Геннадий Иевлев - Контракт (СИ)

Это был лишь сон. Всплыла у него весёлая мысль и он вновь провалился в пустоту.

Разбудила Ромма острая жгучая боль в спине. Он резко поднялся и отпрыгнув от места своего сна, развернулся - около клетки стояли двое хроан, направив в его сторону своё оружие, у одного из них на оружие был нанизан такой же, сочащийся, как и вчера, плод, у второго - наконечник был пуст, это видимо он и ткнул им Ромму в спину. Едва Ромм развернулся к ним лицом, как хроан, державший плод, тут же просунул своё оружие с ним в ячейку клетки. Ромм, ещё не успевший отойти ото сна, на мгновение замешкался, но хроан, видимо расценил его медлительность по своему: он сделал резкий выпад своим оружием и плод полетел Ромму в лицо.

Ромм механически поднял руку к лицу, ударившись о которую, плод упал ему под ноги, издав противный, хлюпающий звук. Рука Ромма дёрнулась, он было вознамерился высказать своё негодование произошедшим событием, но тут же вспомнив вчерашнее действие хроана, бросившего ему в лицо своё оружие, механически дотронулся до получившей рану щеки. Его лицо тут же исказилось гримасой удивления - никакой раны на щеке будто никогда и не было.

Издав громкий протяжный гортанный звук, видимо означающий смех, хроаны развернулись и пошли прочь. Ромм опустил руку и посмотрел себе под ноги - плод быстро расползался по полу клетки, превращаясь в некое подобие блина и скорее всего, для еды был безвозвратно потерян.

- Гад! - Слетел с его губ нелестный эпитет на языке затров в адрес, бросившего в него плод, хроана.

Ромм поднял голову и всмотрелся в атмосферу вне клетки, в надежде, что дождь ещё не закончился, так как было пасмурно, хотя он чувствовал, что утро уже давно наступило и ему удастся напиться дождевой водой, но к его досаде дождя не было, да и его признаков, скорее всего, тоже и хотя небо было скрыто густой облачностью, но она была высока и цветом ближе к белому, нежели к чёрному.

Ромм сделал шаг назад и посмотрел на свою обувь, не только она, но и брюки до колен были изрядно забрызганы красным соком плода. Механически приподняв одну ногу, он резким взмахом руки стряхнул красные брызги, затем тоже самое сделал и со второй ногой. Чтобы стряхнуть сок плода с обуви ему пришлось несколько раз подпрыгнуть: материалы, из которых были изготовлены обувь и одежда были великолепны и прекрасно очищались от любой, попавшей на них, грязи и не только очищались, но и непостижимым образом на одежде затягивались порезы, которые ей наносили острыми наконечниками своего оружия молодые хроаны.

Закончив с одеждой, Ромм провёл руками по лицу и вновь не почувствовал под рукой раны, хотя ещё вчера, перед сном, она давала о себе знать, стягивая щёку и заставляя её периодически дёргаться. Сама рана Ромма не страшила, так как их в своей, хотя ещё и короткой жизни, он получил предостаточно: его страшила возможность заразиться какой-то местной инфекцией, от которой у него, несомненно, не окажется иммунитета. Он тут же вспомнил свою ночную посетительницу и полосу прохлады на лице.

Неужели, это она побеспокоилась? Замелькали у него грустные мысли. Почему она пришла? Что нашла интересного во мне? А этой ночью придёт? А может стоит напрямую обратиться к их мудрому Маху? Вдруг откликнется?

Мудрый Маху! Я хочу поговорить с тобой. Послал Ромм мысль в никуда.

Прошло достаточно долгое время, но никто, никаких мыслей ему не прислал. Глубоко и протяжно вздохнув, Ромм принялся мерить клетку шагами.

В этот день к клетке больше никто не пришёл и Ромм остался без воды и еды, и потому посчитал такую невнимательность к себе бесчеловечной, но никаких мыслей в никуда больше не посылал, считая, что это бесполезно, так как мудрый Маху и есть виной, достаточно, жестокого обращения молодых хроанов к нему и потому жаловаться ему на него самого - бессмысленно.

Привыкший к всевозможным невзгодам, хорошо тренированный, как физически, так и морально, он старался не думать о своём временном, как он решил считать, дискомфорте и лишь безостановочно ходил и ходил по клетке, пытаясь дойти до состояния усталости, чтобы следующую ночь провести во сне, а не в изматывающем мозг бодрствовании, по ходу своей прогулки пытаясь наблюдать за жизнью этого странного поселения. Как ему показалось, она не особенно была бурной и интересной.

Поселение, в течении всего дня, практически было безлюдным. Лишь единожды на его окраине он увидел небольшую группу молодых хроан, покидающих поселение. Они направились в туже сторону, откуда в поселение хроаны привели и его. Были ли это одни юноши или среди них были и девушки, понять Ромм не смог, как и не смог увидеть, как ни старался, когда они вернулись. Возможно он и просмотрел их возвращение, так как клетка, в которой он находился стояла, практически, на окраине поселения и несколько в стороне от его центра и хотя центральная улица поселения вполне сносно просматривалась, но всё же всю жизнь поселения рассмотреть из неё было проблематично.

Поселение состояло, примерно, из двух десятков круглых строений, своего рода небольших домиков, построенных, видимо из вертикально приставленных друг к другу стволов деревьев и высокой, остроугольной крышей, накрытой широкими тёмными листьями, видимо с тех деревьев, что росли у подножия плоскогорья. Скорее всего в этой местности климат был тёплым круглый год, так как навряд ли эти строения могли спасти от холода. Строения располагались четырьмя разновеликими полукругами вокруг большого центрального купола и вокруг единственной улицы поселения, один край которой вёл, скорее всего в сторону реки, а второй, рядом с которым стояла клетка с заточённым в ней Роммом, упирался в лесные заросли. Ромм видел, что от конца улицы в сторону леса ведёт хорошо видимая в траве неширокая тропинка, но чтобы кто-то из хроан, за день шёл по ней, ему увидеть не удалось. Была ещё одна странность в строениях поселения: Ромм не видел в них ни окон ни дверей. Он допускал, что все окна и двери находятся в обратной от улицы стороне домов, но внимательно осмотрев все строения, он пришёл к выводу, что в общей совокупности, ему удалось увидеть, практически три четверти строения, но никаких предпосылок для обозначения окон и дверей он не увидел и у него сложилось впечатление, что хроаны могут, каким-то немыслимым образом проходить сквозь стены.

Ромм, вдруг, вспомнил, что приходившая ночью хроана была совершенно бесшумна: тихо пришла, тихо ушла, а насколько он помнил дверь, через которую он вошёл в клетку, закрылась достаточно слышно, а уж в ночи её громкий шорох был бы слышан ещё лучше.

Один раз, ближе к вечеру, двое хроан, определённо, юноша и девушка, подошли к большому серому куполу и исчезли за ним. Что они там делали, Ромм мог лишь гадать, так как он так и не дождался до наступления ночи, чтобы они вышли из-за него.