Наталья Бульба - Дорога к себе. Ступить за грань

Формулировка вопроса Римана смутила… Не того ожидал, не на то рассчитывал, упустив момент, когда из кайри и лиската мы вдруг стали обычными людьми.

Его взгляд метнулся по моему лицу, скулы заострились…

Я чувствовала, как просыпается его гнев, как заставляет пылать кровь, как сбивает дыхание почуявший добычу дар… и молчала, как и он. Глядела мимо, несмотря на серьезность момента вновь и вновь окунаясь в воспоминания.

Я. Ильдар. Лорианна…

Мне было горько! И… одиноко…

— Затрудняешься с ответом? — вновь посмотрела я на Римана. Улыбнулась. Грустно. — Никакие слова не скроют правды. Я — неплохой навигатор. Я — дочь, сестра, подруга. Женщина. На этом можно было и закончить, но сегодня я продолжу, рассказав то, что пыталась скрывать. От Ильдара, от тебя, от каждого здесь, в ком видела врага — не друга. Я — боялась и боюсь. Тебя! Его! Ее! Боюсь этого мира, который назвал меня своей Богиней, вознес на вершину власти, но не дал главного, что действительно имеет смысл — счастья. Боюсь за Лору. За Лорианну. За своих девочек. За всех тех, чья кровь может пролиться лишь потому, что я не нашла нужных, правильных слов.

— Мария…

Риман сделал попытку меня остановить, но я не позволила:

— Ты всегда был рядом. Учил меня быть сильной, мудрой… — Я вздохнула, развела руками: — Наверно, я была плохой ученицей. — На миг закрыла глаза, с трудом протолкнув ком воздуха, застрявший в горле: — Все, что у меня получилось — признаться… в надежде, что даже если не поймете, почувствуете. Не ради себя я прошу вас проявить благоразумие, ради памяти о тех девочках. — Я замолчала, пытаясь найти в закаменевшем лице Римана хоть намек на ответ.

И — не находила. В камне было больше жизни, чем в старшем брате Ильдара, который смотрел, а… казалось, не видел.

— Возможно, вам трудно это понять… — вынуждена была я продолжить. Растерянно… — Хотя бы три дня…

Тишина была невыносимой. Она давила, била по щекам, ухмылялась…

Когда просила собраться, не думала, что скажу, надеялась на их опыт, знание жизни. Верила! Что смогу, найду решение, как уже не раз находила. Подберу слова, объясню, отдам им то, чем страдала душа…

Реальность вернула все на свои места. Я — их Богиня, не могла объяснить…

Отведя взгляд, опустила голову.

Новый шаг…

Новый выбор…

Я могла потребовать и лишить смысла все, что пришлось пережить. Или — отступить и сдаться, став тенью рядом с Ильдаром.

Не могла…

— Я — не прикажу, — твердо посмотрела я на Римана.

Лиската дернулся, поморщился, перевел взгляд на Джориша. Глава Храма Судьбы входил в понятие благоразумия. В этом Риман не ошибся.

Поддержка пришла оттуда, откуда я ее не ждала:

— Не мне первой говорить, — воспользовалась заминкой Марьям, — но раз уж молчат мужчины, скажу я. — Ее взгляд был непривычно жестким — бремя ответственности, но в нем не было ничего, что касалось бы лично меня. — Не имею права успокаивать, — продолжила она, поднявшись и отойдя к Джоришу, — все слишком сложно, но я буду помнить о ваших словах.

— Спасибо, — судорожно втянув в себя воздух, кивнула я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Сдерживать их не собиралась. Это была моя боль, моя слабость и… моя сила, признать, что без них мне не справиться. — Для меня это важно.

— А ты изменилась, — вернул меня на землю Риман. Между нами было лишь два шага… а казалось, бесконечность.

— Это — неизбежно, — вздохнула я. Еще вчера готовилась бы к бою, сейчас… просто была. — Когда увидела тебя впервые, ты тоже был другим.

— Да, — кивнул он. Уголки губ дернулись и… застыли. Не в улыбке… Не в насмешке… — Жизнь преподносит неожиданные сюрпризы.

— Ты всегда был рядом. Врагом, другом, братом… — признание далось легко, слова сами сорвались с губ… Искренне, следуя внутреннему порыву.

Закончить мне не удалось — Риман поднялся. Рывком. Заставив отшатнуться, почувствовать, как обдало огнем… Раскаянием.

Я поторопилась. Старший Исхантель смотрел твердо. Спокойно. Словно хватило мгновения, чтобы безумие отступило, сдало свои позиции.

— Крошечная птаха, которая бесстрашно кидается на хищника, защищая свое потомство… — В его взгляде появилась ирония. Но не та, что похожа на сарказм, добродушная, без желания обидеть. — Ты можешь мне верить. — Он повернулся к окну: — Джориш?

— Да! — коротко бросил тот, направляясь к двери. Марьям, больше ничего не сказав, последовала за ним. Третьим был Риман…

Триада эклиса!

Это была победа!

Вот только я не чувствовала ее вкуса…

Трава была блеклой. Там где была. Несколько тонких стебельков. Тщедушных, истерзанных немилосердной Лаймэ…

Валанд отвернулся от псевдоокна, вернулся к рабочему столу. Зло отшвырнул попавшуюся под руку внешку.

— Ты именно этот расклад и предполагал, — ровно отреагировал на выходку Марка Тормш.

— Предполагал, — холодно отозвался Валанд. — Надеялся, что ошибаюсь.

— Не надеялся, — на этот раз жестко оборвал его Тормш. — Судя по тому, как лез в самое… — Он замолчал. Скрежетнули зубы… — Почему я его тогда не удавил!

— Потому что тогда у тебя были другие проблемы, — криво усмехнувшись, ответил Валанд. — Все! Рефлексии побоку, начинаем работать.

— А до этого мы…

— Как у Ракселя? — перебил Марк Станнера, не дав закончить.

— Как ты и просил, — мгновенно перестроился Дан. — Суета, но так, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Он замолчал, оглянулся на оперативку. Та рябила… Не столь яростно, как в начале заварушки, но все равно оставляя стойкое ощущение, что ситуация застыла на грани. — У них плохо получается.

— Это хорошо, что плохо, — произнес Валанд, вернув сбежавшую от его гнева внешку на место. — Пусть считают, что процесс идет…

— А ты уверен, что считают? — перебил его Тормш.

Валанд посмотрел на Влэдира. Усмехнулся…

В такие мгновения вспоминался не Ежов, который возился, как с пацаном, которым он, по сути, тогда и был, а Шторм, учивший не кидаться на протянутую руку, а ждать… держаться до последнего. Скалясь в кривой усмешке, прикидываясь ручным, даже виляя хвостом, если потребуется и…

Средствами полковник не гнушался. Да и методы были далеки от человеколюбия, но это смотря с какой стороны смотреть. С той, на которой находились те, за чьи судьбы был готов перегрызть глотку, самое то.

Потому и вспоминалось, что отзывалось отголосками собственной натуры. Не звериной, а той, когда знаешь: почему и за что.

— Если не считают? — переспросил Валанд. С тэнэка на внешке запустил режим калейдоскопа.

Немые разговоры — предпочел обойтись без звука, лица, места… знакомые и нет. Взгляды, улыбки… иногда похожие на оскал…

— Думать об этом поздно, — отвел он взгляд от экрана.