Наталья Бульба - Дорога к себе. Когда боги против...

Не сказать, что я была особо против — парень неглупый, да и симпатичный, но принципом: не заводить шашни там, где работала, пренебрегать не хотелось.

— Знаю. Уже получила уведомление.

— И что думаешь? — поинтересовался капитан. Он улыбался, но взгляд оставался серьезным.

— Что думаю? — повторила я машинально, пытаясь сообразить, а что я, действительно, думаю. Соображать не пришлось, слова вырвались еще до того, как я их осознала. — Домой хочу. На Зерхан.

Ответный взгляд кэпа был понимающим. Был у нас как-то разговор в одну из ночных вахт. О семье, о доме, о родине… О двух моих младших сестренках, о матери — учительнице, об отце — враче, как говорила мама, милостью Богини Предназначения, о нелегком выборе, который мне однажды пришлось сделать…

Не было у нас в роду никого, кто был бы связан с космосом, далекими путешествиями. Все очень буднично и прозаично: лечить, учить… Родители были счастливы в том, что делали каждый день, были счастливы друг в друге и в собственных детях.

В кого я пошла? Мама как-то сказала, что мой прадед, закончивший свою жизнь на рудниках, был бунтарем и непоседой, не знающим покоя. Возможно, была права — мой характер трудно назвать покладистым. Все, что мне оставалось, только верить ее словам. Так уж получилось, что от всех бабушек и дедушек мне и сестрам досталась только память.

— И надолго хочешь на Зерхан? — неожиданно для меня полюбопытствовал Карин.

Хотела фыркнуть — наш молчаливый подал голос, но вместо этого смутилась. И от того, насколько это приятно, когда вместо редкого, но весьма злобного ехидства в его интонациях слышится беспокойство, и от возникшего в душе ощущения, что на этот раз уйти будет значительно труднее, чем я ожидала.

— Если пообещаешь ждать, то только в отпуск, — тряхнув гривой (волосы хоть и до плеч, но густые), выдала я, чувствуя, как румянец заливает щеки.

И это — непробиваемая!

— Вот, значит, как, — довольно заулыбался кэп. — А я-то думал уговаривать кредитами, а тут, оказывается…

Качнув головой — сама подставилась, сделала попытку исправить ситуацию:

— Так выбрала же самое невероятное. Если мне не изменяет память…

Продолжать я не стала. Каждый из присутствующих не хуже меня знал, чем еще не так давно заканчивалось наше общение с первым пилотом. Растаскивать не приходилось, но вставать между, прекращая безжалостные, на грани оскорбления, споры — было. Говорил Йорг редко, но… бить словами умел.

Карин, в отличие от Ена, выросшего в семье торговца, где царили более свободные нравы, отличался традиционным для стархов воспитанием. Обязанность мужчины — зарабатывать и содержать, неся ответственность за жену, детей и не способных обеспечить себя родителей, единственное право женщины — быть заботливой хозяйкой в том доме, который она назвала своим.

Судить о том, хорошо это или плохо, я не собиралась, но вот с последствиями подобных взглядов на жизнь столкнулась в полной мере.

Сначала я пыталась доказывать, что у каждого из нас своя правда. Потом научилась игнорировать, несмотря на то, что в душе все скручивалось в узел от ярости. Стать навигатором эр четвертого оказалось легче, чем заставить Йорга признать мою способность не уступать мужчинам. Хотя бы в том, что я делала.

— Не изменяет, — удивительно спокойно отозвался Карин, проверив, прежде чем ответить, данные с внешки. — Но ведь каких чудес только не случается…

Про чудеса это он точно заметил. Тот полет на Штанмарн был одним таким… большим чудом. Погрузка за четыре дня вместо десяти, минимальный конвой, вольные, усталость до одури, когда вместо цифр перед глазами сплошные цветные пятна и мысль, забивавшая все другие… нас там ждут.

— Ну, так что, Мария? — подмигнул мне кэп. — Ему обещать?

— Да ну вас! — окончательно растерявшись, махнула я на них рукой.

Еще раз просмотрев последние показатели генератора прокола и сверив их с расчетными, вывела на дисплей пришедшее перед самым прыжком письмо от мамы. Это было одно из немного, что могло сейчас спасти от дальнейшего развития темы. Когда ты надолго оторван от дома и близких, каждая весточка становилась на вес туорана. Мы умели ценить такие крупицы счастья не только для себя, но и для других.

Переведя звук на внутренний канал, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза, расслабляясь. Так было легче представить, что она рядом.

«… новое увлечение Лоры. Нам с отцом не нравится, но как ей запретить? Ты в ее возрасте была такая же, упрямая. Если сказала, ни за что не отступишься. Но за тебя я никогда особо не беспокоилась, твоя твердость характера сочеталась с разумностью, чего не скажешь о твоей младшей сестре. Куча идей, все ей чего-то хочется… Ее беда — непостоянство».

Невольно поморщившись, дала команду начать воспроизведение сначала. Пролистала первые несколько минут, где мама рассказывала обо всех новостях, произошедших за те двадцать с небольшим дней, что я не имела возможности с ней связаться — еще успею насладиться подробностями из жизни друзей и знакомых, которых у нашей семьи было довольно много.

Фраза, на которую попала, опять получилась оборванной.

«… импозантный мужчина. Девочки ее возраста в таких и влюбляются. А уж как ведет занятия… за свою жизнь подобных педагогов я встречала считанные единицы. Вот только когда он замолкает, остается ощущение грязи, в которую тебя окунули. Странное чувство. Вроде и говорит о том, как прекрасна его родина, да и к нам никаких претензий: что было, то — было, но послевкусие с гнильцой, словно глаза видят одно, а на языке совершенно другое.

Пыталась поделиться своими впечатлениями с Лорой, но та даже слушать не стала. Он — самый лучший. Вся надежда на тебя. На наше с отцом счастье, ты осталась для сестер авторитетом…»

— У меня отпуск.

Голос Карина вырвал из состояния, в котором продолжали звучать мамины слова: «Вся надежда на тебя», заставив вернуться к реальности. Йорг стоял, облокотившись на вертикальную стойку ложемента, и пристально смотрел на меня.

— Что?! — недоуменно переспросила я, пытаясь связать воедино его заявление об отпуске и легкую иронию во взгляде капитана, искоса наблюдавшего за нами.

— Лечу на Зерхан, — сделав вид, что не услышал моего вопроса, заявил Карин. — Подскажешь, что у вас там есть интересного?

Если хотел меня удивить — удалось в полной мере. Чтобы консервативный до чопорности Карин вылез за границы своих принципов… Мне было проще поверить в желание Ена продлить контракт, что должно было значительно увеличить мое жалование и добавить еще множество привилегий, чем в подобное предложение.

— Может тебя еще и с родителями познакомить? — съязвила я, понимая, что если он сейчас согласится…