Наталья Бульба - Космический маршал. В шаге от победы. Часть 1. Затянувшийся прыжок

— В кабинете, — кивнул он.

— Тогда я за слотом, а ты наливай кофе! — «приказала» я уже на ходу.

В оперативный зал, где сидела команда, я буквально ворвалась. Довольно хмыкнула, глядя, как тут же напрягся Низморин — хватило нескольких минут, чтобы его опека воспринималась несколько иначе, сглотнула — стол к завтраку оказался уже накрыт, но останавливаться, чтобы перехватить кусочек, не стала. Все потом…

Выщелкнув из планшета слот и прихватив Степку — тот смотрел на меня укоризненно, вновь выскочила в коридор.

Дверь в кабинет Валанда была приглашающе открыта, чем я не преминула воспользоваться.

— Кофе — мой? — кивнув на стоявшую на его столе чашку, спросила я, подавая накопитель.

— Твой, — подтвердил Марк, поднимая вторую внешку. На первой, еще пустой, крутился символ обработки запроса. — Если ты права…

— Давай обойдемся без «если», — предложила я. — Сладкий? — уточнила, прежде чем сделать глоток.

— Что? — вскинулся он, повернувшись. — Да, — улыбнулся… легко, спокойно. — О твоих вкусах я не забыл.

«Не забыл?» — хотелось спросить мне, но я предпочла пока не заострять на этом внимание. Те дни на Зерхане он помнить не должен… был, но…

Эта проблема могла подождать своей очереди.

— Так… — протянула я, подходя ближе.

Информация на одном из экранов была структурирована в таблице, по горизонтали которой выкладывались месяца, а по вертикали — года. На втором — в виде последовательности дат.

Перехватив управление, задала единую форму и дала команду привести в соответствии со стандартной временно шкалой. Пока та отрабатывала, сделала еще один глоток.

— Ты не изменилась… — неожиданно произнес Валанд, развернувшись ко мне лицом.

Очень близко…

— Нарываешься на комплимент? — надеясь, что прозвучало естественно, усмехнулась я.

— Нет…

Не продолжил он сам, взгляд на мгновенье стал «стеклянным» — у самаринян был свой аналог командного:

— На входном код лиската Римана.

Прокомментировать высказывание я не успела. Над телепортационной площадкой вспыхнул контур защитного поля, но это я отметила машинально, уже рассматривая сведенные воедино сведения.

— Лиската…

Я оглянулась… Риман смотрел на меня…

— Лиската Риман… — повторила я за Валандом, как-то… неожиданно для себя поднеся чашку к губам.

Сделала глоток… И ведь всего один взгляд бросила на внешку, а перед глазами продолжали «стоять» четкие линии разграфки, даты, названия и выделенные алым пересечки.

— Прошу меня простить…

Риман скинул плащ… движение было знакомо…

Они даже в этом оказались похожи…

Развернулась… выдохнула с облегчением:

— Вот оно!

— И опять Приам! — зло произнес рядом Марк.

— Тут важнее другое, — словно и не услышала я приглушенной ярости. — Выставка вооружений. В нашей делегации более двухсот человек, — поставив чашку с кофе, подняла я еще один файл, — и это только Штабные. А из правительства?! А техники, обслуга… — Я сжала виски ладонями.

С одной стороны — результат, с другой…

— Госпожа майор, — окликнул меня Риман, заставив вспомнить о своем присутствии, — мы не могли бы…

Я обернулась, продолжая «видеть» информацию на экране…

Этот мир делал странным все, к чему прикасался. Так ждать встречи и… ловить себя на том, что здесь и сейчас он… лишний…

На стенах — штандарты двадцати восьми каниратов и полотнища с символами стихий — покровителей пяти женских Храмов кангората.

Грубая шероховатость каменного пола, подчеркнутая хрупкость рвущихся ввысь белоснежных колонн и, в противовес, выглядевший тяжелым довольно низкий потолок…

Ускользающая суть, запечатленная в образах…

Иногда они очень четко отражали то, что с трудом воспринималось в форме философских категорий. Тернии жизненного пути, устремленность души и верховенство разума, должное обуздать безрассудность и самонадеянность внутренних порывов.

Словесная шелуха, имевшая свою цену.

Каждый из тех, кто сейчас покидал зал конкора, точно знал, сколько жизней придется отдать за решение, которое он примет. И единственный вопрос, все еще остававшийся открытым, чьими они станут? Врагов, друзей или… тех, ближе кого нет, и уже никогда не будет…

— Сдает…

Голос Лаэрье Кримса, в котором отчетливо слышалось сожаление, словно сорвал пелену, вернув реальность, из которой Аршан на мгновение выпал, находясь где-то там… где был этот же зал, но пропитанный не обреченностью, как сейчас, а ошеломившими когда-то древностью и величием.

— Кангор всегда предчувствует время, когда ему предстоит уйти, — коротко заметил он, бросив взгляд туда же, куда смотрел и Кримс. На Синтара, с явным трудом поднимавшегося со своего кресла.

— Ему досталось тяжелое правление, — не то возразил, не то согласился канир третьего по размерам канирата. — Двадцать стандартов…

Говорил он о тех днях, когда корона кангора — символ власти и ментальный корректор, находилась в чужих руках.

— Делай, что должно! — не своими — чужими словами отозвался Аршан, отступая в тень колонны, рядом с которой они стояли.

Не по необходимости… не желая видеть немощность отца, ранившую вопреки вбитому с раннего детства пониманию конечности жизненного пути.

— Что должно, — повторил, не став спорить Кримс, — но это ничуть не умаляет его заслуг. Будь на его месте другой…

— Лаэрье… — развернулся к нему Аршан.

Должно было получиться резко, но это там… внутри, где отдавалось глухой тоской, лишь иногда еще прорывавшейся всплесками похожей на муки совести ярости, так что движение вышло привычно сдержанным. Да и голос не подвел, прозвучал хоть и с предупреждением, но ровно, бесстрастно.

— Когда-нибудь придет и твое время? Ты думал об этом? — Кримс взгляда не отвел.

— Считаешь, мне нужна власть? — ответил вопросом на вопрос Аршан. Кивнул Визарду, который как раз входил в зал, заставив посторониться одного из младших каниров.

Неслыханная дерзость!

Как минимум одного это совершенно не беспокоило…

— Не считаю, — Лаэрье не нахмурился, но это если не заканчивать движения бровей, — но таких, как я, сегодня было немного.

— В ближайшее время их станет еще меньше, но это уже ничего не изменит, — уверенно, твердо, произнес Аршан. Приложил руку к груди — приветствуя подошедшего канира Триша.

Тяжелое бремя… Почти ирония!

Старший брат — предатель, второй хоть и объявлен героем, но что именно стоит за его… героизмом, известно не только участникам тех событий.

Смерть не во искупление…

Впрочем, жизнь любимой женщины и еще не рожденных детей в какой-то мере оправдывали проявленную слабость.…

В какой-то мере… В тот день, когда катер дакири Дариса пытался пробить защитное поле крейсера, восстанавливая честь рода, Аршан так не думал.