еще не просмотрел, и еще… ну-ка, посмотрим… есть модель кораблика, которую я собираю в бутылке… надо еще написать благодарственные письма всем, кто прислал мне новые мыло и мочалку… надо бы и голову помыть… и, кроме того, я всегда могу заняться онанизмом…

Сьюзен с мукой поморщилась.

— Господи, вы оба совершенно невозможны! — она засмеялась и побежала прочь.

— Добро пожаловать на Высокое Дерево!

— Спасибо! — сказал я ширококостному крупному мужчине во фланелевой рубашке, который сидел у конторки в фойе. — Хорошее имя для этой планеты.

Глаза его блеснули.

— Мы целую ночь не спали, чтобы его придумать.

Я осмотрел вестибюль. Огромное помещение высотой в два этажа, потолок с открытыми темными балками. Ковры были сделаны из сшитых вместе шкур животных, мебель казалась вся ручной работы. Все украшения были вроде как деревенского стиля, но с большим вкусом.

— Шикарно вы тут все устроили, — сказал я.

Он раздулся от гордости и широчайше мне ухмыльнулся.

— Спасибо! Это моя гордость и радость. Построил большую часть того, что вы тут видите, своими руками. — Он подмигнул. — Конечно, мне немножечко помогли.

— Что и говорить, вы здорово с этим справились. Я-то ожидал что-нибудь гораздо более примитивное на такой маленькой планетке, как эта.

— Это одно из самых сложных бревенчатых строений на Высоком Дереве, — сказал он мне. Потом показал вверх. — Я придумал эти консольные балки сам. С местным деревом можно делать черт знает что, понимаете? Оно крепкое, как железо — высокая прочность на изгиб и разрушение.

— Интересно.

Постепенно вестибюль наполнялся людьми, по большей части это была молодежь. Ребята хохотали, шутили, орали и шутливо поддавали друг друга плечом. Они пили из глиняных кружек, выплескивая пиво на доски пола. Толпа показалась мне избытком людей из бара, которые не нашли себе там места и выплеснулись в фойе. Бар назывался «Стрижающий меч».

— Я слышу, тут почти все говорят по-английски, — сказал я.

— У нас тут по большей части и живут потомки англичане, — ответил он. — Англичане, канадцы, австралийцы, куча ирландцев и прочие английские породы. Вы сами будете из американцев?

— Да, только уже так давно меня никто не называл американцем, и я сам отвык так думать о себе.

Он кивнул.

— Да, время идет вперед. Придет такой прекрасный день, и мы все станем «сабрами», как когда-то говорили в Израиле, то есть местными, аборигенами.

Он развернул ко мне регистрационную книгу.

— Как бы там ни было, я надеюсь, что вам понравится здесь, в «Хливком Шорьке». Если только распишетесь вот тут. Вы все вместе?

Я подписал страничку.

— Да. Какая тут местная промышленность?

Глаза его снова засверкали.

— Вас очень удивит, если я скажу, что лесная?

— Вовсе нет, — я посмотрел назад, через плечо на группку плотных молодых людей, которые пили пиво. Они все казались вылитыми из одной крепкой формы, которая вполне соответствовала типу лесоруба.

Мне отдали наши ключи от комнат. Они были сделаны из железа ручной поковки. Только два ключа: Винни и женщины в одной комнате, остальные в другой. Это была моя идея. Высокое Дерево было частью внешних миров, поэтому мои оставшиеся консоли были еще действительны, но я хотел сэкономить. У меня было небольшое количество золота, которое я мог обменять на свои деньги, поэтому надо было быть осторожным. Однако цены за комнаты были весьма ограничены и разумны.

— Есть возможность получить что-нибудь поесть? — спросил я.

— Еще слишком рано для нашей столовой, сэр. Наш повар за последнюю неделю преисполнился всяких фанаберий. Но у «Стрижающего меча» есть отдельная кухня, а там полным-полно еды. Большая часть тех, кто проживает в отеле, тут завтракают и обедают. Наверное, там сейчас полно народу.

— Что это такое? — спросил я, перекрывая шум голосов. — Это кто-то устраивает обед?

— Нет, сегодня праздник. Праздник Святого Чарльза Доджсона [2] настоящая фамилия Льюиса Кэррола . — Он со знающим видом подмигнул мне. — Празднование началось довольно рано, дня три назад.

— Праздник Святого Чарльза… — начал Джон, потом взорвался хохотом. Мы все расхохотались. На многообразных национально-религиозно этнических мирах Космострады никто не мог согласиться с тем, какие праздники следует отмечать. Там, в земном лабиринте, те, которые официально установили колониальные власти, встречали самое пренебрежительное отношение к себе, и их отмечали только чиновники, которые в такие дни не работали. Возникла традиция отмечать спонтанные праздники, которые возникали из ниоткуда, просто так, от дурашливого настроения. Людям просто нужен был предлог повалять дурака, и в таких случаях годится самый прозрачный, самый невероятный предлог.