Кирилл Тимченко - Пустой мир. Кровь и честь

– Каковы результаты? – поинтересовался он у интенданта, как раз скачивающего данные из блока памяти голограммного стола, – что-нибудь полезное есть?

– Можете посмотреть сами, господин, – пожал тот плечами и активировал изображение. На столе сейчас же проявилось изображение скопления Оорта, находившегося на окраине сектора, и представляющее собой большую группу островов, очень тесно прилегающих друг к другу. Некоторые были даже соединены природными мостами из разросшихся гигантских лишайников, растущих на протяжении всей своей жизни и порой достигавших действительно огромных размеров. На поверхности Эдвард несколько раз видел такие лишайники, чьи стволы достигали в обхвате нескольких десятков метров, а их самих вполне можно было использовать как мосты, по каким двигалась даже легкая бронетехника.

Скопление Оорта просто кишело жизнью и различными автономными анклавами, но не сильно ушедшими в развитии, поскольку острова почти лишены полезных ископаемых, только бедные залежи металлов и несколько мелких и очень соленых морей, где местные добывали нефть из глубоких скважин. Действительно, подходящая цель дня начала новой империи, но только почему он сразу не направился туда? По тем данным, что уже были получены от разведчиков, прежде чем они потеряли след его эскадры, Респир направился в противоположную сторону. Зачем тогда ему скопление Оорта?

Эдвард взмахом руки велел продолжить сбор данных, а сам вскоре вышел на улицу, раздумывая, что же следует делать дальше. Главная проблема охоты на сумасшедшего в том, что даже не можешь представить, что происходит у него в голове, предугадать его действия и, значит, не можешь опережать его, вынужденный идти только по следам, то приближаясь, то снова отступая, но уж точно не способный обогнать. Раньше, когда Респира еще держал поводок старого барона, его действия поддавались хоть какому-то логическому объяснению, но сейчас он был свободен, действуя лишь так, как хотело его безумное сознание, подчиняясь сиюминутным желаниям и не оглядываясь на долгосрочную перспективу.

– Господин барон! У нас срочное сообщение! – включилась внутренне связь, и Эдвард, включил двусторонний канал, настраиваясь на полученный сигнал, разочарованно вздохнув.

– Слушаю. Что случилось? – поинтересовался он, кивнув в ответ на приветствие проходившей мимо группы медиков, несущих на носилках несколько тел.

– Барон, у нас сообщение из Тристанского замка от сира Де Адрила. Докладывает о прибытии графа Фларского в столицу, теперь ожидающего вас для координации действий. Сейчас почти все вассалы собираются в столицу для общего собрания. Сир Де Адрил просит и вас поторопиться, чтоб не быть последним.

– Понял вас, – сказал Эдвард и сразу же решил отдать несколько распоряжений, – передайте на флагман, чтобы начинали отзыв войск, мы уходим с Росса. Пусть немедленно сворачиваются и возвращаются на транспорты, здесь больше делать нечего, – с этими словами развернулся и вернулся в замок, где еще работали оперативники и связисты. Их будут забирать прямо оттуда, дав как можно больше времени для сборов информации.

Примерно через тридцать пять часов, после того, как начался воздушный бой над Россом, эскадра Тристанского бароната покинула его ближнюю орбиту, забрав свои войска и все, что было необходимо, оставив истерзанный анклав догорать в еще не потушенных пожарах. По общепринятым правилам ведения локальных войн убежища для гражданских лиц не были затронуты или взломаны, так что большая часть населения уцелела и теперь выбиралась наружу, в развалины собственного города, занимаясь в первую очередь спасением того, что еще можно было спасти.

Росс был серьезно поврежден, многочисленные разрушения портовой зоны и жилых кварталов сильно ударят по его экономике, но при поддержке Гористарского бароната он, скорее всего, быстро восстановиться. Целью нападавших не было разрушение и разорение анклава, а лишь дворец Респира, откуда было вывезено несколько терабайт различной информации, какой уже занимались дешифровщики.

Эдвард вернулся в столицу на том же корабле, что являлся флагманом при нападении на Росское герцогство. Пока дредноут еще ожидал места для стыковки, вылетел пряко ко дворцу на одном из корабельных шаттлов, не теряя времени, какого и так было очень мало.

Во время перелета барон успел только переодеться и привести себя в более подобающий вид для такого визита, так что во дворец явился одетый в парадный камзол цветов Тристанского бароната в сопровождении небольшой свиты из нескольких вассалов и пары адъютантов. По прибытии оставил их на нижних уровнях, сам отправившись на верхние, где должны собираться феодалы для открытия первого собрания Совета и выбора нового короля.

Королевский Дворец снова встречал Эдварда помпезными залами с высокими арочными потолками с затейливой резьбой, отображающей важнейшие моменты в истории королевства. Парадные залы, где сейчас собирались феодалы со всего Рейнсвальда, дополняли огромные статуи королей в боевых доспехах в нишах между колоннами, а над ними поднимались красочные витражи, специальным образом подсвеченные и кажущиеся, будто светяться изнутри.

Сейчас здесь было многолюдно, феодалы со своими свитами и семьями собирались со всего Рейнсвальда почтить память старого короля и принять участие в выборе нового. Множество пышных и красочных камзолов и платьев казались морем всевозможных цветов, переливающимся и блестящим при свете плазменных огней огромных люстр под потолком.

Открытой оставалась только выложенная красными коврами дорожка, вдоль которой стояли наизготовку королевские гвардейцы, и свободная площадка перед пустующим королевским троном, над которым в знак траура приспущены все флаги.

Поднимаясь по парадной лестнице, с почетным караулом из королевской гвардейцев, стоящих через каждые пять ступенек, Эдвард чувствовал, что начинает нервничать, и чувство это связано не столько с тем, что должно произойти, сколько с осознанием того, что впервые идет на собрание феодалов в качестве барона, а не его наследника или сопровождающего. При его жизни собрание феодалов проводилось всего лишь трижды, но сам он помнил только два из них. Второе, еще отложившееся в его памяти, было посвящено объявлению войны с Саальтом, которой, к счастью, удалось избежать, а вот первое, более раннее, в памяти сохранилось только какими-то отдельными обрывками, порой проскальзывающими в воспоминаниях отдельными образами или фразами, посвящено же было избранию Иинана Третьего. Или же это была лишь его коронация? Он помнил лишь большое количество феодалов и их дам в пышных парадных одеяниях, значительность и торжественность момента, равно как и свой страх и восхищение, что испытывал, присутствуя там вместе с отцом.