Джек Вэнс - Аластор

Самые поразительные аттракционы в Дисджерферакте — павильоны забвения в так называемом «Парке смерти». Подобных учреждений нет, наверное, во всей населенной человеком части Галактики. В эти павильоны приходят аррабины, желающие умереть. Содержатели павильонов соревнуются, пытаясь всевозможными способами завлечь «посетителей». В настоящее время открыты пять таких заведений. Самое экономичное самоубийство можно совершить на трехметровой цилиндрической трибуне. «Посетитель» забирается на трибуну и выступает с прощальной речью — иногда импровизированной, иногда тщательно разученной на протяжении нескольких месяцев. Такие декламации привлекают большой интерес — вокруг трибуны собирается внимательная толпа, поддерживающая оратора одобрительными возгласами, аплодисментами, стонами сочувствия. Бывает и так, что речь раздражает или оскорбляет аудиторию — тогда раздаются свист и мяуканье. Тем временем сверху на трибуну, как колпачок на горящую свечу, постепенно опускается воронка из черного меха. По мере того, как воронка закрывает жестикулирующего оратора, его восклицания становятся все глуше, и в конце концов наступает тишина. Некий предприимчивый уроженец одного из исходных миров Ойкумены записал множество таких прощальных речей и опубликовал лучшие отрывки в сборнике под названием «Пока я не забыл».

Рядом — «Дворец нирваны». Заплатив за вход, посетитель, желающий прекратить существование, вступает в лабиринт полупрозрачных, полузеркальных призматических поверхностей. Он бродит туда-сюда, окруженный золотистым сиянием, пока его друзья ожидают снаружи. Мало-помалу его силуэт становится плохо различимым среди теней, бликов и отражений, и больше его не видят.

Следующий аттракцион смерти — «Ладья ароматов» — просто-напросто канал с пристанью. Отправляющийся в последнее плавание спускается в лодку и устраивается, полулежа, на удобной софе. Его осыпают многочисленными бумажными цветами, источающими благоухания; у него в руке — рюмка тонизирующей настойки. Лодка плывет по каналу в темный туннель, откуда доносятся звуки небесной музыки. Через некоторое время лодка возвращается к пристани, пустая. Что происходит в туннеле, никто не знает.

Услуги, предоставляемые «Конечной станцией радостного пути», носят более оживленный характер. «Пассажир» прибывает с шумной компанией закадычных друзей. В роскошном зале со стенами, обитыми резными деревянными панелями, «пассажиру» и его гостям подают все деликатесы и напитки, какие он смог оплатить заранее. Друзья едят, пьют, вспоминают былое и обмениваются шутками до тех пор, пока люстры не начинают тускнеть, после чего гости прощаются и уходят, а в зале становится темно. Иногда «пассажир» решает, что поторопился с бесповоротным решением, и покидает зал вместе с друзьями. Бывает и так (если верить слухам), что веселая компания перепивается до бесчувствия, и возникает ситуация, чреватая ужасными ошибками — например, виновник празднества уползает на четвереньках и в конечном счете возвращается домой, а его осоловевшие, неспособные подняться из-за стола приятели навсегда остаются в темном зале.

Пятый павильон, «Тартарары» — популярное зрелище, организованное на манер кабинета в игорном доме. Пять участников выставляют на кон заранее условленную сумму и садятся на пять пронумерованных железных стульев. Зрителям, заплатившим за вход, тоже разрешается делать ставки, как в тотализаторе. Раскручивается разделенное на пять секторов «колесо удачи». Колесо замедляется, один из секторов останавливается напротив стрелки. Игрок, сидящий на стуле с номером сектора, обращенного к стрелке, выигрывает кон, то есть пятикратную ставку. Остальные четверо проваливаются в люки под стульями, и люки тут же закрываются. Согласно легенде — возможно, апокрифической — некий смельчак по имени Баствик занял стул № 2, поставив всего двадцать «деревянных». Он выиграл и остался на том же стуле, но теперь смог поставить сто талонов. Стрелка опять указала на сектор № 2, а хладнокровный Баствик продолжал сидеть, рискуя жизнью и пятьюстами талонами. И снова ему повезло! Дрожащими руками Баствик собрал две тысячи пятьсот талонов и выбежал из павильона. Стул № 2 продолжал стоять еще два кона. Если бы Баствик сохранил спокойствие, он выиграл бы 62500 «деревянных»!

Я полюбовался на павильоны забвения, гуляя с Танзелью — она прекрасно осведомлена. По сути дела почти все, что я знаю о Дисджерферакте, я узнал от нее. Я спросил ее, что делают с трупами — лучше бы не спрашивал! Тела самоубийц измельчают и спускают в канализацию вместе с отходами и помоями. Масса отходов, именуемая «неочищенной протоквашей», подается по трубам, вместе с «неочищенной протоквашей» из других районов, на центральную станцию общепита, где ее очищают, перерабатывают и пополняют витаминными добавками. Оттуда «очищенная протокваша» подается по кормопроводам к общежитиям города. В кухнях общежитий протокваша преображается в знакомые до боли питательные всячину, смолокно и студель.

Раз уж я остановился на этой неаппетитной теме, позвольте рассказать об одном странном происшествии, случившемся поутру на прошлой неделе. Мы со Скорлеттой гуляли в висячем саду, когда в кустах малинового горошка обнаружили труп. По-видимому, убитого ударили кинжалом в шею. Все оказавшиеся на крыше, в том числе я и Скорлетта, столпились вокруг тела и шептались, пока не прибыл, наконец, управдом. Управдом оттащил покойника в лифт, и тем дело кончилось.

Меня такое положение вещей, разумеется, озадачило. Я сказал Скорлетте, что на Заке никто не стал бы трогать тело до окончания полицейского расследования.

Скорлетта отнеслась к моему замечанию с обычным высокомерием:

— Мы живем в эгалистическом обществе, нам не нужна полиция. Расчетчики следят за порядком и задерживают тех, кто спятил.

Я возразил:

— Но этого недостаточно. Вы только что видели собственными глазами — человека убили!

Скорлетта рассердилась:

— Тэнго был скандалист и обманщик! Вечно просил тухтеть за него, а потом не отдавал долг. Никто о нем плакать не будет.

— Вы имеете в виду, что не будет вообще никакого расследования?

— Если не донесут управдому — не будет.

— Зачем доносить, если управдом собственноручно оттащил тело в лифт?

— Не может же он сам себе доносы писать! Это противоречило бы здравому смыслу.

— Здравый смысл требует провести расследование. В общежитии разгуливает убийца — он может оказаться нашим соседом!

— Вполне возможно — но кому придет в голову доносить? Получив донос, управдом должен расспросить всех и каждого. Придут расчетчики, начнут без конца сравнивать показания, вынюхивать унизительные подробности личной жизни, всем станет тошно — зачем это нужно?