Василий Гриневич - Зачет по выживаемости

Море спокойное и, несмотря на обилие звезд, кажется совсем черным. Если прислушаться, оттуда, из глянцевой на изломах волн черноты, доносятся далекие вздохи. Это вздыхают спящие на поверхности залива бизоны.

Неправда, что море вечно в движении. Море тоже спит. Как по артериям мчатся воды холодных и теплых течений, а море спит. Мчатся амазонки, охватывая полукольцом стадо бизонов, а море спит. Вода омывает чешуйчатые бока, холодит ноги. Далекие вздохи становятся все ближе. Охотницы, рассеянные по глади залива, скоро достигают края стада, и морские псы опять начинают нервничать. Мимо них скользят и фыркают огромные, как острова, черные тела самцов. Самки находятся ближе к средине, а в самом центре — детеныши.

Она знала, что самцы сейчас будят остальных неслышным для нее криком. Но слишком поздно. Стадо окружено кольцом охотниц. Взвыли трубы, вспыхнули факелы, и факельщицы начинают носиться вдоль края стада, стараясь оттеснить бизонов к берегу.

Морские бизоны — отличные пловцы, и каждый из них в скорости превосходит морских собак, но стадо движется медленно из-за детенышей и неизбежной неразберихи. В кольце факельного освещения кажется, что море кишит черными лоснящимися спинами. И вдруг фонтан брызг взметнулся над заливом чуть ли не к самым звездам. Вой труб, рев бизонов, свист морских псов — все смешивается в страшную какофонию. Три, нет, четыре, огромных, как айсберг, тела атаковали оцепление. Кольцо амазонок распалось, но одной повезло меньше других. Ее морской пес не успел увернуться, и страшный боковой удар подбросил вместе с факелом два тела: беспорядочно извивающуюся шестилапую ящерицу и крохотную издали, похожую на ледяную речную звезду амазонку. Парный шлепок об воду рядом с хвостом разворачивающегося бизона. Но, пока тот успел развернуться, ближайшие загонщицы, бросившись наперерез, подобрали оглушенную о поверхность воды напарницу и убрались с дороги возвращающегося чудовища. Удар челюстей, и перекушенная половина морского пса с двумя лапами и дергающимся хвостом снова взлетает в воздух.

Сила против хитрости, инерция против увертливости, и если в силе морской бизон в тысячу раз превосходит всех загонщиц вместе взятых, то выигрыш в маневренности дает амазонкам минимальный перевес перед атакующими самцами. А атака накатывается за атакой, и в конце концов три огромных морских бизона, свирепея от ударов багров, оставляют стадо и бросаются вдогонку за факельщицами. И тут снова надо уворачиваться, успеть не подставить бок морского пса под сокрушительный лобовой удар, успеть подобрать сбитых наездниц и загонять, загонять теряющих контроль самцов все ближе и ближе к берегу.

Один из них сегодня погибнет, а двоих надо отвлечь, не справиться со всеми тремя. Оставить одного, вот этого, самого крупного.

Загонщицы разделились, и к тому времени, как небо начинает сереть, отвлекают и уводят одного, а потом еще одного самца дальше в море. Остался последний огромный морской бизон с пятнами наростов на боках. И уж этого последнего никак нельзя упустить. А он мог бы просто нырнуть и уйти, если бы вспомнил о стаде. Но он силен, разъярен бесконечными ударами дротиков и помышляет сейчас только о мести.

Они мчались параллельными курсами: огромный одноглазый самец, с боками, заросшими моллюсками, и два отряда амазонок на морских псах справа и слева. В призрачном свете занимающегося утра вся картина приобретала жуткую ирреальность. Ей показалось, что она уже видела такую сцену, не подобную, а именно такую, и вдруг вспомнила: тот самец был тоже одноглазый. Четыре года назад, когда она впервые приняла участие в охоте, они напали на стадо с одноглазым вожаком!

Морской бизон обладает цепкой памятью и никому не прощает обид. Столкнуться среди десятков и десятков стад, идущих к югу, со старым знакомым — это редкостная неудача. Обычно в таких случаях не удается избежать жертв. Но такие случаи повторяются, обычно раз в поколение, и пояснить это можно отчасти одним и тем же маршрутом стад, отчасти тем, что охота ведется ночью и рассмотреть загнанных самцов удастся лишь под утро, а отчасти тем, что морские бизоны никогда не забывают обид и, раз подвергшись унизительному нападению, через многие-многие годы горят желанием отомстить.

Огромное, как черная скала, тело вдруг встало на дыбы и в фонтане брызг рухнуло на параллельную группу загонщиц прямо в центр пронзительных криков, которые на секунду перекрыли шум всплеска и вой труб. И с этого момента погоня утратила стремительность, собственно, это была уже не погоня, а бойня. В брызгах и пене самец кружил на одном месте, стараясь подмять под себя амазонок, которые спасали оглушенных подруг. И если до сих пор не было жертв, то это объяснялось лишь тем, что в тот самый момент, когда разъяренный бизон вздыбился, несколько арбалетчиц всадили ему в спину стрелы с отравленными наконечниками. Да, в общем-то, и до берега уже было недалеко. Морской бизон метался по кругу, но раз от разу его выпады становились все более и более вялыми.

Озлобленные долгой бесполезной погоней морские псы, утратившие наездниц, уже не давали себя оседлать, а с остервенением вцеплялись в бока, хвост и исполинские плавники одноглазого вожака. Амазонки подбирали из воды неудачниц и, образовав широкий круг, внутри которого метался бизон, ждали, когда он окончательно ослабеет. На спине у многих морских псов сидели по две-три лишние наездницы. Некоторые из них уже начали метать трехлистники, подбадривая друг друга криками, которые сливались в шуме охоты в один невообразимый гам.

Внезапно что-то случилось там, на противоположном конце кругового оцепления. Слабеющий морской бизон, весь обвешанный псами, рванулся к кольцу амазонок. И то ли кто-то посчитал, что огромная туша уже безопасна и подплыл слишком близко, то ли кого-то нарочно оттеснили… Бизон рванулся к кольцу оцепления, а навстречу ему рванулся пронзительный визг, оборвавшимся вместе с ударом челюстей. Вой труб смолк, и амазонки начали беспорядочно кричать. Кто-то погиб.

И вдруг она поняла, кто погиб. По внутренней стороне круга между затихшими охотницами и одноглазым вожаком мчалась навстречу ей соперница. Злорадный оскал исказил ее лицо. Мокрые волосы прилипли к щекам, правая рука ее от плеча до локтя была распорота глубокой кровоточащей раной. Небо на востоке рассвело, и в розовом отблеске зари страшным хищным светом горели ее глаза. А на лбу волосы были охвачены поверх собственной кожаной ленты плетеной перевязью ее юной подруги с развевающимся хвостом скалистого волка!

Жуткий, нечеловеческий крик вырвался у нее из груди навстречу сопернице; ударом локтя она скосила позади себя со спины морского пса наездницу, вытащенную только что из волн, и бросила своего пса наперерез сопернице, раскручивая над головой шнур с трехлистником. Бронзовой молнией метнулись растопыренные когти трехлистника, но соперница успела пригнуться, их морские псы на встречном движении столкнулись, перепутались упряжью, и амазонки, сцепившись, полетели в воду. И тут ни сила, ни ловкость уже не могли сыграть никакой роли, потому что упали они рядом с единственным глазом умирающего бизона…