Питер Гамильтон - Эволюционирующая Бездна

Потом к нему подошел старшина ассоциации уличных торговцев. Он просто заверил Идущего-по-Воде в своем желании видеть его главным констеблем и то же самое сказал о своих коллегах. Но Эдеард и так всегда старался поддерживать хорошие отношения с ассоциациями.

Следующим собеседником стал мастер гильдии рабочих верфи. Потом член местного Совета: «Меня вдохновил пример вашей жены, я выставила свою кандидатуру и теперь работаю в Совете». Три сына из проживавших в этом районе благородных семейств интересовались его мнением о службе в милиции. Хозяин магазина. Торговый агент по продаже фарфора, пятый сын третьего сына большой купеческой семьи, был необычайно доволен тем, что сумел завести собственное дело и уже наладил связи в провинциях.

– Я член Братства Абрикосового дома, – гордо заявил он Эдеарду.

– Кажется, я что-то слышал о нем, – дипломатично ответил тот.

– Это новое общество для тех, кто не желает жить за счет своих семей. Порядки на Кверенции изменились, и мы хотим самостоятельно воспользоваться новыми возможностями.

– Я очень рад это слышать, – искренне сказал Эдеард.

– Нас, конечно, еще не признают ни гильдии, ни ассоциации. Они просто боятся конкуренции. И Дворец-Сад нас тоже игнорирует, так что мы пока работаем по отдельным контрактам.

– Предоставьте это мне, – заверил его Эдеард. – Я обязательно займусь вашей проблемой.

– Все, чего мы добиваемся, – свободный рынок.

Потом к нему подошел кузнец. За ним – женщина-подмастерье из гильдии эгг-шейперов, чересчур восторженная и слегка пьяная.

Эдеард допивал пятый бокал уже набившего оскомину нового вина, закусывая третьей порцией пряного печенья, как вдруг заметил Джиску и поспешил к ней подойти.

– Ты ведь в числе приглашенных, – сказал он. – Поговори со мной.

– О, бедный папочка. Мама опять затащила тебя на прием?

– Выполняю свою норму.

– Звучит ужасно.

Она понимающе усмехнулась. Джиска была второй из их семи детей, и в ее внешности удачно сочетались красота матери и темные волосы Эдеарда. На прием она пришла в простом платье небесно-голубого цвета с узкой юбкой, что никак не соответствовало требованиям моды в этом сезоне. Но Джиска никогда не стремилась к успеху в высшем обществе Маккатрана, что Эдеарда очень радовало.

– А где же Натран?

– Он просил за него извиниться, но на корабле возникли проблемы. На новых парусах не тот такелаж или что-то вроде того.

– С его кораблем вечно какие-то проблемы. Он вообще годится для плавания?

– Папа!

– Прости.

На самом деле Натран ему нравился. Он родился в семье торговцев, но после нескольких лет работы на семейной флотилии парень решил обзавестись собственным кораблем. В будущем он собирался построить целую флотилию и самостоятельно добиваться успеха.

– Он не так уж плохо справляется, – запальчиво возразила Джиска. – Его агенты уже подготовили несколько выгодных контрактов.

– Вот и замечательно. Он умный парень и с прекрасными планами на будущее.

– Спасибо.

– Э… Ты слышала что-нибудь о Братстве Абрикосового дома?

– Да, конечно. Натран в нем состоит. В нем состоят люди приблизительно такого же положения, как и он, объединившиеся ради большего политического веса. А в чем дело?

– Ни в чем. Это неплохая идея. Я рад, что сыновья из состоятельных семей сами пробивают себе дорогу в жизни.

– Хорошо бы и именитые купцы не создавали им дополнительных трудностей. А то их методы конкуренции не всегда бывают законными.

– Почему ты мне об этом не сказала?

– А ты хочешь послушать, папа? Хочешь узнать, что мой парень за кружкой пива обсуждает с товарищами нечестные методы борьбы, жалуется, что его никто не воспринимает всерьез, что общество его игнорирует? Я могу часами говорить обо всем этом.

– Отлично. Я уверен, они найдут способ заявить о себе в Совете. Все инициативные группы рано или поздно этого добиваются.

– Отец, ты настоящий циник.

– И когда же ты собираешься пригласить его в наш пляжный домик на неделю и один день?

Она бросила на отца полный уныния взгляд.

– Бр-р! Мне казалось, ты хотел избавить Маккатран от бесполезных традиций, особенно от таких унизительных, как эта.

– Э…

– Знаешь, мне было восемь, когда я узнала, что песня «Невежа» написана о тебе. Все в школе над этим смеялись, даже мои близкие друзья… А, ладно.

– Да, я так и не простил Дибала за то, что он ее сочинил.

– Это ужасно.

– Вы встречаетесь уже пять лет, – многозначительно заметил он. – Достаточно, чтобы узнать друг друга.

– Для вас с мамой любовь с первого взгляда оказалась удачной. Но мне мало пары дней знакомства.

– Ничего себе, пара дней, – протестующе воскликнул он. – Я много месяцев старался ее соблазнить.

Тонкие брови Джиски подпрыгнули вверх.

– Папа, ты сказал «соблазнить»?

Он удрученно вздохнул.

– Если бы ваше поколение уделяло больше внимания ухаживаниям, у меня было бы больше женатых и замужних детей.

– Но мне еще и сорока нет.

– И ты еще очень красива.

Она надула губки.

– Старый льстец. Не удивительно, что мама не устояла.

– Если хочешь знать, я не буду возражать, если вы с Натраном предстанете перед Заступницей и поженитесь.

– Договорились, папочка. На самом деле мы знакомы четыре года и одиннадцать месяцев. Да и мой старший брат не теряет времени. Ты знаешь?

Она чуть наклонилась, сверкнув глазами.

– О чем?

– Мне кажется, Венали опять в положении.

Он строго посмотрел на дочь.

– Надеюсь, ты не пользовалась про-взглядом?

– Ну что ты, папа! Нет, конечно. Удивительно, что ты об этом спрашиваешь.

– Да, конечно, – проворчал он. Про-взгляд Джиски был даже сильнее, чем его собственный.

«Может, попросить ее вычислить моего таинственного наблюдателя?» Но известие о беременности Венали его отвлекло. «Третий внук. Это здорово». Ему нравилось, что по десятому этажу особняка уже бегают маленькие Гарант и Хонали (все звали ее просто Лапочкой). Ролар, его старший сын, не терял времени зря.

– Ого, – с притворным испугом протянула Джиска. – Внимание, двойняшки.

Эдеард огляделся и увидел, что сквозь толпу гостей к ним приближаются Марили и Анали. Пятая и шестая дочки были идентичными близнецами, и с самого рождения они забавлялись, одеваясь и причесываясь одинаково. Вот и сегодня они нарядились в атласные платья одного и того же покроя, только у Марили оно переливалось всеми оттенками винокрасного цвета, а Анали выбрала для себя золотисто-желтую ткань. Эдеард снисходительно улыбнулся; озорные девчонки вряд ли этого заслуживали, но разве отец мог устоять? Им уже исполнилось по двадцать пять, и в высшем обществе Маккатрана они стали признанными звездами. Высокие, как отец, и стройные, как мать, они обладали исключительным изяществом, густыми иссиня-черными волосами, унаследованными от бабушки со стороны Эдеарда, и красивыми лицами, с которых не сходили лукавые усмешки. А если к прекрасной внешности добавить и высокое положение, то нечего было удивляться, что девчонки получали все, что хотели: наряды, ласки и преклонение сверстников.