Ирина Лебедева - Звездная симфония

Сильнейшее желание прикоснуться к этим огненным цветам пронзило разум Юли, но это было совершенно невозможно, ведь на этой планете она не была даже призраком. Лишь силой мысли она добралась сюда, и только мысль была в её распоряжении. Да, благодаря интегральному мироощущению она чувствовала эти почти эфемерные цветы так, словно могла дотронуться до них, но всё же…

– Я помогу тебе, – возник голос Нараяна в сознании Юли так чётко, будто он стоял рядом, а миг спустя девушка увидела, что так оно и есть.

Нараян, появившись, как всегда, из неоткуда, стоял возле неё и тоже смотрел на огненную магнолию:

– Я коснусь цветка, и ты почувствуешь это так, словно сама дотронулась до него, – сказал он.

Мягко ступая по влажной траве, Нараян подошёл к кусту огненной магнолии. Юля, следуя за ним, также приблизилась к растению, глядя то на куст, то на юношу. Нараян поднял правую руку и медленно поднёс её к одному из цветков, но прежде чем дотронуться до него, перевёл взгляд своих синих глаз на Юлю. И вдруг она почувствовала всё, что чувствовал он: приятную прохладу утреннего, ещё сыроватого в низине воздуха, чистый аромат травы и цветов, нежную теплоту солнечных лучей, отголоски птичьих голосов в лесу за холмами и даже ровный стук сердца Нараяна, точно оно билось в её груди. Юля взглянула на длинные и тонкие пальцы Нараяна, ставшие на несколько мгновений её собственными, и ощутила в них лёгкое покалывание и тепло, исходившие от переливающихся разными цветами лепестков огненной магнолии. По мере того как расстояние до них стремительно сокращалось, покалывание и тепло нарастали, а в момент прикосновения стали почти обжигающими. На ощупь лепестки оказались едва ощутимыми, мягче нежнейшего пуха, и при этом непрестанно вибрирующими, словно по ним бежал электрический ток. В миг, когда кончики пальцев Нараяна коснулись их, цветок озарила яркая бело-голубая вспышка, и в ней он исчез, сгорев почти без следа.

Когда цветок вспыхнул, Нараян сделал быстрое, неуловимое движение и раскрыл свою левую ладонь чуть ниже того места, где только что рос цветок. Прежде чем их чувства вновь разъединились, Юля успела ощутить, как в руку Нараяна упало что-то маленькое и почти невесомое.

– В древности у нас верили, что огненные цветы этого кустарника исполняют желания, – мысленно заговорил Нараян, глядя на крохотный красно-коричневый шарик, лежавший в его руке. – Для того, чтобы желание исполнилось, нужно на рассвете коснуться цветка и поймать семя, которое упадёт из него, а потом посадить это семя в другой долине, как можно дальше от того места, где растёт куст.

– Интересно, чьё желание сбудется, ведь мы коснулись его, можно сказать, вдвоём? – шутя спросила Юля.

– Пусть сбудется твоё, – ответил Нараян с едва заметной полуулыбкой, будто знал что-то, о чём сама Юле и не подозревала.

В этот момент у неё не было никаких желаний, кроме одного – увидеть как можно больше в этом мире, как можно больше узнать о нём. Во всяком случае, она так думала, пока, заглянув в синие глаза своего внеземного друга, не почувствовала, как что-то шевельнулось в глубинах её души, что-то давно забытое… Но Юля не хотела отвлекаться сейчас на призраки былого, понимая, что время её пребывания на этой планете скоро истечёт.

За пределами неглубокой лощины, где между пологими зелеными холмами притаилась сияющая магнолия, уже вовсю разгорался новый день. Солнце заливало мягким золотистым светом раскинувшееся под прозрачным бирюзовым небом изумрудное море холмов, наполняя свежий утренний воздух невесомой дымкой испаряющейся росы. Но путь Юли и Нараяна лежал прочь от нежных лучей новорождённого светила, на запад, где всё ещё царствовал сумрак предрассветных часов. Там, за высокими, покрытыми снегом горами постиралось красно-белое скалистое плато, хранившее тайну умения жителей этой планеты так маскировать своё присутствие, что казалось, будто их здесь нет вовсе.

Тень близлежащих горных вершин по-прежнему укрывала огромную, плоскую как стол скалу от света неминуемо приближавшегося утра, когда Юля, следуя указанному Нараяном направлению, добралась до её каменистой поверхности. Сам Нараян появился на плато следом за ней, возникнув из воздуха на фоне серой горной гряды. Только появившись, он, не теряя ни минуты, направился к пыльно-багряному краю скалы, ровным отвесным разрезом очертившему границу каменного плато. Внизу в неверном свете грядущего дня, насколько хватало глаз, тянулись зелёные пойменные луга, лежавшие под высоким ясным небом, украшенным последними утренними звёздами. И ничего не было на этой широкой, открытой всем ветрам равнине, кроме густой травы и полевых цветов: ни зданий, ни скульптур, ни одного дерева или куста – ни намёка на возможную близость человека.

И зрение, возможно, обмануло бы Юлю, заставив поверить, что удивительной красоты луга принадлежать лишь птицам и мелким зверькам и что на них не ступала нога человека, если бы её чувства были здесь также скудны, как на Земле. Но утончённое интегральное восприятие подсказало ей, что не всё так просто, словно в самом воздухе над равниной витало нечто, говорившее о скрытой посреди неё тайне. И то был вовсе не запах или звук, а тонкая, едва уловимая вибрация, которая могла исходить только от них, от людей. Подобно хищнику на охоте, который, не видя и не слыша добычу, всё равно, чувствует, что она где-то рядом, Юля ощущала, что собратья Нараяна находятся там, в затенённых остатками ночи полях, пусть она и не могла их видеть.

Постепенно первые солнечные лучи перебрались через разновысотный горный хребет, и, проскользив по голому каменному плато, упали на дно зелёной долины. С наступлением утра земля у подножия скалы преобразилась неузнаваемо. Там, где прежде была лишь трава и цветы, медленно, как изображение на фотографии, навстречу восходящему солнцу стали появляться зыбкие, как миражи, очертания изящных дворцов с резными колоннами и террасами. Кроме дворцов появилось множество на вид хрупких полупрозрачных строений геометрически правильных форм, сверкавших на солнце так, словно их стены были усыпаны драгоценными камнями. В одно мгновение посреди дикой равнины возник целый город, прекрасный как сон и лёгкий как туман, будто он и вправду был лишь миражом, хотя на самом деле материальность его не вызывала сомнений.

Войдя вместе с Нараяном в залитый утренним светом город, который, как она успела понять из безмолвного объяснения своего провожатого, становится видимым лишь в часы рассвета и заката, Юля впервые увидела других жителей этого мира. На улицах хрустального города не было толп спешащих неизвестно куда людей. По мягкой траве, почти её не касаясь, им на встречу изредка проходили прекрасные белокурые создания с неизменно красивыми, спокойными лицами и сияющими сапфировыми глазами. Когда они видели Нараяна, лица их освещала приветливая улыбка, сопровождаемая лёгким кивком головы. В ответ Нараян также склонял голову, и при этом – Юля это чувствовала – между двумя синеглазыми ангелами происходил безмолвный обмен приветственными посланиями. Затем они расходились, продолжая идти каждый в свою сторону.