Макс Гришин - Проект Орион

— В путь! — он приподнялся, закинул рюкзак на плечо и продолжил движение дальше. После непролазного бурелома, идти по прямым просекам дорог сквозь заросшие руины, было уже легче и темп его ускорился. Он знал куда идти, он видел знакомые места. Вот там была та стена, которую они видели до этого, издалека он различал ее прямоугольные очертания. Сейчас он шел параллельно тому пути, по которому шли они тогда. Так было короче, теперь он знал это, он даже начинал понимать логику архитекторов, планировавших когда-то давно этот город между возвышенностью и большим озером.

Вдруг мимо пролетела какая-то тень. Виктор остановился, поднял голову и посмотрел на небо. Над лесом медленно проплывала небольшое белое облако, проплывало куда-то туда, за реку, в сторону его нового дома. Он оглянулся и прислушался. Тишина! Ни ветра, ни шепота, ни звуков голосов. Даже призраки его остались где-то позади.

— Пусть их! Пускай живут себе Богом!

Еще несколько часов пути и его начала одолевать усталость. От непривычно долгого движения на ногах образовались мозоли. Он подошел к развалинам какого-то здания и присел на то, что было похоже на бетонные ступени. Он скинул тяжелые ботинки, поправил носки и сильнее зашнуровал их. Он собирался снова двинуться в путь, но что-то привлекло его внимание. Что-то на горизонте, что виднелось сквозь деревья и развалины домов. Что-то черное и мрачное.

— Что это такое? — он протер глаза и прищурился. «Темнота? Начинавшаяся темнота?» — он снова снял рюкзак, достал из него свой небольшой механический будильник и проверил стрелки. Было чуть больше двух часов дня. Закат был где-то в районе пяти и было еще почти три часа до того, как солнце скроется за горизонтом. Конечно, где-то на линии его, там, где был восход, уже было значительно темнее, чем там, куда солнце двигалось и где садилось. Но восход был с другой стороны, а темень, эта темень была как раз там, где был закат, где солнце, все еще светившее на небе, должно было быть видным до самого последнего момента. — Что это такое? — он сделал несколько шагов в сторону дороги, деревьев там было меньше и оттуда можно было легче определить то, что одновременно вызывало в нем любопытство и страх. Снова облако пролетело над его головой. Он посмотрел на него, перевел взгляд в эту даль и… вдруг понял! С той стороны, откуда он шел, будто преследуя беглеца по пятам, надвигались на него огромные черные тучи. Они еще были на горизонте, они еще не загораживали солнце и оно по-прежнему светило в высоте, над деревьями, но первые гонцы этих туч, пушистые облака, уже проносились над ним по голубому небу.

— Черт бы побрал!.. — Виктор протер вспотевший лоб и опять уставился вдаль. Тучи, огромные и черные, такие, каких он еще не встречал здесь, неслись прямо на него. Вид их не предвещал ничего хорошего. Его утешало только одно — они не были желтыми, следовательно, не несли в себе этих ядовитых осадков. Но черный их цвет, как смола, как темень, как смерть, пускал мурашки по всему его телу. Надо было идти и идти как можно скорее! Он снова бросился в путь! Снова ноги его зашуршали по пожелтевшим листьями и траве, снова тяжелое дыхание с хрипом и паром начало вырываться в прохладный воздух осени.

Планы его изменились и он решил двигаться без остановок до самого моста. Тут, по эту сторону точки невозврата, не было ничего, что могло бы защитить его хоть как-то от того, что надвигалось на него. Не было домов с крышами, не было тоннелей и сооружений, где мог бы он осесть и переждать. Там же, за мостом, чуть дальше по дороге, он видел эти дома, какие-то серые сооружения, которые тогда показались им жуткими и похожими на какие-то блокпосты. Они решили тогда не идти туда и двигаться дальше. «Они…» Их больше не было с ним. Был лишь он, наедине со своим страхом и ужасом, наедине с черными громадинами туч, которые катились к нему. Тогда «они» еще были и были другими. Другие надежды, другие страхи, другие образы мыслей. Теперь остался лишь он, мелкая букашка, ползущая куда-то по дороге, цепляющаяся своими тонкими лапками за последние соломинки, которые оставались еще на этой планете.

«Эта планета, — думал он, уже оставив все попытки прогнать от себя дурные мысли, — она как живой ненасытный организм! Будто она хочет убить меня, будто она мстит мне за всех людей, кто довел ее до этого, кто превратил ее в это!» Он мотнул головой, но это уже не помогало. Темные мысли, будто прилетев откуда-то сзади, из этих облаков, уже прочно залезли в голову и вцепились своими острыми прогнившими зубами в кромку его сознания, отказываясь улетать прочь, покидать его воспаленный разум.

— Но я… — продолжал он уже вслух, запинаясь и прерываясь тяжелым дыханием, — я-то тут причем… Я обычный человек, оказавшийся тут не по своей воле, оказавшийся черт знает как… когда… когда не должен был… Меня-то за что… я-то чем виноват?!

Будто отвечая ему, где-то сзади, в лесу, послышался шум ветра. Виктор остановился, вопреки своим прежним намерениям, и обернулся. Тело его вздрогнуло. Ужас пробежал по нему мощным электрическим разрядом. Казалось, кто-то прикрепил к его руками и ногам электроды и пустил по ним электрический ток огромной силы. Он невольно попятился назад, прочь от того, что видел он, прочь от того, что летело к нему. Ноги его, будто они жили своей какой-то жизнью, будто говорили нерешительной голове «ну его к черту» продолжали двигать его прочь от этого ужаса, от этих туч-убийц, летевших к нему со своей зияющей чернотой пастью. Он открыл рот и хотел что-то сказать, произнести что-то самому себе, сквозь этот ветер услышать свой голос, единственный голос единственного оставшегося еще живого человека. Но ветер заглушил его усилия; сильным порывом залетел он в грудь, в его легкие, в его душу. Ветер был заодно с ними, с этими тучами, с этой планетой-убийцей, хотевшей размазать его жалкое существо по своей выжженной земле. Они ненавидели его, они хотели убить его и… они убьют его!

— К черту! — прокричал он и бросился бежать. Но сил было мало и уже через пару десятков метров, бег сменился на быстрый шаг. Дыхание участилось, снова заболели мозоли, хотелось пить, хотелось есть, спать, хотелось просто упасть лицом в землю и забыться! Но он не мог, смерть ползла за ним по его следам, смерть уже наступала на его пятки, касалась своими костлявыми пальцами его спины, тыкала его порывами холодного ветра, будто прося остановиться, не бояться, присесть и немного отдохнуть. — Отвали! Отвали от меня! — Виктор чувствовал, как касается она его плеч, слышал, как шепчет она ему в уши сзади ветром всякую чушь. Она говорила, что так будет лучше, ему будет лучше, им всем будет лучше. «Зачем мучиться, зачем страдать?!..» — но Виктор не хотел ее слушать, он с силой ударил себе рукой по щеке. Этого оказалось недостаточно. Голос сзади продолжал долетать до ушей. Что-то про «другой мир», что-то про «так будет лучше». Не жалея уже себя, Виктор поднял руку и с размахом зарядил себе кулаком в лицо. Он попал в правый глаз, в бровь. Боль пробежалась по обнаженным нервам, но он ждал этой боли, ждал ее отрезвляющего для сознания эффекта.