Весельчак Ситх - Астромех Эрдваныч 3 [СИ]

"Вот хатт, дизрапторы", [90] Ручное оружие, предназначенное для разрушения материи, если судить по описаниям, при помощи потока нестабильной плазмы. Убервундервафля способная разрушать даже очень толстую броню, делая в ней эпичные дыры. Страшная штука, одним словом. Но при этом имело три существенных недостатка: 1) Малая дальность (как у дробовика). 2) Малый боезапас и скорострельность. 3) Незаконность из-за негуманности. Последнее до такой степени, что и при Республиканской коррупции, и при имперском "человеколюбии" за изготовление, хранение и использование оного, можно было отхватить таких проблем, после которых сразу в хиппи запишешься: "Нет оружию. Занимайтесь любовью, а не войной!" — попытавшись отдышаться, подумал падаван. И тут из пролома раздался усиленный вокодером голос:

— Я так понимаю, Энакин Скайуокер? Брось оружие через дыру, и ступай следом. Иначе твоя мать умрет.

Проскочить нечего было и думать, точнее, он бы попытался это сделать, если бы от этого зависела лишь его жизнь, но у них в руках его мать… Парень обреченно отстегнул пояс с оружием, и бросил внутрь отсека. Меч, на который он с тоской взглянул, полетел следом. И Скайуокер громко сказал:

— Не стреляйте, я сдаюсь! — и едва слышно приказал Храну. — Фиксируй противников с дизрапторами и тяжелым вооружением. Стреляй самостоятельно, как только попадут на прицел.

— Ты псих, — констатировал искин, и добавил. — До подхода "Стражниц" девять минут.

Напряженно думая, правильно ли он поступает, падаван шагнул к пролому. Если его предположения, что цель происходящего он, и он кому-то нужен живым, не верны, сейчас полыхнет дезинтегратор, и все. Но отступить было выше его сил.

Прикрыв глаза и протянув руки раскрытыми ладонями вперед, Энакин шагнул внутрь отсека, стараясь выглядеть напуганным. Что, впрочем, было не трудно – он каждый миг ждал смертельного удара. Но, видимо, не ошибся.

Довольно большое помещение, примерно сорок на пятьдесят метров, было заставлено ящиками и контейнерами. Падаван окинул его взглядом, сквозь полуприкрытые веки. Между штабелями, а также на двух особо высоких из них стояли полтора десятка "Солнечных Гвардейцев". Прямо напротив него, в десятке метров, стоял эчани с ружьем-дизраптором в руках, а позади того, замер еще один, явно их командир. Он прикрывался безвольно обвисшим телом его матери.

На Шми не было никакой одежды, ее неестественно бледная кожа была сплошь покрыта кровоподтеками и порезами, а с груди на живот тянулась блестящая черным полоса запекшейся крови с разбитого лица. А само лицо, в обрамлении спутанных волос, казалось какой-то ужасной маской. Рот с выбитыми зубами беззвучно открывался, что-то шепча. И только глаза смотрели на него осмысленно.

— Эни, ты пришел… Я люблю тебя, сынок… — не услышал, почувствовал он ее слова.

И в душе Энакина стала разгораться ярость. Даже не так, Ярость. Командир эчани что-то сказал, но парень этого не слышал. Двое сместились ему за спину, но он не обратил на это ни малейшего внимания – какой смысл обращать внимание на покойников. Как не обратил внимания на другие угрозы собственной жизни. По той же причине. Они, да и он уже мертвы.

Продолжая что-то говорить "Гвардеец" толкнул вперед безвольное тело, и медленно, как во сне, стал поднимать бластер.

— Эни! — сквозь пелену Ярости пробился отчаянный голос.

"Падме", — промелькнула мысль. И от нее по телу разлилось тепло. А в следующий миг грузовой отсек перечеркнула вспышка бластерного выстрела. Шлем наемника дернулся, расцветая плазменным нимбом, и тот, уже мертвый, стал заваливаться на Шми.

Не думая ни о чем, Скайуокер чуть сместил руку в сторону врага с дизраптором, и, как только полыхнул встроенный бластер Храна, прыгнул в сторону, пропуская мимо шквал разрушительной энергии. Одновременно он дернул на себя, при помощи Силы, и врага с почерневшим от плазмы лицевым щитком шлема, и собственный меч лежащий на полу. Пока рука шла назад, за оружием, Хран успел выстрелить еще в кого-то, а летящее к падавану тело пару раз дернулось от попаданий, и распалось на две части, рассеченное высверком голубой полосы света.

Бок пронзило болью, но Энакин этого не заметил. Отбив еще несколько выстрелов, он бросился вперед. С одной целью – убить врагов…

— Нет, защитить! — то ли прорычал, то ли проревел он.

Ведь они живы! Сейчас, слившись с Силой, он чувствовал, знал, что и мама и Падме живы. А те, кто хочет причинить им вред, убить их… Что ж, им не повезло! И Скайуокер их просто убивал одного за другим, уже не с яростью, а с уверенностью, что только так правильно. Он бил и отражал выстрелы, и шел вперед, не оглядываясь, не задумываясь, не чувствуя боли, воспринимая происходящее одновременно и цельно, и какими-то урывками.

Вот он отразил очередной выстрел, вот меч вошел в визир шлема отчаянно меняющего батарею бластера врага, вот другой эчани замахивается на него вибромечом, но голубая вспышка перерубает его оружие, а он прыжком уходит из зоны поражения упавшего под ноги термальника, вот один из врагов падает с контейнера, обезумив от боли – небольшой белый дроид вцепился манипуляторами ему в шлем, и режет шею крохотным плазменным резаком, скорее даже скальпелем. Рядом упал враг с бластерным карабином. Он хотел зайти падавану со спины, но кто-то достал его выстрелом в стык брони подмышкой. Еще двое, засев за ящиками стреляют в него, но их не достать, новый противник с глефой фехтует мастерски, и времени уже нет. Сейчас… Но тут ящики и враги исчезают в плазменном шаре – это Хран подвел к ним "Ежика". А отвлеченный взрывом фехтовальщик пропускает удар…

Все кончилось как-то разом. В отсеке наступила тишина, нарушаемая лишь тихим треском тлеющих обломков контейнеров. А Энакин, как в тумане, а может в дыму – после минимум трех взрывов термальников и стрельбы, это было не удивительно – побрел к все так же лежащей на полу Шми.

— Мама?.. — прошептал он, рухнув около нее на колени.

— Эни, ты пришел… Ты стал таким… настоящим воином… — еле слышно прошептала она. — Я люблю тебя сынок…

А он просто сидел рядом, положив ее голову себе на колени, и нежно гладил выпачканной в саже и крови рукой ее по волосам, не замечая ничего вокруг, только вслушиваясь в звуки встревоженного голоса Падме из наушника. Они в этот момент казался ему неземной музыкой. И только когда, выбив дверь запасного выхода, в отсек ворвались "Стражницы", поднял глаза.

Напротив него, в полуметре над палубой завис давешний дроид. "Медицинский!" – догадался Скайуокер. Тот водил над телом Шми манипулятором-медсканером.

— Не двигаться! Брось оружие и выходи! — неожиданно раздался голос одной из дроидесс.

С трудом, через боль в израненном теле, повернувшись на звук, Энакин увидел женщину в явно большой для нее муунской одежде, со слипшимися, мокрыми волосами почти белого цвета. А потом, кое-как отогнав застилающую глаза кровавую пелену, присмотрелся… И от удивления покосился на лежащую у него на коленях мать. Обе женщины были не просто похожи, они были абсолютно одинаковы.