Алан Фостер - Цикл Молокин 1-3

- Если вы не виделись с ним, откуда же вам знать, вырос он, как вы говорите, или нет.

- Не понимаете, Этан. Соубилл родился негодником. - Шли долгие минуты молчания. Септембер поднял глаза от жуков к мчащимся наверху облакам. - Слишком рано ввязался в гнилое дело. И это было началом дальнейшего.

- В какое дело?

Септембер почти никогда не говорил о себе, а если говорил, то шуточки. Застать его в таком разговорчивом настроении, да еще когда он вспоминал прошлое, было настолько необычно, что Этан забыл, зачем он его разыскивал.

- Он слишком глубоко нырнул в пучину, короче говоря, он научился быть эмоманом.

Этан знал о существовании мужчин, женщин и транссексуалов, которые предавали эмоции. Их деятельность была вне закона, но то, что они продавали, лучше было бы оставлять в самой далекой и темной палате психушки. Закон Содружества, гарантирующий свободу личности, защищал их от репрессий, хотя не мог предотвратить убийства то одного, то другого из них, - тех, которые становились слишком смелыми или долго оставались на одном месте. Побочные социальные эффекты их профессии были так опасны, что лишь немногие посвящали этому всю свою жизнь. Эмоманы, мужчины или женщины, редко становились богатыми. Однако в этой профессии были свои достоинства, из-за которых некоторые продолжали ей заниматься. Это и послужило причиной поговорки, что самый подходящий объект для торговли - сам эмоман.

- Была там одна девушка, - продолжал Септембер, быстро выговаривая слова, как будто стараясь от них избавиться. - Всегда ведь бывает девушка, - он рассмеялся горьким и неприятным смехом. - Я ею интересовался, даже слишком. Я был тогда очень молод. Соубилл тоже интересовался ей, но как клиенткой, и вообще. Мы спорили, ругались, дрались. Я думал… в общем Соубилл продал ей нечто такое, что не должен был предавать. Она этого хотела. У нас свободная галактика. Но он не должен был этою делать. Она была… сильно закомплексована, да, пожалуй, что лучше всего так выразиться. То, что продал ей Соубилл, сделало ее раскрепощенной. Во всяком случае она перебрала дозу. Она… - лицо его ужасно исказилось, - она стала чем-то… меньше, чем человек - полумертвец. Добровольно опустилась так низко, ниже всякого порока, она… - Он замолчал не в силах продолжать дальше.

Этан не знал, можно ли ему осмелиться сказать хоть слово. В конце концов мягко, как мог, он проговорил:

- Может быть, ее можно теперь разыскать? Она могла измениться, вырваться из того, что ее захватило, и вы, Сква…

- Дружище, я же сказал, она перебрала дозу. Она не стала следовать инструкция. Это часто случается с теми, кто пользуется товарами эмоманов - в его голосе звучала безграничная печаль. - Когда Соубилл, наконец, перестал снабжать ее, она стала домогаться других, кто бы дал ей это. Я не могу найти ее, приятель, потому что теперь ее уже нет. Во всяком случае для меня и всего мира. Она была как бы пожрана изнутри. Не болезнью. Тело как раз осталось в порядке. Потом сгорело, конечно. Но к тому времени, разум ее уже давно угас… - Он снова уставился на лед. - Я надеюсь, Этан, что она умерла. Я оказал бы ей благодеяние, если бы убил ее сам. Я не смог, но, как я тебе говорю, я тогда был очень молод. А все, что сделал Соубилл, было вполне законно. Он всегда тщательно следил, чтобы не переступить закон. И до сих пор, наверное, следит, чем бы ни занимался.

- Но разве не могли вы остановить его, все равно законно или незаконно? Этот человек был вашим братом. Разве не видел он, что делает с этой девушкой?

- Дружище, у эмоманов свои законы и своя мораль. По его мнению, он ей ничего плохого не сделал. Она сама себе это сделала. Законы Содружества на его стороне. Не доказано, что к наркотикам эмоманов привыкают, как к тем, которыми колются. Они очень блюдут закон. Но не мораль.

- Как это блюсти закон, но не мораль? - удивился Этан.

Септембер рассмеялся и с жалостью посмотрел на своего молодого друга.

- Парнишка, вы, видно, не многого знаете о правительстве. Так ведь? И о законах.

- Правительство… Вы мне напомнили вот о чем… - Этан поторопился сменить тему. Он так глубоко заглянул в чужую душу, что пожалел об этом. - Каким образом мы познакомим с нашими открытиями руководителей Содружества, чтобы нам не помешали в Арзудуне?

- А, наконец-то ты стал, как и я, подозревать Трелла?

- Почти так.

- Неплохо. Никогда не доверяй чиновнику, который все время улыбается.

- Он знает все, что происходит в “Медной обезьяне”? Нам нужен кто-то, обладающий закрытым каналом межпланетной связи.

- Такого нет, - проворчал Септембер. Казалось, эта проблема его целиком заняла, и он забыл о недавнем мрачном разговоре. - Подожди-ка. - Он поднялся и навис над Этаном. - Должна тут быть одна контора, которая может рассылать закрытые сообщения.

- Не заставляйте меня гадать, Сква. Трелл - комиссар и все может…

- Подумайте секунду, приятель. “Медная обезьяна” ведь достаточно большая станция, и ей полагается священник.

Поскольку Этан посещал церковь лишь изредка и был гораздо менее религиозным, чем другие, ему не пришло в голову вспомнить о местном представителе Объединенной Церкви. А ведь верно, никто, и меньше всех такой относительно мелкий чиновник, как Трелл, не осмелится вскрыть запечатанные церковные сообщения.

- Теперь, когда мы одолели это маленькое препятствие, давайте вернемся и посмотрим, не можем ли мы чем-то помочь в ремонте нашего корабля, а, дружище?

Они сошли с берега и направились к ледоходу. Там устанавливали на корме пятый, и последний, дюраллоевый каток. Этан глянул исподтишка на своего спутника. Выражение несокрушимой уверенности снова вернулось к нему, лишь в слегка помятом виде. Сква Септембер оказался таким же уязвимым, как любой другой. Мощь его фигуры просто помогала ему казаться недоступным для страстей.

Свойственная молокинцам нелюбовь к официальности выразилась в том, что возвращение “Сландескри” не сопровождалось шумными демонстрациями. Горожане занимались повседневными делами, а работники верфи, помогавшие заменять колеса на полозья-катки, вернулись к себе на работу. Единственной данью торжественности было присутствие в доках хранителя Ворот.

- Леди К’ферр Шри-Вем, правительница Молокина, снова приветствует вас в нашем городе, друзья. Наше дыхание - ваше тепло. Сегодня состоится пир, чтобы отпраздновать ваше неожиданное, но от того не менее желанное возвращение. Там вы сможете рассказать об удивительной истории транов, которую вы сумели реконструировать.

- Удивительная - не совсем подходящее слово, - обратился к министру Этан. - Значительная, будет точнее. Теперь становится ясно, что ваша конфедерация не будет чем-то искусственным чего мы, признаться, побаивались. Ведь когда-то все траны были объединены в гораздо более тесный союз.