Обратная сторона Европы (СИ)

...

– Сэра, что это ты нарисовала? – Дэвид склонился над своей внучкой, крохой в огромной розовой пачке, потому что девочка, не успев толком прийти с занятий хореографией, схватила карандаши и, пыхтя и бормоча себе под носик, что-то усиленно старалась изобразить. Рисунок был почти закончен.

– Это меллы, – показала она сперва на маленьких большеглазых серых существ с длинными руками и ногами, сидящих на земле, – нарисованные ей, они походили на осьминогов – а затем на высокого темнокожего парня в жёлтом комбинезоне: – а это А-э-ра, он улыбается.

– Ты сказала «Ра»? Ра – это солнце в египетской мифологии.

– Он сказал, что его зовут А-э-ра. Дедушка, какой ты непонятливый. Он далеко отсюда, живёт в пещере вместе с меллами. А это, – она показала на тёмно-серое облако, как будто нависшее над фигурками, – лёд, его там много, поэтому там холодно. И ещё, – добавила она, как-то не по-детски серьёзно посмотрев на деда, – люди могут навредить меллам, если не уйдут из Анорры. Анорра – это их пещера.

Тут она увидела своего котёнка и побежала за ним, бросив рисование и оставив Дэвида в глубокой задумчивости.

…

Туннель для спуска подлодок на воду был построен в соответствии с инженерным проектом, но в ход пока пущен единственный лифт – именно на нём Янко Вукотич спустился к самой кромке воды. На сегодня работа закончена. Но тёмная прогалина, прямо на глазах затягивающаяся льдом, отчего-то манила его. Несуразно, но как раз поэтому он, усталый и замёрзший, не торопился возвращаться назад в тёплом лифте с откидным сиденьем, врубив по своему обыкновению на полную мощность какую-нибудь ударную рок-группу. Сидел на корточках и смотрел на воду, вспоминая, как Винс, смастеривший удочку из подручных материалов, выудил из океана десятидюймовую рыбину.

Это был первый увиденный им инопланетянин, но с незавидной судьбой быть изжаренным на сковороде, так как дерзкий Винс именно это и предпринял. Так значит и вправду в океане бушевала жизнь… «Жизнь существует вопреки, а не благодаря» – Янко вспомнил эти слова, слышанные им несколько раз от его друга и учителя, разговоров с которым так не хватало ему здесь, на задворках солнечной системы.

Он взял в руку кирку и ударил по тонкой ледяной корке. Удар, ещё и ещё. Вдруг посередине огромного шлюза лёд вздыбился, и над водой взвились многочисленные чёрные щупальца, целенаправленно обшаривающие всё вокруг. Янко вскочил как ошпаренный и рванул вверх, к лифту. Но не успел он преодолеть и пяти метров, как одно из щупалец схватило его за ногу, а другое – в то же мгновение за горло. Не желая сдаваться без боя, астронавт со всего отчаяния ударил киркой по держащей его змееподобной конечности. Успел взмахнуть только единожды, потому что другие щупальца схватили его за руки, плечи, втягивая внутрь чего-то неправдоподобно ужасного, свершающегося зря, преждевременно, непоправимо…

Следы борьбы, обнаруженные на льду, свидетельствовали об ужасной кончине астронавта. Было решено закрыть вход в океан огромной решёткой из толстых металлических прутьев.

14 февраля 2050, марсианская равнина Тарсис.

Далёкое солнце на горизонте, под ногами «битый кирпич». По правую руку на расстоянии примерно километра начала вздыматься череда марсианских гор. Два астронавта направлялись сейчас для исследования пещеры, обнаруженной около года назад автоматическим марсоходом.

Позади остались гигантские машины, занимающиеся возведением седьмого по счёту марсианского купола. Этот купол должен стать разительно отличающимся от предыдущих. Да и куполом-то его нельзя было бы назвать, если бы название это не вертелось на языке. Скорее, судя по проекту, намечалась исполинская башня с заострённым верхом – новое техногенное чудо, снизу доверху напичканное электроникой.

Ричардса было непросто смутить или, тем более, запугать. Тем не менее, он поймал себя на том, что неприятный холодок пробегает по спине, когда он вспоминает, как юродивый из первого марсианского «пузыря» настойчиво хватал его за руку, царапая отвратительными бородавками, которыми были покрыты его ладони, и шептал: «Стой, стой… я скажу тебе… я знаю… держись поближе к краю, жмись вправо… Пыль, красная пыль, она всюду, нет спасения…». Ричардс с жалостью относился ко всем этим людям, однажды прибывшим на Марс, отработавшим своё, но по непонятным причинам не желающим возвращаться на Землю, а прожигающим свои жизни под куполом на красной планете.

Никто не мог запретить им быть и быть именно там, где они того желали.

Сэм резко остановился и повернулся к жалкому калеке. У юродивого не было одной ноги, левый глаз был залеплен медицинским пластырем; к тому же он был почти лысым, а те из волос, которые ещё решали, остаться им или ретироваться навсегда, были длинными и неопрятно свисали редкими рыжими прядями. Что-то было до боли знакомое в этом лице… Ричардс достал из кармана несколько монет и протянул калеке. Тот молниеносно схватил деньги, успев вложить Сэму в руку что-то маленькое, и продолжал шептать: «У меня было видение, я тебя узнал… Помни, держись правой стороны…».

Сэм разжал ладонь. Это был бронзовый крестик, изображение на нём едва угадывалось, такой он был старый. Ричардс положил его в нагрудный карман куртки.

Потом бродяга всунул ему в руку пластиковую фотографию, на которой был погибший под ледяными глыбами астронавт, а рядом с ним странное, большеглазое существо. Оба – мертвы. Поза инопланетянина была неестественна, тонкие, длинные конечности подняты вверх. Ещё неизвестно, кто кого, и произошло ли убийство, подумалось Сэму. «Мелл» – так сказал бродяга. И добавил, что это очень важно, важнее жизни и смерти, и что только Сэм может «это» исправить. Что «это»? «Целый народ Европы будет уничтожен, если ты не вмешаешься», – вот что. Народ Европы? Редко приходится выслушивать подобный вздор.

Ещё юродивый добавил: «Ты должен сделать так, чтобы эта фотография никогда не была сделана». Безумие чистой воды.

Сэм стал всматриваться в лицо парня с фотографии. Чёрт! Похож как две капли на астронавта Анджея Пановски. Но как была сделана эта фотография? Фейк, мистификация? А главное, зачем понадобилось бродяге с Марса заниматься такими подтасовками? Какая от этого выгода? Сэм очень торопился, иначе припёр бы старика к стенке прямо тогда! Но ничего, ещё представится случай. Одно дело быть старым, больным и не в своём уме, совсем другое – подсовывать посторонним людям подобные фотографии. Чего он хотел добиться?

Почему не могут создать закон о депортации, думал Сэм, ведь это принесло бы пользу этому несчастному. В конце концов, и медицинские услуги можно оказать насильно.