Unknown - Венок Альянса (СИ)

– Отказать вам в просьбе я просто не могу. Тем более в такой день. Ради вас, Дэвид, я как-нибудь переживу этот позор.

Дэвид улыбнулся.

– Поскольку я тоже буду петь, ещё посмотрим, чей это будет позор.

Что стоит отметить – утра праздников дней рождения не бывали суетными. Всё было готово заранее, всё совершалось спокойно, чинно, но не скучно. Просто не было никаких неловкостей, никаких недоделок. Приглашены были несколько друзей Дэвида по учёбе, Андо с К’Ланом, Тжи’Тен с Аминой, Рикардо, Маркус с дочерьми. Ше’Лан с Тжи’Ла и другие ребята их набора, увы, были в эти дни далеко от Минбара, но обещали вручить свой подарок, как вернутся. Зато смог присутствовать доктор Шон Франклин – его очередной визит на Минбар выдался совсем коротким, но выпал как раз и на этот день. Может быть, и формально неправильно было приглашать того, кого Дэвид видел-то третий раз в жизни, не то что не общался с ним последний год, но доктор Франклин полюбился и Дэвиду, и всей семье, а возможности видеться было не так много.

Разумеется, без обрядов и умствований было никак, но Винтари сейчас это уже практически не напрягало. По правде говоря, центаврианское буйное веселье или земные шумные празднования сейчас были бы совершенно не по силам ему душевно. Гости рассаживались вокруг стола, именинник сам накладывал угощение в их тарелки из общего большого блюда, при этом говоря несколько общих слов благодарности угощаемому и его значению в своей жизни. Затем гости, каждый понемногу, откладывали долю в тарелку именинника, благодаря его за то внимание, что он им оказал и в целом за то, что он случился в их жизни. Винтари при этом, конечно, не мог не вспоминать все их разговоры за эти годы, неизбежно возвращавшиеся к теме двойственной природы Дэвида. Казалось бы, удивительно должно быть, когда взгляд цеплялся за торчащие из копны чёрных волос костяные острия, осознавать, что в этом почти-землянине есть минбарская кровь, но гораздо чаще Винтари с удивлением вспоминал, что это на большую часть человек, а не минбарец.

«Можно, пожалуй, сказать, что ему выпала редкая возможность выбирать, кем быть, кем себя считать, - думал Винтари, наблюдая, как его юный друг накладывает запечённые фрукты в тарелку Андо, следя за движением его губ, но не слыша, впрочем, его слов, - и наверное, это как-то грустно, что Землю, людей он - не выбрал. Стоило ведь ожидать иное, человеку, особенно в юности, свойственно идеализировать то, чего у него нет, Земля могла быть для него чем-то привлекательным, заманчивым, в противоположность знакомому и нудному Минбару, три четверти земной крови должны тянуть сильнее, чем одна…».

– Дэвид никогда не будет ни полностью минбарцем, ни полностью человеком! – громко шепнула сидящая рядом с Винтари Талечка, - он – мост между расами!

– Таллия! – сестра пнула её под столом, - ты же знаешь, это нехорошо!

– Но он думал так громко!

– А тебя тоже вечно что-то за язык тянет? Если не сумела заблокировать чужие мысли – это повод совсем не для гордости!

– У меня не получается! Когда тебя нет рядом, я ведь и так почти ничего не слышу!

Винтари уже знал, что дочери Ивановой унаследовали телепатические способности практически на уровне матери, то есть, очень слабые. Практически, общаться мысленно они могли только внутри семьи, Сьюзен, Софья и Талечка. Порознь девочки редко могли слышать мысли других людей, но когда они были вместе, их способности странным образом усиливались.

– Что-то похожее на интерференцию, - говорила Сьюзен, - как будто их мозговые волны совпадают по фазе, и они усиливают способности друг друга. Удивительно, такой… симбиоз… а ведь они не близнецы, просто погодки!

Интересно, не обижены ли они в душе на мать, что её нет сейчас рядом с ними, рядом с Дэвидом, что им всем она предпочла сомнительное удовольствие нянчиться с чужой тётей, у которой, возможно, всё совершенно безнадёжно с головой?

– Мы вовсе не злимся на мамочку!

– Таллия!

– Ну а что, если он думает, а я могу ему ответить? – насупилась на сестру Таллия, - ждать, пока он вслух произнесёт? Мне не сложно сказать, что я не обижаюсь, а тебе что, сложно?

