Алексей Трефилов - Запорошенный рай (СИ)

— Чего стоишь? Приступай.

— Да ну ее! Она же дохлая!

— А какая тебе разница? Тепленькая еще! И долго еще будет, нам до утра хватит, антифризка работает. Ты чего малец, в чистоплюи записался? Здесь армия сынок! Твои богатенькие папа с мамой, свежих шлюх тебе раз в неделю подгонять не смогут.

— Не было этого!, — возмутился второй боец.

— Ну-ну… А-то мы не знаем, чем первородные занимаются. С любой готовы кувыркаться, лишь бы детей рожала. А с этим-то и не выходит!, — он заржал. — Вот скажи мне малой, у тебя как и у остальных — на полшестого? На словах, вы все монстры в постели — как до дела доходит, сразу в кусты. Приступай, или рота узнает о твоей «небольшой» проблеме, — он мерзко захихикал.

— Ты пожалеешь, — с угрозой произнес новобранец и положил руку на рукоять сабли.

— Неужто у щенка прорезались зубки?, — ветеран откинул с лица маску и осклабился, у него в руке появился пистолет. — Портупею в угол! Живо! А затем, ты исполнишь то, что тебе приказано! Ты поимеешь этот весьма симпатичный трупик и станешь одним из нас! Для особо тупых, я повторю — чистоплюям среди гвардейцев делать нечего! Либо ты с нами, либо твоя жизнь резко прекратится здесь и сейчас! Ты сам захотел стать гвардейцем, будь любезен закончить посвящение. Так постановил совет ветеранов, значит так и будет. Твой выбор?, — он поднял оружие и прицелился молодому в лицо.

Пока я слушал этот в высшей степени познавательный разговор, откладывал на ум интересные факты. Ветеран сказал достаточно много. Получается, что крули — не все первородные. Точнее, есть первородные элитного сорта и все остальные. Этакие первые, среди равных. С сексом и возможно с размножением, у них дело швах, но это не мешает им нагибать остальное население. Что понятно последнее терпит с трудом и отыгрывается как может. В данном случае, богатенький сынок решил доказать, что он круче гор и выше облаков и подался в гвардию. Которую без всякого сомнения, набирают из отбросов общества и даже преступников. Те, не отличаются благородством манер и питают склонность к жестокости, во всех ее проявлениях. Что еще? Очень любят сбиваться в стаи и придумывать тайные ритуалы. Во-первых, они помогают быстро понять моральную крепость новичка. Во-вторых, вяжут почище крови на всю жизнь. Преподаватель в училище, читавший курс по примитивным человеческим обществам, особенно напирал на этот момент. В какое бы тайное сообщество ты не вступил, да хотя бы в банду, везде ожидает «прописка». Обычно, это как минимум неприятное унижение, а как максимум — заставят тыкать ножом в жертву, участвуя в совместном убийстве. Сделал? Наш человек! И обратной дороги не будет. Особенно, это касается агентов под прикрытием, вроде меня. Есть незримая граница, переступи ее, и те кто тебя послал, объявят тебя же преступником. После этого, дорога одна — стирание личности. Замечательный выверт логики чиновников! Внедрись, стань своим, но руки должны оставаться чистыми. Да ну?! А ничего, что при другом раскладе, выше мальчика на побегушках тебе не подняться? А как же столь нужная вам информация, позволяющая одним махом повязать всех? Она доступна только верхушке! Прежде чем в нее пробиться, необходимо стать таким же как другие, доказать преданность. А значит, этому желторотику предстоит незабываемый опыт некрофилии. Ну и что же ты сделаешь, как поступишь?

Молодой гвардеец не обманул моих ожиданий, отстегнул портупею и шагнул к алтарю. Крепкий орешек! А глазенками как посверкивает! Тот еще крысенок вырастет, если доживет конечно. Сразу видно, что спанье на шелковых простынях, не отбило волю к выживанию. Прямо как я в детстве! Обычно люди не помнят, что с ними происходило в пять лет, но стирание перемешало мне память. Я — помню! Свалка — место, где без вступления в банду не выжить. Первым делом, мне приказали поймать и сожрать живую крысу. Я — поймал! Я — сожрал! Вторым делом, я подкараулил чистенького подростка, старше меня на четыре года между прочим, и звезданул самодельной дубинкой по голове. Приставил острый осколок пластика к его глазу, и вежливо попросил перекинуть кредиты с наручного коммуникатора, на заботливо выданный мне обезличенный чип. Почему пластика? Сканеры не распознают!

Ну да ладно, к делу это не относиться — пора действовать! Откинул занавес в сторону и шагнул в помещение, одновременно поднимая дробовик. Выстрел! Звук получился громче чем у скорострела, но кого это волнует? Главное, ветерану разворотило половину лица. Щелкнул рычаг досылая патрон, я прицелился в молодого гвардейца, успевшего спустить штаны.

— Так-так… и кто у нас здесь?, — для затравки разговора начал я. — Благородный сын, не менее благородных родителей! И чем же отпрыск перворожденных изволят заниматься? Да неужели?! Какой ужас! Попахивает трибуналом!

— Господин офицер!, — заблеял новобранец, судорожно пытаясь завязать ремень. — Это не то, о чем ты подумал!

— А мне и не нужно. Я имею в виду — думать. Глаза видят, разум осознает, третьего как говориться — не дано.

Я откинул маску в сторону.

— Ты не офицер!, — взгляд парня метнулся в сторону оружия, но стоит отдать ему должное, с места дернуться даже не попытался.

— Офицер, — успокоил я. — Только вот, враждебной армии. И ничего хорошего, тебе этот факт не сулит — соображаешь? Попробуем договориться? Ты мне сведенья — я тебе свободу и жизнь. Зима большая, найдешь себе местечко под солнцем, в конце концов, свет клином на Круле не сошелся. Думай быстрее, мои люди штурмуют вторую башню. Честно сказать, я нервничаю, дверь блокирует звуки. А раз я не слышу как обстоят дела, то мне проще тебя пристрелить, чем тратить время на уговоры.

Солдатик справившись наконец с одеждой, неожиданно выдал:

— Хочешь, что бы я предал? И не только свой город, моих родителей, но и принципы?

— Эти что ли?, — я кивнул на алтарь с мертвой девушкой. — Они у тебя очень гибкие, как я посмотрю. Ты еще своих товарищей приплети, один из которых, только что заставил тебя приобщиться к великому и светлому. Мне тебя даже немного жаль, сидел бы у мамки за пазухой и горя не знал. Но тебя на подвиги потянуло… За все в этой жизни нужно платить! Если ты хотел стать одним из них, то я тебя поздравляю — ты своего добился. Был бы ты малолеткой, отчаянно цепляющимся за жизнь, я бы тебя понял. Но ты уже достаточно взрослый, что бы железно уяснить — среди отбросов трудно остаться чистеньким. Подтверждение моим словам, ты уже получил. Твой старший, грозил тебе смертью в случае неисполнения его воли. Тем же угрожаю тебе и я. Итак — твой выбор?

— Ты даже говоришь как он, — лицо парня исказилось.

— Именно! И не криви губы, судьба сегодня к тебе явно неблагосклонна. Жизнь или смерть?