Ирина Ломакина - На Краю

— А если я сам, сознательно, захочу о вас рассказать? — крикнул я ему вслед. — Может, я решил их сдать? И вас заодно?

Слуга Тени обернулся.

— Вы этого не сделаете, — сказал он спокойно. — Возможность обращаться к нам за помощью — слишком большая ценность. Она дороже любых денег и привилегий. Ваш отец понимал это.

Я вздрогнул.

— Но вы не спасли его.

Мои слова прозвучали еле слышно.

— Он не позвал, — так же негромко ответил Брат-в-Тени. — Удачи, капитан.

И вышел. Я зашел в рубку и щелкнул тумблером, опуская аппарель. Убедился, что Слуга Тени покинул трюм, заблокировал вход и вернулся к Боввам.

— Вы, — сказал я и вытащил из кармана «Кольт».

— Что — мы? — господин Бовва никак не отреагировал на оружие.

— Вы расскажете мне все, — сказал я.

— А если нет? — Бовва поднял брови прямо как Слуга Тени несколько минут назад. Однако получалось у него почему-то не иронично, а издевательски.

— Если нет, я вас застрелю.

Я постарался сказать это как можно более обыденным тоном. Я не угрожал им. Просто не собирался больше быть пешкой. Я видел, какие силы брошены на поимку этих людей, а пока я ждал их возвращения из Братства Тени, до меня дошло еще кое-что: они не смогут скрываться вечно. Рано или поздно их поймают, и они расскажут обо мне. Сомнительно, что у них тоже обнаружится индивидуальная непереносимость «присяги». Во всяком случае, мне не стоит на это рассчитывать. Я ничего не знаю о Братстве Тени, не знаю, как они хранят свои тайны и хранят ли их вообще. Может статься, им и вовсе безразлично, кто, что и где о них рассказывает. Они-то остаются неуловимыми, в отличие от меня. И в отличие от Филиппа и Анна Бовва.

Подумать только, одна маленькая ошибка, миг на подлете к Антрациту, когда я согласился промолчать… Я бы отдал все на свете, чтобы вернуться в это мгновение и поступить иначе, но, увы, власти над временем не было ни у кого в Галактике, даже у Братства Тени. Я сделал то, что сделал, и теперь наши судьбы связаны накрепко: поймают их — поймают и меня. Вариантов избежать этого я видел всего три. Убить их (непросто, но возможно, если постараться). Собственноручно прятать всю жизнь (нереально). Или сдать полиции с условием полного прощения (осуществимо, хотя и противно). Но прежде чем выбрать тот или иной вариант, мне нужно выяснить, что происходит.

— Вы не станете стрелять, — покачал головой Бовва — Мы ваши пассажиры, и вы не…

— Я вам говорил, но вы пропустили мимо ушей. Наш контракт завершен. Вы в месте назначения. Я ничего вам не должен и могу вас убить, ничего не опасаясь. Я имею в виду, никакие вселенские силы меня не покарают. И никто не покарает, если я выброшу тела за борт в глубоком космосе. Никто не узнает, как вы умерли. Вас никогда не найдут.

— Успокойтесь, капитан, — неожиданно вмешалась Анна, резко вскидывая голову. Челка подпрыгнула на лбу, зеленые глаза недобро сверкнули. — Хватит фантазий, вы все равно на такое не способны. Надо сказать ему. — Это уже Филиппу, так же четко, без малейших сомнений и уверток.

— Сказать? — удивился Бовва. — Ты с ума сошла?

— Мы впутали его, — сухо ответила Анна. — Сознательно. Мы знали, чем это ему грозит.

— Ему же удалось оправдаться.

— Только временно. Поймают нас — поймают и его.

Я с удивлением воззрился на девушку, медленно прозревая. Что-что, а дурой она точно не была.

— Ему в любом случае конец, знает он или нет, — сказала Анна. — Ты же понимаешь. Ему никогда не поверят на слово, что мы ничего не сказали. А подтвердить это под «присягой» у него не выйдет.

Филипп Бовва молчал, сверля меня взглядом. Я отвечал тем же.

— Уберите оружие, — наконец сказал он устало. — Не будьте смешным.

Я так и продолжал держать в руке «Кольт».

— Хорошо, — я поставил пистолет на предохранитель и спрятал во внутренний карман кителя. — Я вас слушаю. Кто вы такие, почему скрываетесь и при чем тут девушка? Мне сказали на крейсере, что она похищена. Что-то не похоже.

— Это официальная версия, — ответил Бовва. — Надо же им как-то объяснять свои действия. Иначе получится, что они преследуют свободного гражданина Союза. А если гражданин похищен, они, конечно, обязаны его спасти, — он криво улыбнулся.

— Значит, никто ее не похищал.

— Я сама сбежала, — подтвердила девушка.

— Но кто ты такая, черт побери? Что в тебе такого, что вся Галактика на ушах стоит?

— Я… — Анна замялась и нервным движением откинула челку на лоб. — Пусть отец расскажет.

— Анна работала на правительство Союза, — сказал Бовва. — В спецлаборатории. Она в некотором роде гений.

Я недоверчиво хмыкнул.

— Вы зря сомневаетесь. У нее уникальные способности к физике. Она окончила университет в девятнадцать лет, и почти сразу стала работать на правительство, занималась передовыми разработками.

— Хорошо, я понял, — я выставил вперед руки, требуя оградить меня от этого дождя похвал и регалий. — Она почти гений и работала на правительство в лаборатории. Дальше!

— Она… кое-что придумала. Изобрела.

Я внимательно посмотрел на Анну.

— И что?

Они молчали.

— Да ладно вам, — разозлился я. — Вы же сами сказали: мне не поверят, что я не знал.

— Ну хорошо, — Анна тряхнула головой. — Вы правы. Вам уже все равно, а нам тем более. Это межзвездная связь.

Я присвистнул и откинулся на спинку кресла. Что такое межзвездная связь для Галактики, объяснять было не нужно.

— Но почему вы сбежали? — спросил я, помолчав. — Вас же ждали почести. Награды. Деньги, это уж точно.

— Вы не понимаете, — заговорил Филипп Бовва. — Вы даже и близко не можете себе вообразить последствия этого изобретения.

— Почему же, могу, — мрачно ответил я. — Передел мира.

— Да. Вы правы, именно так. Эта технология сулит власть, в таких масштабах, которые никому в Галактике раньше и не снились. И в то же время она лишит власти тех, кто обладает ею сейчас. Вы не представляете, каково это: оказаться на перекрестке столь различных интересов. Анне грозила смертельная опасность. Поэтому мы скрылись.

— Как вам это удалось?

— Я отвечал за охрану лаборатории.

— Допустим. — Я чувствовал, что они чего-то не договаривают. — Но там ведь остались записи. И к тому же, над изобретением наверняка работали другие люди.

— Я же сказал вам, что Анна гений. Она придумала принцип. Никто не додумался до такого, а ей пришло в голову… Впрочем, вы не поймете. Просто поверьте: повторить это невозможно. А записей не осталось.

— Их и не было, — объяснила Анна. — Я ничего не записывала. Все здесь, — она постучала пальцем по виску.

— Но как-то они узнали… про принцип, раз преследуют вас.

— Случилась утечка информации, — помрачнел Филипп Бовва. — Впрочем, для нас это мало что меняет. Анну искали бы в любом случае. Нельзя просто взять и уйти из спецлаборатории Союза.