Андрей Лобурец - Хроники Лешего. Книга первая. Новобранец

А теперь вот и Максим, сам того не зная, попал под колпак чистильщиков, которые отныне внимательно и дотошно его вели.

Максим после ментального разговора со Слотом и его горячего предупреждения долго сидел в задумчивости и пытался сообразить, что же имелось в виду под словами " сочтут опасным и уничтожат ". Он же не знал историю того амбициозного Изменённого. Вот и гадал, что же он такого натворил страшного? Ведь, судя по приговору тех же специалистов по Симбионтам, он является неудачным итогом Слияния – застывшим недоизменённым. А так как в целом Макс дураком себя не считал, то понаблюдав за происходящим после происшествия, той вакханалией, что творилась вокруг, он решил, что попал в настоящее осиное гнездо, и ему следует впредь вести себя осмотрительнее и анализировать происходящее. Сейчас он ходит на поводке за всеми подряд, как осёл, принимая всё за чистую монету, а мало ли какие у тех намерения. Отныне он доверял только Слоту и Алексу.

А ещё Максу предстояло подумать о том, что же произошло в лаборатории на самом деле, как к этому относиться, и чьих рук это дело. Но сейчас он не хотел себя этим грузить, решив отложить на более поздний срок, когда всё утихнет.

Пока Максим сидел в палате и предавался размышлениям о доверии и поведении, Бронг, доставивший Слота и затесавшийся поблизости, улучшил минуту и пробрался к нему, минуя безопасников.

– Здорово, Максим! Ну ты устроил тут бучу! – подмигнул своим красным глазом десантник.

– ??? – Макс прикинулся, что не понимает, о чём тот толкует.

– Да ладно, не прикидывайся. Уважаю! Слушай, я тут думал о своём разговоре со Слотом и искином тогда, на арке. Они меня заставили задуматься о том, кто же ты такой, а тут ещё и это происшествие. Мне всё равно, чего там придумает комиссия, своя голова на плечах есть, и опыт!

Тут-то Максим и задумался, а как он понимает слова Бронга? Ведь процедура мнемопрограммирования не окончена, а переводчик выключен безопасниками. Видимо, что-то всё-таки попало в голову, и это что-то следует практиковать. Чем он и займётся в ближайшее время. А пока…

– И что говорят тебе твоя голова и опыт?

– Они говорят, что этот парень передо мной не так прост, как может показаться на первый взгляд, да и второй тоже. Я хочу с тобой позаниматься, если ты не против, хотя на первом курсе это и не положено, я же другого вида. Но это тебя не смущает, как я вижу. Ну так что?

– В каком смысле позаниматься? – Макс немного запутался.

– Не тупи! Военная подготовка, боевые навыки и прочее. Моё подразделение десанта самое лучшее! – рыкнул Бронг с гордостью, снова врезав кулаком правой руки в себе грудь.

– Ну, собственно, я не против. Лишь бы меня не лишили статуса кандидата.

– Всё будет хорошо. Жди новостей, боец! – Обрадованный согласием десантник отсалютовал кулаком вверх и вышел из палаты.

Неизвестно, что сделал Бронг, но скоро он покинул свою бравое десантное подразделение и прибыл служить на базу Галлы инструктором боевых искусств для Изменённых. Личное дело его было засекречено, но слухи, как всегда, всё знали и приписывали ему большие заслуги в прошлом, как и большие неприятности с бывшим начальством по непереносимой глупости последнего.

Как бы Служба Безопасности не хотела замять и засекретить произошедшее в лаборатории мнемопрограммирования Медицинского Центра, эти треклятые, неутомимые и неуничтожимые слухи всё равно поползли по базе. Один по секрету сказал другому, другой переврал третьему, так и пошла молва по служащим базы. Особенно много слухов было про неудачника-Изменённого, который умудрился вляпаться в неприятности до окончания процедуры Слияния, и теперь он не рыба – не мясо, а полуфабрикат недоделанный. Его Симбионт так вообще непонятный уродец-паразит, до сих пор не закончивший мутации. И этот придурок даже не смог пройти стандартное мнемопрограммирование для обучения универсальному языку. Злая молва катилась всё дальше и дальше, наматывая толстые нити всяких небылиц на маленький комочек правды.

Прошла ещё пара дней после разговора с Бронгом, пока комиссия завершала дела и отбывала. За ней убрались с глаз долой безопасники, а Максима выпустили из "тюремной" палаты в его обычную, позволив совершать прежний моцион в течение дня. Но Макс поставил себе новую цель – закрепить знания универсального языка, пока они не испарились. Поэтому он болтался везде, где только можно, читая надписи и слушая речь на трансобразе. Изменённый начал примерно представлять, на чём сказалась неполная загрузка информации во время мнемопрограммирования. Некоторые слова оставались непонятны, смысл их не проявлялся. И тогда Макс обращался к импланту-переводчику для выяснения значений, всё остальное время держа его деактивированным. Знания усваивались, и скоро он свободно понимал беглую речь и читал все красочные электронные листы-журналы, которые удавалось увести у персонала. Даже мог писать, потому что не раз рисовал пальцем символы языка на любых подходящих для этого поверхностях. Хуже обстояло дело с произношением. Слот опять испарился в неизвестном направлении после того памятного дня. Кстати, Максиму весьма понравился ментальный способ общения, ёмкий и быстрый, передающий целиком картинки с запахами и прочими ощущениями, как осознаёт это передающий. Сможет ли он так с кем-то ещё общаться, кроме Слота?

Особенно нравилось Максиму посещать бассейн. Он всегда любил плавать, а здешняя вода была необъяснимо приятной, родственной. Было ли это сделано специально для реабилитационных процедур, или вода сама по своему составу была такой, Макс выяснять не стал. Он просто ложился на спину в воде и, неспешно двигая руками, перемещался ногами вперёд по дорожке, испытывая полное блаженство. Выходя из воды по истечении времени он чувствовал некую расслабленность и, в то же время, насыщенность энергией. Вроде бы взаимоисключающие факторы, однако столь чудесно влияющие на организм, что призывали плавать снова и снова.

После очередного посещения бассейна было ещё немного времени до реабилитационных процедур, и Макс решил пойти к себе в палату, подумать, наконец, о насущном. Сколько уже прошло дней, как его пустили к прежней жизни? Пять? Семь? За это время он ни разу не пытался общаться с Лаки, запретив сознанию это так же, как и думать о случившемся. Но нельзя долго прятаться от самого себя, даже если то, что присутствует внутри, пугает. Хотя, в сущности, если задуматься, то Зверь пытался спасти его. Да! Спасти! Ведь он сам хотел избавиться от боли любыми способами. И тот пришёл! Как Макс мог забыть про это, дурак. Дозрев до такого вывода, он немного воспрял духом и припустил быстрее к своей палате. Завалившись в помещение, он плюхнулся на ложе, закинул руки за голову, закрыл глаза и попытался представить себя внутри себя.