Энди Вейр - Артемида

– Мистер Башара!

Ответный взгляд отца был холоден:

– Дейл.

– Я что-то подзабыл: вы меня терпеть не можете потому, что я гей, или потому, что еврей?

– Я тебя терпеть не могу потому, что ты разбил сердце моей дочери.

– Что ж, это справедливо, – Дейл осушил стакан.

Отец уселся рядом со мной.

– Знаешь анекдот: мусульманин входит в бар… – сказала я.

Он не засмеялся:

– Я пришел потому, что ты сказала, что я тебе нужен. Если это просто вечеринка с выпивкой, я лучше пойду обратно к имаму.

– Я не то…

– Мистер Башара? – Свобода протиснулся между нами. – Привет, мы с вами еще не встречались. Меня зовут Мартин Свобода, я приятель Джаз.

Отец пожал его руку:

– Один из «больше чем приятелей»?

Я закатила глаза:

– Отец, я этим не занимаюсь. Возможно, тебя это шокирует, но я не спала ни с кем из присутствующих в этой комнате.

– Это довольно маленькая комната.

– Что, получила? – заметил Свобода. – Мистер Башара, я просто хотел сказать, что вы замечательный отец и вырастили потрясающую дочь.

– Вы так думаете? – ответил отец.

– Ладно, хватит, – вмешалась я. – Пока начинать.

Я подошла к экрану (Свобода все исправил и экран работал. Кто бы сомневался, у Свободы всегда все работало) и глубоко вдохнула:

– За последние дни много чего случилось, и я понимаю, что у некоторых из вас есть вопросы. Например, Боб хотел бы узнать, кто виноват в незаконном выходе на поверхность и всех этих взрывах. Отец не понимает, почему я заставила его все последнее время скрываться у имама. Успокойтесь, я все объясню…

И я рассказала им всю неприглядную историю. Рассказала о пожаре на Квинслендской фабрике стекла, о том, что Тронд нанял меня, что пошло не так и как все это было связано с убийствами. Потом объяснила про «Паласио», «левшу» и Чжина Чу. Я рассказала про санчезовский контракт на обеспечение города кислородом и как Тронд собирался этот контракт перехватить. Потом я предоставила слово Свободе, чтобы он объяснил, что такое ЗАФО и как эта штука работает. Под конец я сообщила своим слушателям, смотрящим на меня потрясенными глазами, что в данный момент в Артемиду направляются десятки наемников мафии.

Когда я закончила, в комнате стояло гробовое молчание.

Первым заговорил Дейл:

– Я думаю, все согласятся, что ситуация фиговая. Но не может же пара десятков бандитов захватить Артемиду? Да у нас тут бывали барные потасовки, где народу было больше.

– Это не кино про гангстеров, – ответила я. – Они не начнут проламывать черепа сразу после прибытия. Но они установят надежную охрану вокруг «Санчез Алюминий», чтобы гарантировать, что этот контракт «воздух за энергию» никуда не денется. У нас совсем немного времени, пока они еще не прибыли.

– Я полагаю, что бы ты ни придумала, это будет нарушение закона, – сказал отец.

– И еще какое.

Он встал:

– Тогда я не буду в этом участвовать.

– Отец, это мой единственный шанс остаться в живых.

– Чепуха. Мы можем вернуться на Землю. Мой брат в Табуке нас устроит.

– Нет, – я покачала головой. – Я не собираюсь спасаться бегством. Саудовская Аравия – твоя родина, но не моя. Меня там не ждет ничего, кроме гравитационной болезни. Артемида – мой дом. Я не собираюсь уезжать, и я не позволю кучке каких-то бандитов захватить город.

Отец посмотрел на меня сердито, но сел и больше уйти не пытался. Что ж, хоть какой-то результат.

– Расскажи им про свой план! – поторопил меня Свобода. – У меня даже слайды есть!

– Хорошо, хорошо, давай сюда свои слайды.

Он что-то напечатал в своем Гизмо, и на экране появились архитектурные схемы алюминиевого цеха. Подпись под схемой гласила: «„Санчез Алюминий“ – Плавильный Цех – Металлургический Анализ».

Я указала на экран:

– Купол, в котором находится цех, размером намного меньше куполов города. Его диаметр всего тридцать метров. Но он защищен такой же двойной оболочкой, как и жилые купола. ККК требует, чтобы любые помещения, где бывают или постоянно находятся люди, были закрыты двойными оболочками.

Я ходила вдоль экрана и показывала на те части купола, о которых шла речь:

– Вот здесь находится диспетчерская. Внутреннее большое окно выходит в цех, так что мне придется быть очень осторожной.

– У диспетчерской отдельное снабжение воздухом? – спросил отец.

– Нет, источник кислорода у них общий со всем производством. Им часто бывает нужно спуститься в главный зал, поэтому они не хотели устанавливать лишний атмосферный шлюз. По крайней мере, это мое предположение. На случай непредвиденных обстоятельств в самой диспетчерской есть воздушное убежище. К тому же, если поезд в этот момент находится у цеха, они могут использовать его как убежище.

– Понятно, – сказал отец.

Я продолжала:

– Дробилки находятся снаружи. Гравий поступает вот через эти воздушные шлюзы. Затем он отправляется на нижний уровень, где центрифуга отделяет анортит от других минералов. Затем анортит спекают в аноды, которые отправляются наверх в плавильный цех.

Я постучала пальцем по большому прямоугольнику в центре схемы:

– А вот это центр всего магического процесса. Плавильня разлагает анортит на базовые элементы, используя при этом просто жуткое количество энергии.

– Кембриджский процесс ФФЧ, – восторженно добавил Свобода. – Просто потрясающе, что они делают! Аноды погружают в раствор солей хлорида кальция, и электролиз буквально вышибает оттуда атомы! Катоды из спрессованного угля постепенно изнашиваются, так что им приходится наращивать их с помощью углерода, который они получают из СО 2, являющегося побочным продуктом реакции. Некоторое количество полученного порошкового алюминия идет на изготовление ракетного топлива, а остальное…

– Свобода, успокойся, – перебила его я. – Что я хотела сказать, это что я собираюсь проникнуть в цех и заставить плавильню саморасплавиться.

– Где плавка, там и расплавка, – вставил Свобода.

– Как ты планируешь это сделать? – спросил Дейл.

– Увеличу поступление энергии к нагревателю. Обычно раствор в ванне для реакции находится при температуре 900 градусов, но если мне удастся довести ее до 1400, стальная ванна расплавится. Перегретый электролитический раствор разольется по цеху и все там уничтожит.

Отец нахмурился:

– И какой толк от этого мелкого вандализма?

– Во-первых, отец, это не мелкий вандализм. Это экстремальный вандализм. Во-вторых, без плавильни «Санчез» не сможет производить кислород, и контракт с городом можно будет перекупить. Тут в игру вступает Лене.

Все обернулись к ней, и Лене неловко заерзала под их взглядами:

– Ну да, отец запас… в общем, у меня имеется достаточно кислорода, чтобы снабжать город в течение года. Как только «Санчез» прекратит производить кислород, я предложу перекупить контракт.