Алексей Трефилов - Запорошенный рай (СИ)

Вернувшийся примерно через час, ученик знахаря поставил на столик саквояж, выложил инструменты и приступил к осмотру. Увидел почти зарубцевавшуюся рану и недоуменно хмыкнул. Потом нагрел воды, отмочил засохший колтун, состриг мне волосы почти под ноль. Повреждений естественно не нашел. Начал меня расспрашивать:

— Ты из свободных?

— Нет. Жил в поселке, рекрутировали в армию. В первом же бою порезали и столкнули с башни.

Откуда кровь на голове?

— Это не моя, упал в лужу у трупа.

— Как зовут твоего командира?

— Не знаю, он обычно обращался к нам: «Эй, слизни!» Мы называли его дерьмоедом, за глаза конечно, вряд ли нашелся бы такой смельчак, что посмел бы его в лицо кличкой назвать.

— Не понял, — недоуменно вымолвил парень. — Мне сказали, что ты был в отряде разведчиков.

— Не надо мне такого счастья!, — открестился я. — Мы во второй волне шли, я на недобитков нарвался.

— Кто руководит нашим войском?

— Да откуда мне знать!, — воскликнул я, беря его шею в захват, хватая со столика скальпель и приставляя к горлу лекаря. — Откуда ты такой любопытный на мою голову взялся? Жил бы себе и жил! Сидеть сволочь! Может быть, ты и быстрый, но я шустрый, это кстати мое имя! Как тебя кличут?

Побледневший ученик пробормотал:

— Бонкор.

— Ты жить хочешь?

— Да.

— Делай все что я говорю, упаси тебя Небесный отец от попытки мне соврать! Где мы?

— Поселок на берегу, буер пришвартован к кромке льда, захватили три дня назад.

— Сколько воинов?

— Три человека, остальные раненные и санитары, здесь некого боятся.

— Как быстро они смогут предупредить о моем побеге?

— До ближайшего отряда, полдня пути. Есть два скользуна, стоят с другой стороны поселка.

— Молодец!, — похвалил я и врезал ему в висок.

Связал бессознательное тело полосками ткани, взятыми из саквояжа и вставил кляп. Выглянул наружу, людей мало, ходят сонные, обычный полевой лазарет. Ночная смена торопится завалится спать, дневная придирается к недостаткам, лишнюю работу делать никому не хочется. Бойцов вообще не видать, смена караула, собрались где-то в одном месте. Грех не воспользоваться такими обстоятельствами.

Натянул верхнюю одежду, скособочившись, заковылял прямо по центральной улице. Не видите что ли, раненый воин ищет отхожее место? Своим видом, я пытался внушить эту простую мысль, всем встречным. За последним входом в пещеру, увидел скользуны. Воровато огляделся и подобрался к ним ползком, провел небольшую диверсию. Тем же скальпелем надрезал канаты, но не до конца, оставил по нескольку волокон целыми. Пока суд да дело, потеряют время поднимая паруса. Если сразу обнаружат, начнут раньше чинить — оно мне надо? А так — кинутся в погоню, веревки порвет при любом усилении ветра или резком маневре. Надеюсь, это произойдет на открытой воде, провозятся еще дольше.

Таким же порядком вернулся назад и осмотрел буер. Неплохая посудинка, лыжи убраны, сам спущен на воду. Он выглядел скорее яхтой, чем рыболовным баркасом — узкий, со стремительными обводами. Сетей не видно, наверное за быстрой добычей гонялся. Ладно, это может подождать, а вот санитары, которые наверняка придут искать ученика знахаря — нет. Времени терять нельзя — отплываем!

Отвязал канат от вмороженного в лед столбика, оттолкнулся багром и взялся за лебедку. Дело насквозь знакомое, опыта в последнее время накопил достаточно. Не считая того факта, что в открытое море, раньше не выходил. Тоже не беда, иначе зачем мне пленник? Пусть штафирка медицинская меня просвещает, я не против. Уже понял, что местные несмотря на разнообразие занятий, основами выживания владели в совершенстве. Четкий набор знаний, начиная с оружия и заканчивая буерами. Словно в один и тот же класс ходили, по-другому здесь не протянуть и месяца.

