Питер Гамильтон - Звёздная дорога

Теперь следящие программы показывали, как Борис входит в единоград Сент-Джеймс со стороны Баррак-роуд и, отыскав столик в баре «Траворл», заказывает кофе. Траловый сенсор в баре был хороший, Йен смог увеличить изображение и разглядеть тонкую пленку пота на лбу Бориса. Нервный, отчаявшийся человек собирал всю смелость. Вскоре, выпив кофе лишь до половины, Борис подозвал официантку и заказал скотч.

Йену только это и требовалось. Лучше не могло получиться, даже если бы он сказал Борису: «Пожалуйста, иди и выставь себя полной задницей, ведь так ты сможешь окончательно испортить отношения».

Йен открыл верхний ящик стола и вытащил коробку с уликами, которую утром забрал из хранилища Маркет-стрит. Покинув участок, он направился на станцию «Монумент» и по первой линии добрался до станции «Сент-Джеймс».

В жилых зонах единограда Сент-Джеймс было мало внутренних тралов, но из-за убийства в квартире 576-Б Сид приказал нанести смартпыль в коридоре снаружи и напрямую подключить её к полицейской сети. Шанс, что убийца вернётся на место преступления, почти нулевой, но в расследовании, привлекшем так много властных структур и ресурсов, лишний терминал был сущим пустяком.

Йен прибыл в Сент-Джеймс через семь минут после того, как Таллула вернулась домой. Он покрутился в главном вестибюле, наблюдая за Борисом через сетку. Наконец банкир встал и прошел через коммерческий пассаж единограда к ряду лифтов с ограниченным доступом. Он сохранил свой код – двери открылись перед ним. Йен направился к лифтам в вестибюле, где воспользовался своим полицейским кодом.

Трал в коридоре показал, как Борис медлит возле квартиры 576-Б. Он больше не мог звонить Таллуле напрямую; после восьми мучительных звонков этим утром она наконец-то велела элке запретить ему доступ к своему адресному коду. Поэтому Борису пришлось смиренно нажать кнопку звонка, а потом, не дождавшись ответа, постучаться в дверь, хоть это и пережиток девятнадцатого века. Но сработало; дверь открылась, и показалась усталая Таллула, чье выражение лица менялось от гнева до смятения. Борис немедленно начал умолять и почти насильно прорвался внутрь. Таллула захлопнула дверь.

Невидимый в другом конце коридора, Йен подождал одну минуту и велел элке позвонить Таллуле. Момент был безупречный: он услышал приглушенные голоса, сердитые и несчастные. Оба замолчали.

– Да? – спросила Таллула.

– Это детектив Лэнагин. Я хочу вернуть кое-что из вещей, которые забрали криминалисты. Лаборатории они больше не нужны.

– А… ну да.

Дверь открылась. Таллула выглядела такой несчастной, с красными от слез глазами, прилизанными волосами, опущенными плечами – как будто только что вернулась с похорон. Йену захотелось немедленно её обнять.

Борис стоял у нее за плечом с видом токсового маньяка, которому срочно нужна доза. Полный отчаянной решимости добиться своего, но раздраженный неожиданным вмешательством. Он сердито уставился на Йена.

– Я подумал, это вам понадобится как можно быстрей, – сказал Йен, вручая Таллуле коробку. Он даже не позаботился прочитать полный список содержимого; там точно была одежда и какие-то маленькие твердые предметы.

Таллула взяла коробку, бросив на него безразличный взгляд.

– Мм, спасибо.

– Все проверили. И почистили заодно. – Он улыбнулся.

– Послушайте, офицер, сейчас неподходящий момент, – резко сказал Борис.

Йен сделал вид, что впервые его заметил.

– Момент, сэр?

– Да. Мы заняты. Это личное дело, видите ли.

– Понимаю. – Йен внимательно посмотрел на Таллулу, которая не стала встречаться с ним взглядом. – Вы в порядке, мисс Пакер?

– Она в полном порядке!

– Мэм?

– Моя невеста в порядке! – зарычал Борис. – Будьте любезны, уйдите. Не заставляйте меня подавать заявку о причинении беспокойства.

– Я тебе не невеста, – прошептала Таллула. Она начала стягивать с пальца подаренное в честь помолвки кольцо с бриллиантом и рубинами, пытаясь не уронить коробку с вещами.

– Не делай этого, – запротестовал Борис. – Прошу, дорогая, позволь мне объяснить. Это все полиция…

Он скривился и сердито посмотрел на Йена.

– Нет, – всхлипнув, ответила Таллула. – Просто уйди! Я не желаю тебя здесь видеть, Борис. Не желаю. Прошу тебя!

– Я не уйду, пока ты меня не выслушаешь.

– Думаю, этого достаточно, – сказал Йен. – Сэр, владелица жилища попросила вас уйти. Пожалуйста, сделайте это.

Борис побагровел и ткнул Йену пальцем в лицо.

– Не лезьте не в свое дело. Это ваша братия во всем виновата.

Йен нахмурился, изображая непонимание. Качнул головой, словно читая данные с сетки.

– A-а, столичная полиция задержала вас по обвинению в нарушении порядка и краже личности этим утром. Вижу, судья взял с вас обязательство вести себя мирно. По-вашему, сэр, вы сейчас соблюдаете условия освобождения под залог?

Наступила длинная пауза, во время которой двое сверлили друг друга взглядами, и Борис едва не ударил Йена; он был достаточно разъярен для такой глупости. Наверное, включился какой-то глубинный инстинкт. Йен моложе, выше и, судя по тому, как рубашка натягивалась на мускулистой груди, в куда лучшей форме; и ещё он полицейский.

– Нам надо поговорить, – с горечью сказал Борис.

Таллула отвернулась, опять готовая расплакаться. Борис протянул к ней руку, но смелости коснуться девушки у него не хватило. Он вышел из квартиры.

Йен поспешно закрыл дверь.

– Мне очень жаль, мисс Пакер. Наверное, я за всю свою карьеру ни разу не являлся настолько не вовремя.

– Нет. Нет, совсем наоборот. Вообще-то спасибо, что пришли. Я очень рада, что вы оказались здесь. Не знаю, что бы я сделала. Было глупостью его впускать.

– Я, э-э, просмотрел полицейский отчет. Понимаю, почему вы теперь не хотите его видеть.

– Не теперь, – сказала она. – Я вообще не желаю его видеть.

– О, это чувство мне знакомо.

Таллула бросила на него слегка озадаченный взгляд. Он пожал плечами.

– Я сам был помолвлен два года назад, – поделился Йен. – Она разорвала помолвку. Впрочем, не так. Хотя… я думаю, немного похоже. Она нашла другого. Говорила, что он перспективнее.

– Почему люди так поступают? – с горечью спросила Таллула. – Впускаешь кого-то, и он становится твоей жизнью, а потом поворачивается и всаживает тебе нож в сердце.

Йену невыносимо было видеть её такой подавленной, и от осознания того, что он и есть истинная причина происходящего, становилось лишь хуже. Он почти ощутил угрызения совести, но раскрыть Бориса было благодеянием для нее в долгосрочной перспективе.

– Все дело в моменте, лапуля. Рано или поздно тайное становится явным. Лучше, когда это происходит рано. Только вот подходящий момент никогда не наступает, в этом вся проблема.