Наталья Бульба - Дорога к себе. Ступить за грань

— Что это?! — сбивчиво спросила я, развернувшись к Ждану.

Мой ошарашенный вид воина явно удовлетворил, потому что с ответом он не задержался:

— Сны.

— Сны? — переспросила я, переведя взгляд на Кира. Судя по всему, старший хошши собирался и дальше наслаждаться представлением.

— Сны, — повторил за Жданом Кир и хитро подмигнул.

Вздохнув — вот и поговорили, вновь повернулась к… городу.

Метод стал уже привычным. Хошши не отказывались принимать участие в моих поисках приключений, но при этом своим долгом считали привести и… защищать, если понадобиться. Все остальное — самостоятельно.

Впрочем, я ничего не имела против. Из всех методов познания нового этот относился к самым опасным, и… тоже самым, увлекательным.

Лишать себя этого удовольствия я не собиралась, не догадываясь, чем оно обернется для меня.

— Не трогай меня! — оттолкнула я руку Ильдара, когда тот попытался меня перехватить. — Не трогай! — завизжала, отскакивая к стене. Забилась в угол, глядя на него затравленным зверьком.

Не говорить же, что в той, второй действительности, которая наплывала на первую, грозя ее поглотить, он в этот момент пытался выжечь клеймо на моем животе.

И ведь понимала, что это даже не иллюзия — игра моего воображения, отравленного чужими кошмарами, но ничего поделать с собой не могла, принимая все происходившее когда-то с другой женщиной не прошлым — настоящим.

— На этот раз — город снов, — довольно флегматично произнес Дамир, стоя у двери. В отличие от Ильдара, приблизиться ко мне он не пытался, что выводило его за рамки тех ужасов, которые разворачивались не только перед моими глазами, но и с моим непосредственным участием. — Полное отсутствие инстинкта самосохранения, — добавив в голос немного беспокойства, продолжил он, когда эклис отошел достаточно, чтобы я могла слегка расслабиться.

— Но зато готовности к самопожертвованию хватит на нескольких, — с яростью выдохнул Ильдар, бросив жесткий взгляд на Ждана, который тоже находился в комнате. — Почему ты ее не остановил?! — прорычал он, обращаясь к хошши.

В отличие от эклиса, воин бы совершенно спокоен:

— Госпожа кайри знала, на что идет. Она сделала свой выбор!

— Свой выбор?! — вскинулся Ильдар и… резко выдохнув, произнес уже значительно тише: — Можешь идти.

— Как прикажешь, — склонился Ждан и направился к двери… сделав шаг в мою сторону…

— Нет! — заорала я. — Мама!!!

— Стоять! — рявкнул Ильдар, заглушая мой крик.

С приказом опоздал, Ждан уже не только сам остановился, но и отступил назад.

Замолчала и я, поймав себя на том, что со столь явным раздвоением личности раньше не сталкивалась. С одной стороны я очень четко фиксировала все вокруг себя, с другой… тело весьма остро реагировало на то, что чувствовала та, другая, в ставшем моим сне.

Боль от ожога была вполне реальной.

— И что будем делать? — сквозь зубы, процедил Ильдар, продолжая смотреть только на меня.

Сказать ему, что легче от этого не становилось, у меня не получалось.

— Ты специалист по иллюзиям, — пожал плечом Дамир, — тебе виднее.

— По иллюзиям, — холодно произнес Ильдар, — а не снам.

— Все равно тебе виднее, — не согласился с ним Дамир. — Почему Медьярар? — спросил он у Ждана, не дождавшись ответа эклиса.

— Она плакала вместе с дождем, — равнодушно выдал хошши и даже не вздрогнул, когда Ильдар «хлестнул» его взглядом.

— Правильно, — кивнул метасса… безмятежно, — пусть лучше кричит от боли и страха. — Задумался на мгновение, потом, оживившись, уточнил: — Вас кто-нибудь видел?

Вздох Ильдара был обреченным… Ответ он уже знал.

— Я не смог помешать этому, — вроде как, извиняясь, ответил Ждан. — Её узнали…

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Дамир. Посмотрел на своего подопечного: — Завтра об этом будут говорить не только на Самаринии. — Прикусил губу… словно пытался не рассмеяться. — Воплощенная Мириам по ночам тайно посещает город снов, чтобы очистить его от боли… Даже не знаю, кто будет кричать громче: друзья или враги.

— Это будет завтра, — оборвал его речь Ильдар, — а с этим, — он двинул подбородком в мою сторону, — нужно что-то делать сегодня.

— Мне жаль тебя разочаровывать, — отозвался уже серьезно Дамир, — но с этим, — он повторил движение экслиса, указав на меня, — ты ничего не сделаешь. Принимающий должен пропустить чужой кошмар через себя, пережить его и избавиться. Сам!

— Или не избавиться, не пережив, — тихо закончил Ильдар. Дернулся, чтобы шагнуть ко мне, но мгновенно замер, заметив, как я тут же напряглась. — Что ж… выбора вы мне не оставили, — спустя короткую паузу, в течение которой он не отводил от меня взгляда, произнес он. Медленно выдохнул, подняв руку, коснулся пальцами фиксатора…

… протянул руку, помогая мне переступить через каменный порожек. Выйдя из-под арки, отпустил мою ладонь и отступил в сторону, давая возможность осмотреться, но паузу не удержал, произнеся несколько патетично:

— Медьярар! Город снов!

Не знаю, на какую реакцию рассчитывал он, но я… просто молчала, пытаясь впитать взглядом поле огоньков, раскинувшееся передо мной.

— Ну вот, — вроде как огорченно вздохнул Ильдар, — а я так старался…

— Что это? — прошептала я, «не услышав» его слова. И повторила: — Что? Это?

— Сны, — практически равнодушно произнес он и, взяв мою ладонь в свою, потянул за собой. — Есть сны, от которых хочется избавиться. Раз и навсегда. Они отравляют душу, они не дают идти вперед, вновь и вновь возвращая к страхам, потерям, испытанной боли.

— Я думала, что это работа психологов, — не сопротивляясь, следовала я за ним по узкой, только двоим и пройти, дорожке. — Или жрецов.

— Ты правильно думала, — не останавливаясь, отозвался он. — Но случаи бывают разные…

— Не слишком ли их здесь много… разных? — вырвав руку, замерла я, чувствуя, как в груди появляется странное ощущение. Мы… шли… не туда!

— До этой ночи я никогда не был в Медьяраре, — словно оправдываясь, произнес он, разворачиваясь ко мне. — Что?! — нахмурился, глядя на меня.

— Не знаю, — посмотрев на него растерянно, откликнулась я. — Чем они отличаются друг от друга?

— Снами, — довольно лукаво ответил он, но тут же вновь стал серьезным. — Чем темнее фонарик, тем больше горя было в том сне. В тех, что пылают красным — страсть. В синих — мудрость. В зеленых — жажда жизни. В желтых — сомнения или ревность.

— А в белых? — поинтересовалась я, остановившись взглядом на одном из таких, ярко сияющем в самом центре мрачноватой поляны из серых и черных стеклянных плошек, внутри которых трепетали огоньки.

— А это, — с какой-то торжественностью в голосе произнес он, встав рядом со мной, — мужество. Мужество взять на себя чужую боль.