Ким Робинсон - Аврора [litres]

– Идешь плавать? – спрашивает его Фрея.

Он останавливается.

– Ага, собираюсь покататься на волнах. Тут есть хорошая точка разлома, называется Риферы.

– Точка разлома?

– Это большой риф в двухстах метрах, при отливе его хорошо видно. А сегодня там идут хорошие южные волны. Ты тоже на воду?

– Я не чувствую ступней, – признается Фрея, отчаянно ища оправдание. – Поэтому ношу такие сапоги, которые за меня ходят. Не знаю, как бы я смогла здесь плавать.

– Хм-м. – Он хмурится, смотрит на нее пристально, словно никогда не слышал о подобном, и, возможно, так и есть. – А что случилось?

– Долгая история, – отвечает она.

Он кивает.

– Ну, если наденешь плавники, это может помочь. Да и вообще, если просто встанешь в мелководье, вода сама почти вытолкнет. Тогда сможешь двигать руками и оттолнуться от дна, поймать небольшие волны.

– Хотела бы я попробовать, – лжет она, а может, и говорит правду. Она проглатывает ком, вставший в горле. Лицо покрывается румянцем, губы покалывает. Большие пальцы на ногах будто бы горят.

– Вон мои друзья идут. Может, у Пэм в сумке есть лишняя пара плавников – обычно есть.

Молодые парень и девушка, такие же раздетые и смуглые, мускулистые и с выцветшими волосами. Юные боги и богини, наяды или как их там – Фрея не может вспомнить, как называются морские фавны, но это точно они. Пляжные ребята. Они здороваются с парнем, с которым разговаривает Фрея, – оказывается, его зовут Кая.

– Кая, эй, Кая!

– Пэм, у тебя лишние плавники есть? – спрашивает Кая.

– Ага, конечно.

– Можешь одолжить их этой женщине? Она хочет покататься.

– Ага, конечно.

Кая поворачивается к Фрее:

– Вот, попробуй.

Трое молодых смотрят на нее.

– Ты умеешь плавать? – спрашивает Кая.

– Да, – отвечает Фрея. – В детстве я не вылезала из Лонг-Понда.

– Тогда просто оставайся на мелководье, и все будет хорошо. Сегодня море спокойное.

– Спасибо.

Фрея берет из рук девушки голубые плавники. Затем трое ребят убегают навстречу волнам, взметая перед собой массы белых брызг, и, когда оказываются в воде по бедра, заваливаются на разбитые волны. Держась на поверхности, как кажется, благодаря своим плавникам, они затем отталкиваются к набегающим белым стенам волн, которые разбиваются метрах в тридцати от них. И лишь тогда ребята плывут по-настоящему. Глядя на них, кажется, это легко.

Фрея стягивает сапоги, встает на ноги, снимает одежду, распыляет вокруг всего тела солнцезащитный фильтр, берет плавники и со всей осторожностью заходит в воду. Ступней она по-прежнему не чувствует, поэтому идет, по ощущениям, как на коротких ходулях, зато в больших пальцах теперь, кажется, возникло какое-то новое напряжение. Вода поначалу прохладна – Фрея чувствует это костями своих ступней, но быстро привыкает. Не такая уж она и холодная. Вода, подступающая к пляжу, достает ей до лодыжек, а затем возвращается обратно. Она почти вся белая от пузырьков – их даже больше, чем самой воды, и пузырьки эти с шипением лопаются, выплескивая вокруг мелкие брызги. Масса наступающей волны внезапно теряет инерцию, подходя к наклонной песчаной поверхности, затем отступает с рябью, и все это можно увидеть лишь при максимальной отдаленности волн. Может, это и есть настоящий уровень моря. Там, где она стоит, вода плескается вперед и назад, поднимается и опускается. Но больше – просто вперед и назад. Волны разбиваются о пляж – вот как это выглядит, вот как ощущается! Что-то внутри нее развязывается, и она теперь дрожит, больше ощущая тошноту, чем тепло. Стоя на жаре, она все равно дрожит.

Она по-прежнему не поднимает головы, но даже так понимает, что небо вверху – голубое, с обилием белого близ горизонта. Здесь очень шумно оттого, что непрестанно грохочут, разбиваясь и рассыпаясь брызгами, волны. Вся кромка океана напоминает низкий водопад, снова и снова накатывающий сам на себя. Блики солнца на поверхности воды распадаются на миллионы частиц и скачут у Фреи в глазах. Без солнечных очков ей слишком ярко – приходится сильно щуриться, почти совсем закрывая глаза. Ярко настолько, что некоторые вещи кажутся темными.

Кая подплывает к Фрее на волне – из белой воды торчит только голова. Он встает на ноги рядом с ней и указывает на своих друзей.

– Вон там Пэм, видишь?

По телу Фреи пробегает дрожь.

– Нам здесь правда можно находиться? – растерянно спрашивает она. – Нас радиация не спалит?

Она дышит глубоко, смотреть на солнце не может и близко – чересчур ярко, поэтому она щурится, глаза немного слезятся.

– Что ж, хорошо подметила. Посмотри на себя: ты фильтром попрыскала?

– Да.

– У тебя кожа очень белая.

– Я раньше этого не делала, – признается она. – Я никогда не загорала.

Он изумленно смотрит на нее.

– С ума сойти! Хотя, должен сказать, у тебя красивая кожа. Видны все веснушки, родинки… Но да, если ты фильтром попрыскала, то ничего не будет. А если где-то пропустила – там обгоришь.

– Не сомневаюсь!

– Да-да. Прыскай через каждые пару часов, и все будет нормально. В следующий раз я тебе помогу.

– А сам ты не прыскаешь?

– Ну иногда, но видишь ли, я загорел и теперь не боюсь. Днем прыскаю на нос и на губы, особенно если остаюсь на целый день.

– На целый день?

– Да, конечно, сегодня все условия практически идеальны.

– А можешь сейчас меня попрыскать? Я боюсь, что что-то пропустила.

– Да, конечно.

Он стягивает плавники, проходит вместе с ней по мягкому влажному песку к ее полотенцу, поддерживая за локоть. Распыляет фильтр по всему ее телу.

– У тебя красивое тело, такое белое. Ты как богиня, которая стоит где-нибудь на моле. Так, давай я попрыскаю тебе ноги и ягодицы. Нельзя ничего пропускать, иначе точно сгоришь.

Сгореть на солнце! Сгореть от звездной радиации! Ее снова начинает колотить, она старается не поднимать глаз. Ее тень тянется к воде, темная на светлом песке. Она по-прежнему плачет, прижав кулак ко рту. Песок кажется чересчур ярким, чтобы на него можно было просто так смотреть. Слишком много света.

Он помогает ей вернуться к воде. Он смуглый и проворный, будто какой-то зверь, а не человек, будто водяной, тритон, келпи [60], вышедший из воды, чтобы привести ее в свою стихию. Водный дух. Она трясется, но не от холода. Шок от погружения, скорее всего, должен удержать ее от тошноты.

Снова по щиколотку в белой шипящей пене. Вот она, на Земле, заходит в океан, вся залитая солнечным светом. Ей самой в это с трудом верится. Словно она живет чьей-то чужой жизнью, внутри тела, которым не может должным образом управлять. Кая помогает ей удерживать равновесие. Он пинает набегающую воду, выбрасывая облачка брызг. Со всех сторон лопаются пузырьки, издавая тихие звуки. Ей приходится кричать, чтобы Кая мог ее расслышать.