Алан Фостер - Цикл Молокин 1-3

- Тонкс Ракосса, если он жив, меня не оставит в покое. Пока я на свободе, он ни о чем другом не будет думать.

- Может быть, они поспорили с Ре-Виджаром, - полушутливо предположил Этан, - и он проиграл?

- Надеюсь, что нет.

- Что? Но ведь ты говорила…

Она уставилась на него холодными кошачьими глазами, темными, как морская вода подо льдом.

- Если он будет убит неизвестно кем, далеко отсюда, если он погибнет до того, как мы с ним встретимся снова, я лишусь сладкой возможности убить его своей рукой, - она сказала это спокойно, как нечто очень простое, самое обыденное, что только и бывает в обычной жизни.

- Конечно, я должен был это сообразить…

Она продолжала, склонив голову набок, смотреть на него.

- Ты воображаешь, сэр Этан, что знаешь нас. Так ведь?

- Знаю вас? - Этан был рад, что на нем очки и маска, через которую нельзя было разобрать выражение его лица. - Тиильям, я живу среди вас уже больше года.

- Значит, ты, действительно, считаешь, что знаешь нас. Я поняла это по твоим жестам, по тому, как ты разговариваешь со своими спутниками из этой далекой страны Софолд. Но ты не понимаешь нас. Когда я заговорила об убийстве, это проявилось в том, как ты переменился, как стал выговаривать слова.

Ты… - она замолчала и слегка улыбнулась, - слишком цивилизован в том смысле, в котором, по-моему, вы употребляете это слово. Несмотря на все то, что ты пережил вместе с великолепным сэром Гуннаром и моей доброй подругой Эльфой, они не стали частью вас, а вы их. Они - часть меня и часть этого мира. Вам никогда не изменить этого. - В ее голосе звучали гордость и высокомерие.

- Может быть, и нет, - он понимал, что с этой взволнованной особой лучше не спорить. - Я ведь могу только попытаться помочь в меру моих сил друзьям, к которым так сильно привязался.

Тиильям проворчала что-то невразумительное и удалилась. Этан не мог понять, выразила ли она свое глубокое убеждение, или этот вызов и ее резкость были навязаны ей воспоминаниями о Ракоссе. Из-за него она могла чувствовать недовольство всеми, кто выглядел благополучным или проявил оптимизм. Или, возможно, просто был мужчиной.

Но все-таки он стал обдумывать ее слова, отвлекшись от бурных эмоций, сопровождавших их. Насколько глубоко знал он любого из транов? Он считал Эльфу, Гуннара и многих других своими друзьями, но должен был признать, что бывали случаи, когда он не знал, как разгадать их логику, а у них были такие же проблемы с ним. Может быть, они были обречены психологически существовать всегда, как друзья по переписке: можно общаться, но только на расстоянии, только будучи умственно чуждыми друг другу, разделенными безграничным морем непонимания? Так что, пожалуй, действительно он не знал их так хорошо, как ему казалось. А что касается того, что он никогда их не узнает, это, надо надеяться, было всего лишь поверхностным суждением той, которая привыкла к крайностям.

В одном, правда, он был уверен. Несмотря на все уверения Тиильям, контакт с Содружеством и членство в нем изменят транов и весь их мир. Это уже случалось с другими отставшими в развитии народами. Некоторые из них уже достигли положения, равного с людьми, вступили в Содружество с правом решающего голоса. Другие упорно к этому стремились. Настойчивость в сочетании с доброжелательным патронажем Содружества и Объединенной Церкви помогут любому не слишком развитому обществу приблизиться к открытой цивилизации с технологиями и путешествиями по Вселенной, с наименьшим риском и трудностями существования. А то, что сомнения в необходимости всего этого у него были, отрицать глупо. Но эти переживания исчезнут, как только они вернутся в “Медную обезьяну” и свои открытия, выводы и рекомендации передадут администрации. И сделать это гораздо важнее, чем ездить по планете, надеясь присоединить как можно больше новых государств к транской конфедерации. Он не сомневался, что они могут далеко обойти острова Пойолавомаара и мирно вернуться в Арзудун. Септембер полагал именно так, но твердой уверенности у них не было.

Этан вдруг понял, что упустил звено в логической цепочке. Что они смогут сделать, что они должны будут сделать, достигнув отдаленного аванпоста землян? Кому смогут они доложить? Он все еще не знал, чем собственно были связаны Джобиус Трелл и Колоннин Ре-Виджар? Была вероятность того, что Трелл взаимодействовал непосредственно с ландграфом Арзудуна. Септембер тоже так думал, но твердых доказательств у них не было. Не то, чтобы он был склонен отмахиваться от мнения гиганта. Септембер неоднократно намекал, что привык иметь дело с более высокими представителями власти, чем Этан, и что анализировать мотивы и действия управляющей элиты для него не ново.

Надо принять во внимание то, что Трелл был резидентом землян и полностью был в курсе всех аспектов деятельности аванпоста. На “Медной обезьяне” было несколько миротворцев-психологов, направленных туда больше для защиты туземцев от землян, чем наоборот. Сотрудничали ли они с Треллом или непосредственно с Ре-Виджаром? И что за личности, занимающиеся таможней, имеющие дела с начальником порта Ксенаксисом, не говоря уже о доступе к базе данных и передающим компьютерам? Кому из небольшого числа сотрудников аванпоста можно доверить столь важные открытия? Кто возьмется не только оформить всю информацию, возможно, против желания враждебно-настроенных чиновников, но и передать эти сведения неподкупным в Центре Содружества, где они мгновенно разойдутся так широко, что ни Трелл, ни кто другой не смогут их скрыть?

С этим вопросом он пришел к Септемберу. Гигант сидел на замерзшем берегу, его белые волосы сливались с общим фоном моря и суши. Он сидел, не двигаясь, просто глядел на припорошенные снегом выступы, идущие по стенам каньона. Видеть его погруженным в размышления, было необычно.

- Все еще на подходе. - Это присловье транов давно вошло в расширяющийся запас межпланетных поговорок.

- Ммм? А, привет, дружище (“Он какой-то странно тихий”, - подумал Этан, когда Септембер снова уставился на лед). - Уже нет.

- О чем тогда вы думаете?

- О моем брате. По крайней мере о человеке, который когда-то был моим братом.

- Вы сказали: “Однажды у меня был брат”. Я не понял, что вы имели в виду, говоря “однажды”.

Губы Септембера дрогнули в улыбке. Он наблюдал за играми мохнатых существ размером с жука. Они исполняли что-то вроде балета на льду, изящно скользя там, где берег переходил в замерзшую реку.

- Полагаю, что формально мы все еще остаемся братьями. Раз уж имели одних родителей, полагаю, от этого никуда не деться. Но не видел его уже лет двадцать или двадцать пять. Я с тек пор сильно вырос. Иногда думаю, а вырос ли он, и сомневаюсь.