Unknown - Венок Альянса (СИ)

Некоторое время они стояли по сторонам от дверного проёма, дожидаясь, пока дым выйдет наружу. Фальн велел всем завязать лица.

О первый труп они едва не споткнулись. Та самая женщина, пытавшаяся выторговать себе «повышение». Скрючилась у самого порога, видимо, в агонии скребла дверь, пальцы так и свело судорогой. Несколько попадало у печи - они пытались заткнуть чем-нибудь топку, залить смертоносный дымокур. Не успели. В противоположном углу из-под нар торчало две пары ног, рядом небольшая гора глинистой земли. Пытались рыть подкоп… Селестина подобрала один из листов, на котором они должны были сочинить, по плану Дэвида, какое-нибудь признание для отвода глаз и возможности уйти… Он был исписан. Весь. Лихорадочными, безумными каракулями. О чём может писать умирающий раб дракхов? Может быть, перед смертью программа ослабила над ним власть? Письмо родным, если они остались, конечно?

– Кажется, это вообще не центарин.

– Я не знаком, конечно, с письменностью дракхов…

– Думаешь, это послание для хозяев?

– Думаю, это не лишено логики. Думаю, эту бумаги следует взять с собой.

– Надежд отдать на расшифровку как-то маловато.

– Оставлять здесь ещё хуже вариант.

Милиас поднял ещё один листок.

– А вот здесь центарин… и только одна фраза.

– Что там?

– «За дымом - огонь». Что это значит?

– Не представляю… - Селестина внезапно обернулась и вскрикнула в ужасе. Трупа у порога не было. Тело женщины исчезло.

– Что за…

– Бежим! Вот теперь очень быстро!

– Как?! Духи вас всех забери, как?!

– Я должна была предположить… - выдыхала на бегу Селестина, - проекция мёртвого… Она же лежала у двери, она дышала в щель под дверью… Просто спроецировала, «переодела» своё сознание… в агонию умирающего, потом в пустоту мёртвого… Наши старшие многие умеют… Так прятались от копов… Мы упустили свидетеля…

– И куда она могла побежать? У нас одна дорога, у неё десять, фора небольшая, но и она - не мы…

– Мы упустили не свидетеля, а убийцу! Чего тут не понимать? Мы обнаружили их, мы поставили программу под угрозу срыва. Теперь она попытается её выполнить. Хотя бы свою часть.

– Что?

Они остановились на входе в туннель, чтобы включить фонари. Говорили отрывисто, панически.

– Угроза смерти… провоцирует нападение… точнее… выполнить приказанное во что бы то ни стало… она побежала в город.

– Чтоб… надо её остановить!

– Успеем? Мы даже не знаем, куда именно она побежала! И не знаем, какой путь в этом лабиринте - кратчайший! Заблудиться сами всё ещё можем… Кто-нибудь хотя бы эту дорогу запоминал?

– Страж.

– У нас ещё остались и мел, и верёвки.

– Отлично просто… Ладно, получится так быстро, как получится. А пока надо думать, что именно она изберёт своим объектом. Где здесь самое людное место? Или где можно принести самые большие разрушения?

– Ну вообще-то, вариантов много. Рестораны, храмы, завод… А может быть, она вообще отправится на пляж и будет резать всех подряд?

– Рановато для пляжа.

– Пока доберёмся, самое время будет.

– Стоп! А с чего вы взяли, что она вообще будет выбирать? Может быть, она попросту выполнит СВОЁ задание? А мы представления не имеем, в чём оно состояло.

– Ещё лучше. И что мы сделаем? Попытаемся всех предупредить? И кто-то нам поверит? Тем более что вас вообще лучше не показывать… официальным лицам разным…

– Разберёмся на месте. До сих пор нам здорово везло. Пусть повезёт ещё раз, а? не за себя ж просим…

– Да уж, о везении… Что всё-таки за странность с этой иллюзией? Как вышло, что вы думали друг на друга, но ни один этого не делал?

– Не знаю! - хором ответили Дэвид и Селестина.

– Нда… Не особо я до сих пор в богов верил, но может, длань Иларус над вами всё же?

