Владимир Лароу - Звёздные прыгуны (СИ)

Ни с чем вернулась спасательная экспедиция, отправленная на поиски пропавшего более месяца назад Антона Левицкого — главы компании «Левицкий инк.».

Напоминаем, последний раз мистер Левицкий выходил на связь с планеты Б-327, более известной, как Порта. Так как ни один летательный аппарат не покидал поверхности планеты, спасатели были уверены в успехе.

Глава департамента чрезвычайных происшествий, господин Сам У в интервью нашему каналу заявил: «Я лично курирую операцию и не остановлюсь, пока не отыщу хотя бы след мистера Левицкого», — конец цитаты. Напоминаем, совет директоров «Левицкий инк» назначил премию за спасение своего босса в размере ста миллионов кредитов.

Теперь о погоде…

Треснувшее стекло разбивало мерное сияние солнца на сотни бликов.

Один из лучей, рожденный паутиной трещин, впивался прямо в левый зрачок Дункана Трегарта, побеждая в причинении беспокойства многочисленные ранения.

Голубеющее за стеклом, на редкость чистое, без единого пятнышка небо, прихотью импрессиониста, служило праздничным фоном происходящему.

Ремни безопасности ненасытными кровососами впились в тело, намертво приковав Трегарта к креслу модуля.

Странно, металл, специально созданный, прошедший тысячи проверок на прочность, сплав не выдержал, а ремни — полоски искусственной ткани — продолжали служить, медленно убивая того, кого призваны оберегать.

Дункан знал, что умирает. Быстротечные минуты потери сознания все реже перемежались медленными периодами бодрствования.

Если его не прикончит солнце, дело довершит собственный организм.

Трегарт скосил глаза — из покореженного пола, экзотической порослью, торчали остовы развороченных креплений кресла — еще одной вещи, рожденной сохранять жизнь пилота и в критический момент, изменившей предназначению.

Ремни больно впивались в тело, с каждой минутой ощущения усиливались, побеждая даже надоедливый луч.

И жажда.

Дункан знал, он умрет от нее.

Обезвоженный потерей крови и нестерпимым зноем организм, в конце концов, не вернется из очередного погружения в спасительное беспамятство.

Дункан почти мечтал об этом.

Наблюдая в фильмах, читая в книгах мольбы героев о смерти — избавительницы от мучительных страданий, Трегарт мало понимал их. Смерть в любом случае неминуема и не уйдет от тебя. Пока жив — нужно бороться!

Вырванное с корнями тяжелое кресло надгробным памятником возвышалось над подобными мыслями и над самим Трегартом.

Это был обычный полет, на новой работе он уже совершил десятки подобных. Трегарт вспомнил свою радость, когда удалось устроиться космолетчиком-испытателем. В мирное время у бывших военных пилотов было два пути — заседать в барах, пропивая награды и заливая воспоминания бурного армейского прошлого, или идти внаем к частникам. Если повезет — будешь летать на каком-нибудь шикарном лайнере по одному из модных туристических маршрутов — эдакая кукла, увешанная наградами, такая же неотъемлемая часть тура, как бар, бассейн и бесплатный туалет. Основная масса прозябала на почтовых ракетах, бороздящих объятные просторы соседних систем.

Трегарту повезло, очень повезло — профессия испытателя, помимо неплохого заработка, была лишена скуки первого варианта и однообразия второго.

Лети, куда вздумается, ни тебе начальства, ни занудных пассажиров, только ты — и звезды. Единственное условие — налетать не менее одного парсека, только после такой обкатки звездолет признавался годным для дальнейшей эксплуатации.

От покореженных креплений, глаза переместились к собственной конечности. Нога Трегарта, выглядывающая из-под станины кресла, была выгнута под неестественным углом. Непромокаемая ткань комбинезона, объевшимся удавом, набухла от набравшейся крови. Открытый перелом.

Кроме ноги, от удара, наверняка, сломалось несколько ребер.

Самый захудалый медблок справился бы с его ранами в считанные часы. Но в том-то и дело, что медблоки в спасательных модулях не предусмотрены. А даже, капризом инструкторов, окажись он на борту, Дункану в его положении все равно ни за что не добраться до электронного доктора.

Что предусмотрено в модулях, так это — передатчик, автоматически посылающий сигнал бедствия, едва капсула покидает звездолет.

Хорошая придумка, если ты латаешь вблизи оживленных космических трасс.

Б-327 — по атласу Галлея — забитая и забытая система. Дункан не мог сейчас вспомнить, почему его потянуло в этот медвежий угол галактики.

Еще повезло, что рядом с местом аварии оказалась планета.

Повезло.

Пока сюда долетят спасатели, они как раз обнаружат его труп. Из-за жары не холодеющий, однако, вполне возможно, разлагающийся.

Себяжаление Трегарта прервали звуки, совсем не свойственные пустыне: лязг сбруи, крики животных, голоса…

«Вот и галлюцинации начались», — проползла вялая мысль.

— Местный корабль, что-то вроде спасательного челнока.

— Удар был очень сильный.

— Посмотрите, возможно, кто остался в живых.

Первые два голоса были мужскими, с подобострастными интонациями. Третий — женский, молодой, приятный голос, слегка подпорченный стальными нотками, говорящими о том, что женщина привыкла повелевать.

Панораму безоблачного неба нарушило темное пятно.

Дункан напряг зрение, пятно оформилось в темнокожую голову, словно младенец, укутанную в белый тюрбан.

— Госпожа, человек, пилот, один и он… дышит!

«Какой реальный мираж», — устало подумал Дункан.

За спинами находилось три десятка боксов, набитых медицинским оборудованием и столько же кают — корабль строился в расчете на оказание помощи большому количеству пострадавших.

Вместо того, чтобы отлеживаться перед, возможно, опасным заданием, спасатели собрались здесь, в рубке.

— Откуда сигнал? — процедил сквозь зубы Берт Кинг — самый юный участник команды, вследствие молодости усиленно изображавший бывалого астронавта.

— Б-327/4, - не отрывая взгляда от монитора со столбиками расчетов, ответил Корелла — штурман корабля.

— От кого? Надеюсь, не лайнер. Прошлый раз, загрузившись, мы едва смогли оторваться от поверхности.

— Еще та толстуха со сворой собак.

— Точно, по-моему, их у нее было не меньше двух дюжин!

— Двадцать три, — уточнил Золтан Левицкий — врач команды, — я считал.

— И всю эту свору, она потянула за собой!

— Людей девать некуда, а тут — собаки!

— Как она визжала, когда Кэп велел ей оставить живность.

— Собак жалко, — внес свою лепту еще молодой, но уже лысый, как бильярдный шар Мойер Мойер — штатный радист.