Елена Вихрева - Шпионские игры

Но почему-то бьется у меня иногда шальная мысль: а что, если регенератор не оживляет. А просто создает новую копию? Идеальную, здоровую. Может, это не тот Крис, которого я любила? Кто-то новый и незнакомый, как те древние храмы, которые не дожили до наших времен, но стоят, потому что их до мелочей восстановили современными методами.

— Крис. Я иногда не узнаю тебя…

— Понял, малышка. Надо мне все же чаще дома бывать!

— И это тоже.

Такие диалоги повторялись все чаще, все чаще заканчиваясь моими слезами. Вайпер был неприручаем. Он мог сорваться среди ночи по звонку, чмокнуть меня, по своему обыкновению, в нос и убежать. Вернуться через пару дней, с бурыми пятнами и со следами кровоостанавливающей пенки на одежде, и мне оставалось догадываться, что там, где сейчас в обтрепанном разрезе на плече просвечивает идеально ровная кожа с легким беловатым штрихом, была какая-то рана. И что он воспользовался киберхирургом, которого я уже успела увидеть в руках здешних военных медиков. По их признаниям, это было тяжелым испытанием для раненого, и использовалось тогда, когда под рукой нет громоздкого регенератора.

— Крис, милый. Я же знаю, что ты рискуешь. Во что вы там опять вляпались? И почему тебя не отправили сюда, на базу? Я сумела бы о тебе позаботиться.

— Да не о чем там было заботиться. — улыбается он, не притронувшись к ужину. — И некогда. Хотелось уже все закончить и действительно вернуться к тебе.

— Но ты же не ужинаешь…

— Прости. Мы там перекусили. Я же не могу сесть в стороне от ребят и отказаться от их еды. Сказать, что, мол, меня ждет дома красавица Киви и лепит вареники. На такую экзотику бы прибежала вся таллирианская гвардия. А ты же их не звала?

— Знаешь, тебе все шутки, — я обижена на этот раз всерьез.

Он мотался где-то трое суток, вернулся снова чумазым, с отросшей щетиной, еще и со следами ранения. А теперь откровенно потешается надо мной.

— А эти самые таллирианские воины не решили еще последовать примеру Кирочки и этой Эйлы, которой она задурила голову?

— Рина, что именно ты имеешь в виду? — приподнимается на локте Крис, уже начинавший засыпать на нашей широченной круглой постели, где я слишком часто оказывалась теперь одна.

— Уверена, что армия Таллирии пополнилась какой-нибудь лысой медичкой. Или еще кем.

— Нереально, — отмахнулся Крис. — Борьба с косностью не входит в наши задачи.

— А Эйла?

— Слушай, далась тебе эта Эйла, — в голосе Криса прозвучало откровенное раздражение. — Прости, Рина. Я безумно устал. И хотел только одного. Твоей нежности.

— А разве…

— Да, Киви… Ты обвиняешь меня в каких-то грехах. А у меня нет сил оправдываться. Пусть так. Да, всю армию Таллирии, а особенно ударно-штурмовые группы, отправили в бессрочный отпуск. И заменили самыми красивыми девушками планеты. И я их тренирую. На фоне огромного портрета Киры в боевом скафандре. А теперь можно я посплю? Завтра же снова к ним…

И он отключился, слегка посапывая. Мне же осталось плакать до утра. Естественно, в отряды лысых девок я не поверила, хотя знала, что не одна Кира настолько безумна, и все Академии на Земле по закону девушек берут. Другое дело, что на такую специализацию, как у Киры, мало кто отбор проходит.

Меня обидело само отношение Криса. Он откровенно смеялся. Значит, и со своими друзьями говорит обо мне в таком же тоне? И называет Киви? У него это теперь и в общении прорывается. А уж остальные и вовсе редко обращаются ко мне по имени. Для них я Киви.

По мне, обидно, но могли бы и пингвином назвать, лишь бы не издевались.

— Катерина, — голос Злого, заменившего Киру на посту начальника безопасности миссии, не предвещает ничего хорошего.

Так и есть. Нагрянули очередные учения. Ну назвали бы пикник и не маялись. Не сидится на базе, и я их понимаю. Тут и правда красивейшие места. И угощение растет на каждой ветке. Меня вполне устраивает фруктовая диета. Странно, что тут не бегает никакая живность. Если таллирийцы и едят нечто нерастительное, то это обитатели водоемов. По вкусу они разные, и ничуть не хуже мяса. Если только кто любит мясо с цветочными привкусами.

— Хорошо. Я посижу в каком-нибудь полевом медпункте. Вы же мне домик надуете?

— Вашей задачей и будет оборудовать этот самый медпункт, — сверяется с записями начальник.

— Проруководить парочкой местных с лопатами? А они точно будут меня слушаться?

— В этой тренировке не задействованы таллирийские подразделения. Мы отрабатываем возможность нашей группы в случае атаки на скопления жилых строений эвакуировать миссию в ненаселенные уголки планеты.

— Не встретить хотя бы пару домиков можно только в пустыне и на болоте, — я вполне владею ситуацией, потому что обследования по своей линии провела тщательное.

— Да.

— Так вот. Я не готова там находиться с ночевкой.

Все повторяется с удивительной алгоритмической точностью. Алексей багровеет, начинает пыхтеть, глава дипмиссии Роман делает вид, что остервенело листает какие-то документы в папке, ребята сидят с видом индейцев, сохраняющих невозмутимость. А по моим щекам текут слезы, потому что Вайпера снова нет, и заступиться некому.

Неожиданно берет слово тот самый здешний командор, с которым, как говорят, был роман у Киры. В это не верится. Он такой благородный, безупречно затянутый в черный мундир с серовато-металлической отделкой, так размеренно говорит. И Кира, которую даже здесь я видела в приличном виде пару раз, а все остальное время — то в боевом снаряжении, то в спортивной форме, и вечно потную и пыльную. Нет, нереально. Вот Резкий сам такой же, может, и правда, что подобное притягивает подобное.

— Если вы позволите, я пригласил бы очаровательную Рину на свой командный пункт. И она вместе со мной может побыть в роли независимого эксперта-наблюдателя. Мне интересно как военачальнику. А ее взгляд будет незамутнен в этом плане. Он ученый и милая женщина. Увидит так, как это увидят наши жители. И поймет, какое впечатление произведут на наших сограждан ваши перемещения в случае критической ситуации. Нам же важно развитие взаимопонимания.

Злой чешет затылок, едва сгибая руку, бугрящуюся мощнейшим бицепсом:

— А запись? Мы же их проанализируем. И Ваше мнение нам очень интересно. Но позвольте. Откуда же Рина может представить себе восприятие нас вашими согражданами? Что для нас тоже важно. Но она не контактолог. Она знает, что и как может повредить нашей планете в виде непригодной пищи. Не более того.

— Ничто не заменит чисто человеческого восприятия. И раз уж эта милая женщина посвятила себя борьбе с тем, что вредно для землян, то ей будет очень уместно побыть наблюдателем, — церемонно склоняет голову Сталий, и я понимаю, что спасена от таскания по пылище тяжелого медицинского рюкзака.