Дымом начало тянуть ещё издали.

– Помойка, что ли, опять горит?

– Что-то сомневаюсь…

Длинный двухэтажный дом - когда-то самое большое общежитие рабочих ныне покойного завода, Селестина вчера чуть не назвала его Великой Китайской Стеной, вовремя осеклась - представлял собой сплошную стену огня. Полыхало так, что гудел воздух, стонала земля под ногами. Словно горел не дом, а состав цистерн с горючим. Лохматые оборванные бродяги - жители соседних домов - в большинстве стояли разновеликими кучками и тупо глазели на смертоносное зрелище. Лишь несколько, помоложе и порасторопнее, бегали с вёдрами. Поливали не пожар, конечно. Поливали стены своих домов и землю вокруг - чтобы пресечь распространение огня. Где-то голосили женщины и хныкали дети.

– Там… там ведь были люди?

– Наверняка.

– Пожарную службу-то кто-нибудь вызвал?

– Ещё чего, даже думать нечего. Они сюда не поедут.

– То есть, как это - не поедут?

– Вот так. Спасать бродяг и занятые ими развалины - только время зря терять. К тому же, не забывайте, заняли-то они это всё самовольно, без всякого разрешения здесь живут. Того им как раз и не хватало, чтоб обвинили в пожаре, заставили выплачивать…

– Кому, за что? За вот эти сараи?

– Городскому правлению. За сараи, за землю, если надо - то и за воздух. Брат, ты-то вроде центаврианин, а такие смешные вещи говоришь!

– Надо помочь бедолагам, пока, в самом деле, не перекинулось… Если у них тут ещё не дырявые вёдра найдутся…

Только когда они подбежали к месту происшествия - на то расстояние, какое позволял нестерпимый жар, Селестина поняла, что отчаянная пронзительная нота, звучащая как часть этого жуткого гудения пламени, становящаяся всё громче, взрывающаяся звоном, с каким лопается и осыпается раскалёнными каплями стекло - это отзвук в её голове. Эхо предсмертной агонии. Снова. Людей, падающих из верхних окон, мечущихся живыми факелами и затихающих на почерневшей траве. Людей там внутри, задыхающихся от дыма, в панике забирающихся в шкафы и чуланы, где огонь их всё равно достанет. И её. В центре, где-то в сердце этого костра.

– Безумие. Поджечь дом с бродягами… Зачем? Какой-то акт бессмысленной, чудовищной злобы…

– А зачем вообще убивать людей? Зачем взрывать Центавр? Просто. Просто они такие есть. Красота агонии, красота разрушения… Дэвид! Дэвид, стой! Там уже никого не спасти, это бессмысленно!

Дэвид медленно брёл навстречу пожару, слега вытянув вперёд ладонь, словно хотел потрогать огонь. Фальн догнал его, схватил, развернул - и ужаснулся его огромным, чёрным на бледном лице глазам. Дэвид не видел его. А что он видел?

Подбежавший мужик с чёрным от сажи лицом опрокинул на Дэвида ведро ледяной воды, досталось и Фальну.

– Забирай свою девку и вали отсюда, полудурок! Не знал, что ли, что она у тебя ахари? Следить же за такими надо!

– Что такое ахари?

– Ну… если переводить - наверное, «огненный спящий». «Огненная сомнамбула». Это местное, из поверий… Считалось, ещё в незапамятные времена, когда вулканы были действующими, и часто бывали пожары - что духи огня входили в некоторых людей, иногда в младенцев в утробе матери… Жил как бы наполовину человек, наполовину - нет. При приближении к огню в таких людях раскрывалась их вторая сущность, они могли видеть невидимый мир, общаться с духами, с умершими… Рождённый в огне стремится вернуться к огню. Таких людей почитали, как колдунов или провидцев, но и оберегали - от них же самих. На праздниках чествования предков люди общались со своими умершими через ахари, но крепко держали их, чтобы они не шагнули в костёр. Ну и ведро воды держали наготове, вода успокаивала ахари, огонь ведь боится воды. Случалось, матери, не желавшие для своих детей такой судьбы, топили их - пытались изгнать духа огня.