– Всё равно, это неправильный поступок!

– Я не могу не слышать! Он громко!

– Всё нормально, - улыбнулся Винтари, - наверное, сказать вслух я не решился бы, и продолжал бы жалеть вас, а это было бы, возможно, ещё менее правильно.

– Мы не обижаемся на маму, - покачала головой Софья, - мы не считаем, что она нас бросила. Тёте Таллии она сейчас нужнее.

– А вам разве не нужна?

– У нас всё хорошо. Мы можем гулять, можем петь и смеяться, тётя Таллия – не может. Мы видим небо своими глазами, она – нет. Мама ей нужнее, чем нам.

– Мы видели её кошмары, она показывала нам, что с ней было и что с ней есть. Она отпугивает нас от себя, чтобы не навредить. Но ей нужна помощь. Мама не врач, и мамины силы даже меньше наших, но она ей – близкая.

Было что-то даже жутковатое в том, как девочки говорили то наперебой, то хором. «А может, и не страдают они от уменьшения материнского внимания… Нужен ли им кто-то, кроме друг друга? Всё равно, такое отсутствие эгоизма в детях, такое понимание, что у взрослых есть и другая жизнь – это так удивительно… Хотя, у них тоже, хотя бы отчасти, минбарское воспитание».

Дэвид подошёл к девочкам. Они убрали вторую тарелку, как делали и до этого на всех торжественных обедах. «Они действительно нечто замкнутое… Совершенный тандем. Но в то же время – они любят свою семью, и любят Дэвида… хотя непонятно, считают ли они его кем-то вроде двоюродного брата или почитают как некого мессию, у них это неразрывно связано…».

Последним, замыкая круг, Дэвид подошёл к Винтари.

– Шесть лет я в этот день говорил слова благодарности нашему гостю, принцу Республики Центавр Винтари – за неоценимые его труды по установлению мостов понимания между нашими мирами, почти потерянными друг для друга, за то, что своей дружбой, нашими долгими беседами даёт такую радость учить и учиться. Сегодня я хотел бы сказать моему брату Диусу спасибо за прекраснейший из даров – дар братской любви, родную душу рядом, без чего я не был бы тем, кто я есть.

У Винтари было ощущение прекрасного сна, от которого он боялся проснуться. Сладкие ягоды таяли на языке, медленно разливаясь теплом по гортани, он чувствовал обращённые к нему взгляды и предполагал, что у него горят щёки и уши.

Мир никогда ещё не был таким. Люди говорят об этом «как в детстве», но в детстве Винтари так не было. И в снах, кажется, не было – по крайней мере, до не столь давнего времени. Так красиво, так… правильно… Он переводил взгляд с одного на другого из собравшихся здесь. В этот миг здесь, чувствовалось и хотелось верить, не было чужих. К’Лан, перегнувшись через стол, о чём-то увлечённо беседовал с Маркусом — наверное, о чём-то особом рейнджерском, глаза у обоих горели. Шин Афал и Тогдер, школьные друзья Дэвида, взяли в оборот доктора Шона — что не странно, оба, как понял Винтари, в будущем собирались стать врачами, после обряда выбора касты они переведутся для обучения в одну из Школ врачебного мастерства либо в Йедоре, либо в Айли, и тогда, наверное, они с Дэвидом долго не увидятся… Торн станет жрецом и продолжит обучение при храме, религия его влечёт больше, чем что-либо, а его двоюродный брат Ранвил пойдёт в рейнджеры, для его семьи это давняя традиция… Винтари вспомнил, как впервые увидел Шин Афал и Ранвила — где-то через три месяца после своего прибытия, они пришли к Дэвиду для выполнения общего домашнего задания. Он впервые видел детей-минбарцев, до этого даже не представлял, как это выглядит. И надо сказать, против воли был очарован. Он не всё понимал из их разговоров — тогда его адронато ещё не был на высоте, а Ранвил к тому же часто сбивался на фих. Он слышал речь как музыку — шелест и переливы адронато, короткие, похожие на звон стекла или металла, фразы языка воинов. Сейчас он отметил, что Шин Афал очень красива. Ну да, он прожил здесь достаточно, чтобы различать минбарцев и даже считать некоторых из них красивыми. И кажется, она не равнодушна к Дэвиду… А к ней не равнодушен Ранвил…