Unknown - Венок Альянса (СИ)

Мисси обняла его за плечи.

- Вот именно что надо тебе лететь, Зак. Есть такое хорошее выражение - всей работы не переработаешь, это даже минбарцы иногда понимают. Слишком ты устал… Для тебя это отстранение от привычного мучительно, конечно, что и говорить, но через это мучительное пройти надо. Лучше ты там себя за бездействие грызть будешь - это недолго и не больно, чем всё больше и больше за то, что искоренить то, что для тебя неприемлемо, ты не можешь. Ты безопасник, а я хоть мало безопасников знала, правда, зато кого знала - либо это такие, кто с существованием преступности и подлости, мерзости всякой мириться научился, а то и в долю вошёл, либо вот как ты, гнать будут, как гончая, пока не сдохнут.

- Ну ты чего из меня героя рисуешь, чего? Где я герой-то? Ты уж в красных словцах-то маленько того… попереборчивей будь. Герой вон президент, со всех сторон герой, хоть книжки пиши. Маркус, что и говори, вообще рейнджерская икона. Рикардо, скотина, героем был… А я обыкновенный, я нормальный. Работа такая, героизма тут нет.

- Работа, Зак, она в личном деле, работать и в лотке цветочном можно, будто б тебя в цветочники не взяли. Что-то ж ты не нашёл ничего другого, как окончательным безопасником стать, в галактическом масштабе. Ну так и правильно, и не нашёл бы. Ты правильный парень, и ты за правильную жизнь. И думаешь, что вот закон, и надо его соблюдать, а кто не соблюдает - наказывать. И всё тогда будет хорошо… Но ты ведь понимаешь, что негодяи, которых ты ловишь за руку, не были бы столь нахальны, если б не имели покровителей очень высоких… Их ты не достанешь, хотя очень, конечно, хотел бы. Да даже если бы и достал… Это не поможет жить с тем, что закона только мало, чтобы зла не было. Кажется, что зло приходит с окраин, из диких мест, а здесь всё чисто, здесь построили нормальную жизнь… Но корни этого зла здесь, оно отсюда приходит, и будет приходить, и не помогут тут законы, и вся эта борьба…

- А что поможет - проповеди?

- Ну, иногда помогают. Ты всё-таки рейнджер, ты не должен над этим очень-то смеяться. Так вот, в том всё дело, что люди думают, что дороже всего - деньги, очень большие деньги. Или очень большая власть. Или сытость, безопасность. Не важно, что, но вещественное, внешнее. А на самом деле самое дорогое, что у них есть - это их душа. Даже не здоровье, и не семейное их состояние. Душа. Но об этом мало кто помнит, как мало кто помнит и ценит то, что досталось бесплатно и кажется неотъемлемым… Гравитация, например, кто благодарит жизнь за её существование? Или кислород в наших клетках… Кто-то просто в душу не верит, ну, или скорее слово такое не любит. Или не задумывается… Кажется, что это смешно, как и смешно по молодости, что алкоголь и дурь всякая здоровье портят, кончится оно однажды. Но для организма средства есть всякие регенерирующие, и печень можно новую пересадить, а для души такое пока не придумано. Человек, когда видит на снимке, с какой печенью он живёт, или что с кровью у него стало, в ужас придёт, а про душу это так и за всю жизнь не поймёт.

Зак накрыл её ладони своими.

- Ну да, ты права. Раньше б я смеялся, конечно. Ну, про себя смеялся б всё же, нехорошо о таком вслух, опять же на Вавилоне ещё приучили ко всяким чудикам с терпением и пониманием, во избежание дипломатических скандалов… А сейчас вообще не буду. Многое было, много и увидел и услышал, тут поверишь и в чертовщину и в… как это наоборот-то тогда назвать?

- Ты поверил, и то ладно. А я, Зак, душу вижу, не забывай.

- И какая она у меня? Хотя не уверен, хочу ли я слышать это… С Дэвидом вон говорил, про поиск себя и про чистоту души, теперь зло берёт - зачем, ему в его годы так что ли мало досталось… И как мы жить вообще будем, Мисси? Зачем ты со мной связалась? У рейнджеров семей не бывает, Иванова вон пробовала, ну и что вышло из этого?

- Вот так и будем. Я хоть не рейнджер, конечно, но тоже дело у меня такое, не я себе хозяйка, а дело моё. Так вот и будем - встречаться, когда возможно, а в остальное время просто помнить и думать друг о друге. Минбарцы многие так живут, и ничего, не сказать, чтоб они несчастные все…

Он сгрёб её на руки, покачивая, тонкую и хрупкую, как ребёнка.

- Зло меня берёт, да. Нашёл себе бабу, что ни говори. Телепатку, мозгоправку, да ещё не раньше же, а когда сам рейнджер… Ну понятно, раньше б не нашёл, не готов был и всё такое. Но ведь правда, только привык жить без этого, а теперь как? Некоторого мужика, Мисси, до лакомого допусти - он в животное превращается. Вот я такой.

- Тебе будет лучше, когда отправишься в путь. Будешь раздражаться, злиться сперва, но потом будет лучше. Потому что тебе всегда лучше, если ты делаешь то, что от тебя требуется. Если б сейчас ты остался - то потом заел бы себя. А там мир, какого ты раньше не видел. Всё другое. Хоть немного побудешь там, где всё другое, где о другом придётся думать…

- Да уж сейчас прямо. Всё равно о двух вещах думать буду - о пиратах этих и о тебе. Так говоришь, словно к морю на курорт отправляешь, отдохни мол, расслабься, смени обстановку. Рейнджеру, запомни, нигде курорта нет.

- Посмотрим, посмотрим… Не переживай, побудешь уж без своих пиратов. Они тебя дождутся, не эти, так другие, этого дерьма ещё много припасено. А я - тем более дождусь. Куда уж я денусь теперь.

Прибытие корабля с Тавиты состоялось через два дня после отбытия делегации на Тучанкью. Сьюзен, искренне старающаяся держаться бодрячком, лениво корила себя за то, что не выспалась загодя. Прекрасно понимая, впрочем, что и не могла. Просто потому, да, что Таллия перебирала её волосы - легко и ласково, совсем как тогда, и рассказывала ей о том, как узнала о назначении на Вавилон, как её подруга Кима и завидовала ей, и опасалась за неё - ведь все знали о судьбе предыдущих станций, и всё ещё опасались, что и с этой случится что-нибудь нехорошее… “А со мной обязательно случится что-нибудь хорошее, - сказала тогда Таллия, - я уверена в этом”.

“Скоро у нас будет, наверное, одна память на двоих… - думала Сьюзен, прикрыв глаза на коленях Таллии, слушая её голос, как самую сладкую музыку, - я чувствую её мысли… Всегда рядом с собой… Благодаря ей я теперь знаю, что мысли людей, их внутренние голоса отличаются, не только по содержанию. Её мысли такие лёгкие, как прозрачная вода, как последние дождевые струи перед тем, как после дождя снова проглядывает солнце…”

По трапу, в сопровождении сборного отряда военных аббаев и рейнджеров, чинной процессией спускались прибывшие. Сьюзен, которую, как и всех собравшихся, разбирало немалое любопытство, вытянула шею. Она уже много раз пыталась представить себе маленьких дилгар, пока что-то никак не получалось.

- Ишь ты, какие… котята…

- Скорее уж - рысята.

Президенту Шеридану, похоже, было слегка не по себе под прицелом ста пятидесяти пар жёлтых внимательных глаз, которые какими-какими, но детски-наивными назвать язык не повернулся бы. Но голосом он этого не выдал.