Ким Робинсон - Аврора [litres]

Несмотря на разнообразие мнений и чувств, в тех, кто оставался на борту, росло ощущение, что всем желающим пора было спускаться. Теперь спокойствия, а вместе с ним и умеренного темпа переселения требовали уже те, кто находился на поверхности и опасался резкого притока людей. При этом им приходилось быть осторожными, чтобы не обидеть тех, кто еще был на корабле, – чтобы не создавать впечатление, будто они обладают какими-то особыми правами или пытаются защитить то, что многие считали слепой удачей и ничем не заслуженной привилегией. Это нужно было выразить как вопрос сугубо логистики и пропускной способности задействованных систем. Необходимо было следовать протоколу, и он имел твердое обоснование: в Хвалси не хватало места в укрытиях, чтобы приютить всех, кто хотел спуститься. Требовалось какое-то время, чтобы построить всю инфраструктуру. Еще одним фактором служило продовольствие: если на поверхность спустится слишком много людей, то им не удастся вырастить достаточно пищи ни на самой Авроре, ни на корабле, где придется покинуть большинство ферм. Переселение следовало проводить осторожно, иначе можно было ненароком вызвать нехватку продовольствия и там, и там. А чтобы переправить всех быстро, просто не имелось средств. К тому же возвращаться было не так легко: из-за гравитационного колодца и атмосферы Авроры спиральные пусковые установки могли запускать лишь определенное количество паромов, поскольку необходимо было расщеплять воду и дистиллировать топливо, а также печатать абляционные пластины, которые смогли бы преодолевать быстрые запуски сквозь атмосферу. Возврат на корабль, вне сомнения, служил «бутылочным горлышком» процесса переселения. Этого они не спланировали.

Единственным решением было ускорить все проекты в Хвалси, а на корабле – набраться терпения. Те, кто был в курсе проблем с логистикой, и там, и там общались с остальными, успокаивали, подбадривали – и торопили еще сильнее.

Бадим и Фрея были в числе тех, кто призывал к терпению на корабле, хотя Фрее и самой отчаянно хотелось спуститься. Бо́льшую часть своего свободного времени она наблюдала за приключениями Юэна, сидя вечерами, вцепившись в руку Бадима и слегка раскачиваясь перед экраном, будто завороженная. Более того, ее даже слегка лихорадило – так ей хотелось вниз. Но она занималась всем, что было необходимо для поддержки Новой Шотландии, сосредотачивалась на тех проблемах, которые решала бы Деви, старалась уладить их все в порядке значимости, который для нее помогал установить корабль. Она работала по диаграммам Гантта, которые оставила ей Деви, выстраивая порядки, будто карточные домики. Риски – предотвратить, проблемы – обойти, продовольствия – произвести столько, чтобы хватило всем. Считать все это никогда не было просто. Но диаграммы Гантта всплывали на экране разноцветными блоками, и она кое-как растасовывала задачи таким образом, что дело спорилось.

Работая с этой системой, она заметила, что хотя они теряли летучие вещества при каждом запуске парома на Аврору, теперь эту проблему можно было решить, направляя с луны на корабль сжатые газы и даже воду. Каким же это стало облегчением, еще и оказавшимся прямо под рукой, после стольких лет межзвездной изоляции! На ресурсы системы Тау Кита было приятно смотреть. Каждый метр бамбука, выраставшего в Хвалси, становился новой доской в полу, что они теперь строили под собой.

Деви такого облегчения не испытывала никогда.

Однажды ночью, просматривая фотографии из Хвалси на экране Бадима, они заговорили об этой стороне их новой ситуации, и Арам поднялся, чтобы прочитать свой очередной кухонный куплет:

Утром дня 170144-го, A0.104, на экране Фреи возник Юэн и попросил ее пригласить Бадима. Фрея позвала отца на кухню, и спустя семь минут он, сонный, приковылял к ней и, сев рядом, с любопытством заглянул в экран.

– Что?

Через несколько секунд Юэн, заметив его, кивнул и проговорил:

– Помните ту женщину, которую мы вытащили из трясины, Клариссу? Она заболела. У нее лихорадка.

Бадим выпрямил спину.

– Изолируйте ее от всех, – сказал он.

– Уже.

– Она в карантине?

– Да.

– Как быстро вы это сделали?

– Как только она сказала, что ей нездоровится.

Бадим плотно сжал губы. Фрея часто видела этот взгляд. Он был не такой, как у Деви, хотя и похож, только более спокойный и сочувственный. Как будто Бадим представлял, что сам сделал бы на месте Юэна.

– Она не упрямится? Ее наблюдают?

– Да.

– Можешь показать мне отчеты?

– Да, они у меня на мониторе. Посмотрите.

Юэн сдвинул свою комнатную камеру вбок, и Фрея с Бадимом увидели экран карантина, где жизненные показатели Клариссы пищали и подрагивали, протягиваясь слева направо, а внизу мерцали ряды красных цифр. Бадим придвинулся к экрану поближе и, читая, беззвучно зашевелил губами.

Затем он издал глубокий вздох.

– Как сам себя чувствуешь? – спросил он у Юэна.

– Я? Нормально.

– Думаю, ты и твои друзья, кто был с ней, тоже должны себя изолировать. И все остальные, кто за ней ухаживал, когда она вернулась в укрытие.

– Из-за того, что она поранила голень?

– Из-за того, что порвала костюм. Да. – Бадим снова сжал губы. – Прости, но сейчас есть смысл принять любые меры предосторожности. На всякий случай.

Юэн не ответил. Его камера по-прежнему смотрела на монитор.

– Лихорадит ее сильно, – проговорил Бадим тихо, будто обращаясь только к Фрее. – Пульс учащенный и мягкий, небольшая ФП [18], в крови много ЦТЛ [19]. Высокая активность мозжечка. Похоже, она с чем-то борется.

– С чем же? – спросила Фрея, словно ради Юэна.

– Не знаю. Может, с чем-то токсичным, что подцепила в этой грязи. Каким-нибудь кусочком металла или химиката. Чтобы это узнать, нужно проводить анализы.

– А может, там, в Хвалси, водятся какие-нибудь микробы, – предположила Фрея. Было известно, что на корабле находилось множество вирусов и бактерий, а значит, и в Хвалси тоже.

– Да, не исключено.

– Или она просто в шоке, – проговорил Юэн.

– Для шока от такого пореза это слишком медленная реакция, – возразил Бадим. – Но ты прав, нужно проверить и это. Нужно все проверить, но из изолятора ее не выпускать. Делайте это постепенно. И да, все, кто с ней контактировал, тоже изолируйтесь. Ради безопасности.

Юэн снова не ответил.

Новости были действительно ужасные. Здесь кто угодно стал бы беспокоиться. Но Юэн, который с таким удовольствием выходил на поверхность и выступал за то, чтобы снять шлемы и задышать аврорским воздухом, воспринял все это особенно тяжело. Это ощущалось даже в его молчании.