Ирина Ломакина - На Краю

Я вернулся на «Птаху» под утро. Женька высадил меня из взятого напрокат авто, напомнил про дыхательную маску (взлетное поле было прикрыто куполом, но по инструкции маска вне жилых зон была обязательна), махнул рукой и покатил дальше, к своей посудине. Поднимаясь в рубку, я едва подавил тревожное чувство — не случилось ли чего? Но, заглянув в кают-компанию, я обнаружил, что тревожился зря. Анна сидела за монитором и самозабвенно резалась в Real Monsters. Заглянув ей через плечо, я обнаружил, что дела у нее идут весьма неплохо… для девушки.

— Играла в такое раньше, да? — спросил я, нажимая кнопку на кофеварке и стараясь не слишком откровенно смотреть ей в вырез блузки. Следовало немного прийти в себя.

— Играла, — ответила Анна и отбросила челку, упавшую на глаза. — Который час, капитан?

— На Антраците? Полседьмого утра. Ты что, не спала всю ночь? — сообразил я. — Режим сбился? Бывает. Нужно хотя бы дня три, чтоб привыкнуть. Я, например, спать ложиться не собираюсь.

— Нам еще долго здесь торчать? — спросила Анна.

Я отхлебнул кофе и задумался. Очередной груз — какие-то детали — Горчаков обещал загрузить завтра, то есть уже сегодня. Спешки с его доставкой не было никакой. На задержки в два-три дня мой наниматель смотрел философски, понимая, что экипаж торгового звездолета — живые люди, и иногда им хочется отдохнуть от космоса и развеяться. Недолго, денек-другой. Так что я вполне мог позволить себе задержаться на Антраците, узнать, чем закончится эта история с отменой рейсов и — чем черт не шутит — тихонько сплавить пассажиров. Не вечно же здесь будет торчать союзный крейсер. Любая облава или проверка рано или поздно заканчиваются. Но, с другой стороны, чем дольше эти двое находятся на «Птахе», тем большими неприятностями это может для меня обернуться.

— Я спрашиваю, надолго мы здесь? — напомнила Анна и снова откинула челку с глаз. Глаза у нее были зеленые.

— Пара дней, — сказал я, — и, рейсы возобновят. Я не хочу везти вас на Алдан.

— Там пассажирских рейсов вообще нет, верно?

— Угу.

— Тогда, возможно, вы и правы, — вежливо ответила девушка и вновь уставилась в монитор. — Ах, черт!

Я понял, что она только что пропустила удар, и не стал мешать. Отправился прямиком в трюм — готовиться к погрузке и проверять, все ли в порядке. Потом мне пришло в голову лишний раз запустить системную диагностику. Естественно, тут же нашлась парочка мелких неполадок, и спать расхотелось окончательно. На механика я решил не тратиться и сам полез на обшивку — барахлила камера внешнего обзора. Вернувшись на корабль, Анну в кают-компании я уже не застал, зато там сидел ее отец. С выражением непереносимой скуки на лице он пил кофе.

— Анна сказала, что вы собираетесь задержаться на несколько дней, — сказал он, увидев меня.

Я кивнул.

— Надеетесь от нас избавиться?

— А вам нравилось путешествовать в таких условиях? В тесноте да не в обиде?

— Вы правы, здесь не очень удобно. — Он помолчал. — Но есть одна проблема. После визита союзного крейсера мы вряд ли сможем улететь пассажирским рейсом.

— Я так и знал! — на этот раз я сказал это вслух. — Полицейские прибыли не с обычной проверкой! Они ищут вас, и теперь у служб космопорта и у местной охраны есть ваши данные?

— Примерно так, — согласился Филипп Бовва. — Наши имена в черном списке.

— Разве это проблема? Раздобудьте поддельные документы.

— Вы полагаете, на Антраците это так просто?

— Не сложнее, чем везде, — я пожал плечами. — Если места знать.

Бовва усмехнулся.

— А вы не так просты, капитан. Не подскажете, куда обратиться?

— Обойдетесь, — буркнул я.

— Конечно, обойдемся, — спокойно сказал Бовва. — Информация распространяется со скоростью звездолета, а это очень, очень медленно. Высадите нас на какой-нибудь людной планете, куда пока не добралась полиция Союза и где мы сможем затеряться. Или мы уйдем прямо сейчас. Разберемся как-нибудь и без вашего участия.

Он цепко смотрел мне прямо в глаза, и я понимал: мне его не обмануть. Он уже догадался, что мне дорога моя репутация, моя работа и моя свобода, и я сделаю все, чтобы моих случайных пассажиров не нашли или нашли там, где не смогут связать со мной.

— Я отвезу вас на Алдан. А там посмотрим, — ответил я как можно холоднее.

— Спасибо! — Каждый раз его благодарность звучала как издевка. — И еще одна просьба, капитан. С корабля есть доступ в сеть Антрацита?

Я покачал головой. Доступ в сеть, разумеется, был, но я не такой идиот, чтобы разрешать этим доступом пользоваться.

— Я всего лишь хотел почитать новости из Центра, — он снова усмехнулся.

Я показал на монитор:

— Поищите местное ТВ, здесь есть двадцатичетырехчасовой информационный канал плюс несколько союзных. Новости опаздывают всего на пару суток.

По лицу Боввы было ясно, что ему этого мало, но большего я предложить не мог. Он сухо кивнул и направился в каюту.

— Можете прогуляться в космопорт, там есть общественные терминалы. Пароль не нужен, — бросил я ему в спину. — Если не боитесь.

Я думал, он ответит мне что-нибудь язвительное, но господин Бовва не обернулся. Я пожал плечами и отправился наблюдать за погрузкой. Дыхательная маска все время соскальзывала — кажется, я повредил ремень, пока занимался ремонтом. Грузчики косились на меня с неодобрением, наблюдая, как я, придерживая одной рукой респиратор, другой пытаюсь руководить их действиями. Наконец этот кошмар закончился, и Горчаков увез меня в бар, отмечать окончание тяжкого труда.

— Дай сюда, — сказал он, едва мы вошли в жилую зону.

Он отнял у меня маску, что-то там подправил, подкрутил и протянул мне.

— Ты слишком легкомыслен для звездолетчика, — сообщил он. — Разве тебя не учили, что кислородная маска иногда спасает жизнь?

— Учили, — согласился я. — У меня даже целый скафандр есть. И инструкция, в каких случаях его надевать. До сих пор мне не пришлось ее применять. А на планетах с нормальным воздухом я вообще хожу без маски, представляешь? Такое бывает.

Горчаков рассмеялся:

— Так выпьем же за пригодные для людей планеты! Раз уж они бывают.

— Тогда второй тост — за космический вакуум, — хохотнул я. — Он уж точно бывает, без сомнений.

Мы чокнулись и выпили и за то, и за другое. А потом за тех, кого с нами нет и уже не будет — не чокаясь, по древней традиции. И я почувствовал, как напряжение последних дней меня отпускает. Должно быть, организм приспособился к существованию в моей жизни двух новых раздражающих факторов — Филиппа и Анны Бовва. В конце концов, я был космическим пилотом и каждый день рисковал жизнью, не задумываясь об этом. Теперь я рисковал еще и свободой. И контрактом. И «Птахой». Но постепенно начал привыкать и к этому.