Николай Нестеров - Парсек налево

© Олег Здрав, 2016

© Алис Идрисович Мусейбов, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Холодно и зябко, особенно сильно мерзнут голые ноги.

— Вставай, сейчас новые хозяева появятся.

Открываю глаза, осматриваюсь и остаюсь в полном недоумении. Огромный ангар, до сводчатого потолка не менее десяти метров. Матовые светящиеся панели вместо светильников и ряды кушеток, на которых лежат и сидят пациенты. Другим эпитетом наградить этих несчастных в коротких одинаковых белах халатах язык не поворачивается.

На мне точно такое же одеяние, похожее на тогу из дешевой синтетики, даже не из хлопка. Похоже на морг или на психиатрическую больницу во время ревизии. Не могу понять, что именно наталкивает на эту мысль — голова раскалывается, словно от похмелья. Хотя вроде и не пил… вчера? Такое ощущение, что это вчера было очень давно — точно крыша поехала без опохмела.

— Поешь, я на тебя порцию взял, — странный лысый гражданин в больничном халате, как у меня, протягивает завтрак. Или ужин?

С трудом поднимаюсь, сажусь на койку, беру невзрачный кусок пластилина и пластиковый прозрачный пакетик с водой.

— Это точно съедобно? — пластилин крошится в руках и вызывает стойкую ассоциацию с оконной замазкой. Раскрошил кусок, понюхал — пахнет какой-то химией.

Сосед хмыкает и с завидным аппетитом хрумкает точно такой же брикет.

— После разморозки обязательно надо поесть и воды выпить, даже если неохота. У меня уже третья ходка, так знаю, что говорю. Тем более, никто не знает, когда нас в следующий раз покормят

На автомате следую совету и сую в рот кусок «замазки». Неожиданно съедобно, только пресное и несоленое. Вода и не водой оказалась вовсе. Настоящий «энерджайзер» с привкусом лимона, витаминов и бодрит, словно кофе.

— Мы где? — подсознание намекает, что надо быстрее определяться во времени и пространстве.

Надеюсь, я в России, а не в камбоджийской тюрьме или конголезской больничке с подозрением на эболу? Что-то мне рожи соседей не очень нравятся. Нет, я не невоспитанный хам, и оскорблять людей без всякого повода не в моих правилах. Однако и лицами их физиономии никак нельзя назвать. Ночью в Гарлеме и то приятнее встретишь. Даже затрудняюсь сказать, в какой стране такой человеческий типаж распространен. И не европейцы, и не арабы, на китаезов вообще не похожи, или тем более на негров. Странные, и цвет кожи разный: от бледно-белого, до красно-коричневого и медно-красного. Еще сильнее удивляет разнообразие фигур. От могучих амбалов до худосочных дистрофиков на подгибающихся конечностях. Есть и почти карлики, разной степени упитанности и «накачанности». Человек пятьдесят в палате и ни одной рязанской, или, на худой конец, европейской физиономии!

— Мы где? — повторяю вопрос, обращаясь к соседу, как к единственному знакомому.

Тот странно пожимает плечами, словно грек какой-то, который кивает, когда обозначая несогласие:

— То мне не знакомо, — и опять непонятное чувство, словно он не по-русски говорит. — Вольные миры, где-то. Планета явно не освоенная, скорее всего, ни в одном реестре не указана.

— …планета? Мы не на Земле?

— Никогда не слышал о такой. Меня зовут Пкуб, с Шейэрхона. Последние два года на кремниевых рудниках. Но хозяин обанкротился, поэтому меня сюда продали.

Все-таки попал. Не уверен, что это лучше варианта с психушкой — там хотя бы кормят нормально.

— Влад, — представился в ответ, и только тут сообразил, о чем речь. — Как это продали? Тебя продали в рабство?

Пкуб смущенно улыбнулся, опустив глаза.

— Рабство запрещено во всех развитых мирах. Я в кредитном залоге пожизненно. Хотя, если быть честным, эти понятия ничем не отличаются.

— Ничего себе! А выплатить кредит ты не пробовал? — развитая космическая цивилизация и

Старик, а сейчас я отчетливо понял, что он очень стар, грустно усмехнулся:

— За сорок лет кредитного залога его сумма только выросла. Выплатить его практически невозможно. Ведь условия погашения зависят от хозяина, а кто же откажется от своей выгоды?

— Не может быть, чтобы не было никакого выхода! Ведь это противозаконно? — не могу поверить в услышанное.

— Все так. Сейчас ты съел пищевой брикет, а какова его стоимость даже не поинтересовался. Смысла в этом никакого, поскольку другой еды здесь, все равно, нет и не будет. Поэтому и цена может быть, сколько угодно высокой, а расценки наоборот, предельно низкими. И каждый день твой долг будет только увеличиваться, как бы ты не старался.

— Подожди, но я ведь не оформлял договор? Ты хочешь сказать, что я тоже в долговой каббале? — новость просто шокировала.

— Конечно! — Пкуб даже улыбнулся немного, видя такую наивность. — Затраты на межпространственный перелет должен же кто-то оплатить.

— Но я не просил об этом, и даже не помню, как сюда попал, — попытался ухватиться за соломинку. — На нашей планете никто даже не подозревает, что в космосе есть другие цивилизации.

— Значит, все ещё хуже, чем я думал. Скорее всего, на тебя оформлен выкупной платеж. Естественно в кредит, и под грабительские проценты. И сумма завышена втрое, если не вчетверо — контрабандисты людоловы не имеют твердых расценок, поэтому твои хозяева могут вписать в договор любую понравившуюся им цифру.

— Проехался автостопом по галактике, — вспомнилась не к месту одноименная книга известного фантаста.

— Не переживай. Может, еще поживем, держись рядом. Я на пищевых концентратах такую бражку ставить умею — пальчики оближешь!

Что-то зацепилось за краешек сознания.

— Если мы в космосе, то откуда ты так хорошо говоришь по-русски, с использованием редких лингвистических оборотов? Бражка, «пальчики оближешь»?

Пкуб недоуменно замолк, пытаясь уловить смысл претензии, потом огорошил ещё одной невероятной новостью.

— Я по-русски ни бельмеса. Мы с тобой на инретлингве разговариваем.

И только в этот момент я понимаю, что мы реально общаемся на чужеземном наречии. Однако в голове моей эти звуки мгновенно трансформируются в привычные слова на языке Пушкина и раннего Брежнева.

— Не переживай сильно. Подумаешь, пару тысяч добавят в сумму кредита за изучение языка. Все равно, это ничего не меняет. Сто лет выплачивать кред или сто два года — невелика разница.

В этот момент начинается какая-то движуха. Створки открываются, и появляется парочка весьма колоритных персонажей. Здоровый бугай в брутальном скафандре и невзрачный худой коротышка в сером комбинезоне под горло.

— Серный крошень тебе в шестернки! Вот же, невезуха! — узрев вошедших, Пкуб со злостью плюнул на пыльный грязный пластик пола.