Елена Вихрева - Шпионские игры

И когда Сталий все же поцеловал меня — а наша с ним работа очень располагала: сладкие фрукты, яркие краски… Мне нужен Вайпер — поняла я, когда губы Сталия коснулись моих:

— У тебя губы сладкие, милая Рина…

Я не спросила вслух — а называл ли он Киру милой?

Кира вообще часто приходила мне на ум. Это безумие рано или поздно закончится. И Кира узнает, что ее друг Вайпер напился в тот день, когда я в открытую стала подругой Сталия. Напился, а затем ушел с головой в работу. Хотя куда же глубже, он и так не вылезал то из кабины истребителя, то с каких-то полевых учений.

Дверь сработала сама. Или она предала меня в очередной раз, или среагировала на ладонь того, кто имеет доступ в мою квартиру.

— Крис?

Он по своему обыкновению затянут в черное, но сейчас это обычная одежда, он явно не летал, а просто гулял по планете, причем по обитаемым ее участкам. На нем нет боевого снаряжения — обычная куртка, в вороте которой видна горловина черной водолазки.

— Пустишь умереть? — его твердые губы кривит усмешка.

Черная куртка застегнута доверху, бледное лицо гладко выбрито. С чего бы ему сейчас умирать? На нем нет следов потасовки. И я бросаю с такой же легкой усмешкой:

— Ну помирай, раз уж пришел.

Едва эти слова сорвались у меня, как он оседает по двери, освобождая датчик. И панель схлопывается, оставляя его лежащим на белоснежном полу.

— Напился?! — у меня в памяти свежи недавние события, когда после крайней размолвки он нагородил себе неизвестно что со всеми вытекающими последствиями.

В тот раз меня отдельно взбесило, что Алексей, который и должен был нести ответственность за мою погубленную репутацию, не вступился за меня, а пил вместе с Крисом. Хотя и не набрался так, как Крис — судить обо всем этом мне оставалось только со слов ребят, и то не мне сказанных. Сама я ничего и не заметила — что еще раз подтвердило мои мысли о заговоре молчания в отношении меня. А что еще ожидать от людей, для которых я киви — туповатая подслеповатая жирная курица.

Вайпер в ответ только коротко простонал — как тогда, когда точно так же валялся на полу в окровавленном комбинезоне.

О чем я думала, переворачивая его тяжелое, литое тело, расстегивая набухшую изнутри кровью куртку? Как ни странно, совсем не о том, что вечер безнадежно испорчен предстоящей возней с медленно умирающим от отравленного клинка Криспином Вайпером. И даже не о том, что это и правда смешно: эпоха ядов миновала на Земле много столетий назад. И эта странная идея всплыла тут, на краю вселенной, выкопанная из архивов истории вместе с отвратительным словом «пират».

Да, я успела за несколько месяцев возненавидеть историю… И полюбить Криспина.

Это был именно клинок — узкий, малозаметный прокол сквозь одежду и глубокая рана в груди, уходящая к сердцу, которое не задето просто по какой-то счастливой случайности. И он действительно был отравлен, причем как-то примитивно, настоящим соком неизвестного мне растения. Уж растительное сырье определить я могла своим даже своим портативным лабораторным набором. И вывести на экран его формулу — с тем, чтобы схватиться за голову и поднять на ноги медика.

— Крис, милый, только не умирай. Я же не смогу без тебя, — слезы льются сами по себе и того гляди попадут в рану, которая кажется такой ничтожной, нелепой на его мощной груди. Следы от бластера выглядели куда более ужасающе, но тогда я точно знала, что их можно залечить.

А против этой гадости синтезировать противоядие нам не удавалось… Примчавшийся вместе с выдернутым с постели Сталием их врач тоже развел руками, но хотя бы сузил круг поисков:

— Не наше.

— И клинок щупалец. Наши шире и сразу с тремя-четырьмя лезвиями, — едва взглянув на рану, вынес вердикт Сталий.

— Не Ваших рук дело? — на всякий случай интересуюсь шепотом у него.

— Вы о чем? — глаза Сталия, и без того не самые приятные со своими вертикальными зрачками, сейчас еще больше напоминают хищника перед броском. — Для чего мне был бы нужен межгалактический скандал? Простите, но я смирил себя с потерей Киры. А уж из-за Вас…

Отшатываюсь, словно он ударил меня по лицу.

Сил и времени на спор со Сталием нет. И тут полно людей — наш и таллирийский медики, командир группы, даже сам посол Роман.

— А регенератор? — хватаюсь я за соломинку и удивляясь, что никому в голову еще не пришла эта мысль, тем более, что агрегат и не убирали после лечения Лайта.

— Бессмысленно, — качает головой таллириец, обдавая меня презрительным взглядом. — Тратить время на объяснения с женщиной я смысла не вижу. Но для офицеров-землян поясню. Заживить такую рану можно меньше чем за час. Но вот яд так и останется. А убивает сейчас этого воина не рана. Она ослабила, он потерял много крови, но он очень силен. Как только мы синтезирует противоядие, так и можно будет закрыть рану.

— Внимание, тревога, — раздалось по громкой связи, не дав мне высказать свои соображения по поводу синтезации противоядия. — Атака базы с воздуха.

Все дальнейшее происходит с первой космической скоростью. Алексей срывает кобуру с бластером и сует ее мне в руки:

— Не уверен, но, может, адреналин тебе подскажет, — и исчезает вместе с медиком.

Таллирийский врач невозмутим, но тоже проверяет свой бластер.

Обнаженный до пояса, все же смуглый, несмотря на бледность, на белой простыне моей постели Криспин лежит все также безмолвно, и я не смею отойти от него, ловя каждое дыхательное движение его груди. Рана прикрыта салфеткой — единственное, в чем меня поддержал таллирийский медик, это в том, что я не заливала рану пенками ни здешней, ни нашей и не попыталась ее зашить.

— Что такое атака с воздуха? — спрашиваю у врача одними губами, но или киберпереводчик не срабатывает на такой громкости, или таллирийское воспитание.

В принципе, я и так знаю. Там, на той планете с продажным губернатором. Там заряды летели сверху на дома. Но сейчас я не слышу взрывов и база не сотрясается.

И вот тут накатывает запоздалое отчаяние. А если нападающие ворвутся сюда?

Бластер у меня есть — щедрость Алексея не знала границ. Чем он сам будет отстреливаться? Не плевать же в щупалец. У него ядовитые высказывания, ноне слюна же… или найдет себе другой, у них оружия достаточно. Предлагали же мне настойчиво. Но я отказалась.

— Зачем? Посудите сами, что должно произойти на этой базе и этой планете, чтобы мне пришлось тут в одиночку отбиваться? Вы все этому всю жизнь учились. Вот Вы, Скат, готовы дать заключение по канцеррогенности пыльцы этого цветка? А она используется здесь как приправа.

— Примерно как наш шафран, — кивает он, поигрывая ножом.

— Откуда у Вас такие познания? — мое изумление неподдельно.