Берег скрылся в тумане, огляделся по сторонам, айсбергов и плавающих льдин вроде бы не видно. Свернул направо, приспустил паруса и решил рискнуть. Оставлять буер на волю ветра, без присмотра — последнее дело, но иного выхода нет. Пора будить лекаря! Ехидно ухмыльнувшись, скинул ведро на веревке за борт и зачерпнул студеной водицы — не одному же мне от ледяного душа просыпаться? Спустился в каюту и примерился, с удовольствием выслушал эпитеты, которыми меня наградил Бонкор. А чего — так уж и нельзя? Всем значит можно, а я что — лысый?

— Быстро заткнулся!, — скомандовал я. — Забыл с кем разговариваешь? Тебе какую часть тела отрезать, что бы ты в себя пришел? Начнем с уха?

Бонкор увял прямо на глазах. Скальпель у горла имеет в добавок к многочисленным достоинствам, еще одно полезное свойство — мгновенно приводит людей в чувство, особенно если слегка порезать шею.

— Хорошо, молчу-молчу.

— Молчать не нужно, но говорить следует строго по делу, — схватил его за ворот и потащил на палубу. — Расскажи мне, кто такие синие? Что им нужно, зачем на Ногрейн напали?

— Мы — синий орден!, — с пафосом начал Бокор. — Наша цель, объединение человечества Зимы! Ногрейн всего лишь ступенька, на этом великом пути!

— А люди, лишь средство?, — с сарказмом спросил я. — Те кто не согласен плясать под вашу дудку — умрут?

— Жертвы неизбежны!, — воодушевленно продолжил парень. — Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц!

— Как одна из запланированных тобой жертв, довожу до твоей бестолковой головы — сейчас, треснет чье-то яйцо. Оно принадлежит не какой-нибудь безвинной птичке, а одному лекарю-идиоту!, — врезал ему в челюсть, затем хорошенько отпинал. — Это ты что ли решил, что я должен умереть, ради твоей великой цели! Ты урод думаешь, что являешься вершителем судеб? Давно понял, что такие как ты ублюдки, быстро приходят в себя получив по заслугам!, — взял его за грудки и приблизил его лицо к своему. — Как насчет принести свою жизнь на алтарь победы? Согласен заплатить, самым ценным из того, что у тебя есть — отвечать!

— Пощади, — заблеял Бокор.

— А ты их щадил? Скольких сделал рабами за последний месяц?

— Я не считал, — он сжался в ожидании новых ударов.

Отшвырнул его в сторону, стоял стиснув кулаки до боли. Не этот недоделанный ублюдок был тому причиной, мою душу раздирала ненависть. Как они меня достали! Все эти предводители, объединители, каратели и градоначальники! Запудрят тебе мозг, накачают пропагандой, обозначат цели и никому нет дела, что на самом деле умирать там будешь ты, а не кто-то другой! Что-то я не видел вождей идущих впереди своего войска, отсиживаются в тылу и аккуратно выводят циферки потерь. Здесь сотня, там тысяча, глядишь и миллион не станет пределом. Неважно какая сторона начала первой, все они одним миром мазаны. Хочешь воевать? Так я выдам тебе ружьишко, все для тебя — лишь бы улыбался! Свести бы их в темную комнату и оставить, с надеждой что они друг друга поубивают. Только вот думаю, что они как раз делать этого и не станут, ворон ворону глаз не выклюет. Так они считают — умирать всегда должен кто-нибудь другой, их жизни слишком важны. В принципе, почему бы им так не поступать, если мы сами им позволяем так делать? Взять хотя бы на этого молодого болвана, вроде бы лекарь, человек самой мирной профессии — так нет же, лепит людям паразитов на затылки, повизгивая от восторга!