С Кинкейд - Дьяболик

Разговор принял очень опасный оборот, но Тайрус сумел выкрутиться. Он дико захохотал, потом откинулся на спинку стула и тупо уставился в потолок.

– Знаете, бабушка, если уж начистоту, то у меня никогда не возникало особого желания читать эти книги. Я просто думал, что в них содержится ответ на вопрос: почему я так превосхожу во всем заурядных людей? Ведь у меня в голове роится масса вопросов. Отчего люди не слепнут при взгляде на мою сверкающую трансцендентную сущность? Почему именно я имею прямой доступ ко всей мудрости Космоса, тогда как остальные не способны слышать его голосов? Что именно в моей скромной телесной оболочке столь возвышает меня над серой массой? – Он поднес мою ладонь к своим теплым губам, не сводя при этом взгляда со своей бабки. – Надеюсь, Сидония Эмпиреан даст мне ответы на все эти загадки.

– Да неужели? – Циния приподняла тонкую бровь.

– Ну, разумеется! Она считает, что на самом деле я вовсе не сам Живой Космос, выражающий божественную волю через человеческое тело, а, скорее, продукт космического творения, как и всякое другое существо.

– Я сама тысячу раз говорила тебе то же самое, – рявкнула Циния.

– Видимо, бабушка, ваш голос звучал менее убедительно, чем ее сладкий голосок. – Он подался вперед и провел большим пальцем по моим губам. – Я ведь уже говорил тебе об этом, милая?

Интересно, наш спектакль на самом деле требовал постоянных прикосновений? Заглянув в глаза Тайрусу, я поняла, что он просто пытается следовать нашему плану: представить все так, что мне как-то удается сдерживать его буйный нрав.

Грандесса Циния пристально смотрела на него, ее рука, сжимавшая бокал, побелела.

– Хорошо, – взяв в себя руки, сказала она, отпивая глоток вина. – Хорошо, Тайрус, на сей раз тебе действительно удалось меня удивить.

Она ему поверила! Разумеется, поверила. Если все эти годы она верила его маскараду, почему бы ей не поверить и сейчас?

Вдруг свет в зале изменился, приобрел золотистый оттенок, превратив резной узор на стенах в сверкающий кружевной гобелен. Вошел Живодер, за ним появился император, окруженный дронами. Шествие замыкал второй дьяболик, Кат. Я сразу заметила, что император одет в бронежилет.

– Сын мой, поцелуй меня. – Циния приподняла острый подбородок.

Улыбка Рандевальда застыла на лице. Похоже, ему не нравилось, что при всей своей власти в империи он до сих пор получает приказы от матери. Но, соблюдая приличия, он склонился и дотронулся губами до ее гладкой щеки.

– Приятно видеть всю семью в сборе, – объявил Рандевальд. Его глаза наткнулись на меня, рот растянулся в ухмылке. – Прими мои поздравления, племянничек, у тебя отменный вкус. Сенатор фон Эмпиреан очаровательна.

Я подумывала, не вернуться ли к моему натуральному цвету волос и оттенку кожи, особенно после того, как увидела тело Злючки в клетке мантикоры. Какая-то злобная и мстительная часть моей натуры желала выставить напоказ сходство с мертвым дьяболиком, от которого с такой легкостью избавились.

Но, разумеется, я этого не сделала, опасаясь, что оставшиеся дьяболики посчитают сходство слишком сильным, чтобы его можно было объяснить иначе, чем общим ДНК. Вместо этого я выбрала темно-рыжие волосы и белоснежную кожу, что прекрасно сочеталось с цветом волос Тайруса. Теперь мы выглядели настоящей парой.

Роботы-официанты принесли кушанья, и дроны принялись кружить вокруг стола. В соответствии с обычаем, члены семьи начали дегустировать пищу, прежде чем ее пробовал император. Я заметила, что Рандевальд не обратил особого внимания на Тайруса, зато с жадным ожиданием взирал на Цинию, отрезавшую тончайший ломтик сочной ветчины. Когда же Сэливар и Дивиния получили на пробу свои порции, он только покачал головой:

– Было бы почти милосердием, если бы они, в их состоянии, проглотили яд, верно?

Убедившись, что блюда не отравлены, Рандевальд с аппетитом принялся за еду.

– Какое вульгарное замечание, сын мой. Мы все должны молиться об их выздоровлении. Неужели нигде не осталось робомедиков получше? – грандесса Циния деликатно отправляла в рот крошечные кусочки яств, неприязненно косясь на жужжащих над головой дронов. – Сын, этот шум совершенно непереносим. Они что, будут кружить тут на протяжении всего ужина?

– Матушка. – Улыбка императора сделалась ледяной. – Вы вряд ли посмеете обвинить меня в излишних мерах предосторожности. Неделю назад у меня было три дьяболика, а теперь только два.

Образ Злючки, пожираемой мантикорой, так и встал у меня перед глазами. Я сжала нож в кулаке. Хотелось вскочить, прыгнуть и вонзить его прямо в глаз Рандевальду.

К счастью, возникшая у двери суматоха спасла меня от необдуманного поступка. Туда немедленно полетели дроны. Кат обернулся, напрягая свои внушительные мускулы. В зале появился сенатор фон Пасус. Его лицо было багровым, седые волосы растрепаны, будто он пытался их вырвать. Опустившись на колени, сенатор выпалил:

– Приношу вам глубочайшие извинения, ваше величество, за то, что прерываю вашу трапезу, но у меня срочные новости.

Император тяжело вздохнул, встал из-за стола и протянул сенатору руки, позволив прижать свои пальцы к щекам. Они с Пасусом обменялись несколькими фразами, которые даже я не смогла расслышать из-за гудения дронов. Император побледнел.

– Найдите эту девчонку и приведите сюда. Такое спускать нельзя, – рявкнул он и вернулся к столу.

Тайрус делал вид, что внимательно изучает собственные ногти. Но когда наши плечи соприкоснулись, я почувствовала, что он одеревенел. Дивиния и Сэливар продолжали пускать слюни, бессмысленно уставившись в свои тарелки.

– Это просто прелесть какая-то. Нет, воистину забавный поворот событий! – император издал ядовитый смешок и повернулся к Цинии. – Люмина объявила о своей независимости. Они выслали имперских чиновников из своей системы.

– Не может быть! – Лицо Цинии посерело.

– И тем не менее. Они требуют… Требуют, обращаю на это ваше внимание, возвращения дочери наместницы, Нивени Санъяу.

Нивени! Я беспомощно поглядела на Тайруса. Он все еще прикидывался совершенно безразличным и не заметил моего отчаянного взгляда.

– Что же, я отправлю ее им, – хмыкнул император. – Точнее, ее голову в коробке.

От тревоги у меня перехватило дыхание. Сейчас они привезут Нивени и, скорее всего, убьют. Прямо на наших глазах. А потом… потом с аппетитом продолжат свою трапезу.

Я сдавила мускулистое Тайрусово плечо. Он вопросительно приподнял бровь. Взгляд Живодера прожигал мне затылок, однако другие не обращали на нас никакого внимания: Кат хищно сторожил дверной проем, а император и его мать, отойдя в угол, о чем-то яростно спорили. Если был хоть малейший шанс спасти Нивени, мне следовало во что бы то ни стало поговорить с Тайрусом. Но нужно было увести его куда-нибудь подальше от дьяболиков, чей острый слух делал невозможным подобный разговор.