Игорь Минаков - Сокровище Безумной луны. Похождения капитана Гагарина

— Пассажиры и экипаж в скафандрах, — в динамике прозвучал голос Оливера и был немедленно поддержан другим, всем знакомым:

— И паракот!

— Если и паракот, тогда полный порядок, — невольно улыбнулся Гагарин. Он понимал: своего любимца Оливер облачит в скафандр первым.

Некоторые опасения внушало другое. Преследователи уже вновь обнаружили яхту и теперь неслись к ней, увеличивая и без того немалую скорость.

— Приношу извинения за возможные неудобства, — объявил Гагарин. — Пираты все еще у нас на хвосте. Сейчас попробуем стряхнуть…

Заниматься расчетами уже было некогда. Да и маневры преследователей все равно не угадать. Теперь все зависело лишь от мастерства капитанов трех участвующих в гонке кораблей и той скорости, которую они могли себе позволить. Если бы существовал наблюдатель, способный охватить единым взором всю громадную систему Сатурна, наверняка его бы впечатляло это зрелище. Три корабля носились между многочисленными лунами. Один старался оторваться от двух других, а преследователи то повисали у него на хвосте, то пытались отрезать его от выхода в открытый космос. Но туда князь и не стремился. Здесь, среди лун, шансов оторваться от противника было куда больше. «Феллиган» то и дело скрывался за очередным каменным шаром, выныривал из его тени, и тогда космическим разбойникам приходилось терять время и топливо на дополнительные маневры. Несколько раз нервы преследователей не выдерживали, и они начинали палить из противометеоритных пушек, однако Гагарин ни минуты не вел яхту по прямой, постоянно маневрировал, да и дистанция для уверенного поражения цели все еще оставалась довольно большой.

— Не уйти нам таким макаром! — пробурчал Левшин в краткие мгновения отдыха от очередной перегрузки. — Скорее нас загонят, куда Макар телят не гонял…

Капитан не спорил с механиком-двигателистом. Разумеется, если преследователи то и дело увеличивают ускорение до тройного, а тут боишься выдать больше двух, то о полноценном бегстве не может быть речи. Пассажиры наверняка уже проклинают тот день и час, когда князь сел за штурвал яхты. А скорее всего — добрая половина из них пребывает в спасительном обмороке.

— Они нас к кольцам прижимают, — заметил Федор Степанович.

— К кольцам? — Бровь капитана привычно поползла вверх. — Будут им кольца…

Механик вдруг понял задумку командира, и хотя верил в пилотское мастерство Гагарина, она ему не очень понравилась.

— Михалыч!

— Что?

— Ничего. Циклотроны в норме. Выдержат.

— Ну и хорошо.

Кольца Сатурна уже нависали над кораблем. В таких условиях любой капитан первым делом обязан снизить скорость, чтобы не столкнуться с одним из бесчисленных ледяных метеоритов. Именно этим собирались воспользоваться преследователи. Самое элементарное — уменьшить врагу пространство для маневра, а дальше можно его спокойно обстрелять, лишить управления и хода и спокойно брать на абордаж. Уничтоженный полностью корабль не нужен даже пиратам. Весь смысл нападения в захвате груза или пассажиров. Последних — в случае, если они могут внести за себя выкуп. Груза на «Феллигане» не имелось, зато лорд был богат, и получить такого пленника было мечтой любого межпланетного разбойника.

Возможно, у преследователей были и другие мотивы, но у Гагарина не было времени думать о них.

«Феллиган» по крутой параболе рванулся к кольцам. Центробежная сила бросила незакрепленные предметы к борту. Вода из ванны, которая в невесомости собиралась в огромный пузырь, а при ускорении разбивалась о палубу, теперь раскатилась по двери, отделявшей ванную комнату от апартаментов леди. Дверь под ее тяжестью распахнулась, и каюту окатило дождем.

Преследователи машинально повторили маневр яхты. В передних иллюминаторах словно выросла бесконечная монолитная стена, которая по мере приближения перестала казаться сплошной. Стало видно, что она состоит из неисчислимого количества отдельных частиц самых разных размеров. В основном это были глыбки, глыбы, глыбищи водяного льда, которые при столкновении опаснее любого снаряда. У межпланетников, рискнувших приблизиться к кольцам, оставался лишь один, да и то мизерный шанс уцелеть — проскочить через так называемую щель Кассини.

Вблизи колец щель представляется широким и относительно свободным пространством, но стоит войти в него, как навстречу дерзкому кораблю начинают попадаться ледяные булыжники. И чем быстрее движется корабль, тем опаснее столкновение с этими булыжниками. Не говоря о том, что межпланетное судно испытывает совокупное воздействие гравитации Сатурна и сил Кориолиса, вызванных собственным вращением колоссальной массы колец. От экипажа корабля, дерзнувшего проникнуть в щель, требуется немалая выдержка и умение принимать мгновенные, но совершенно верные решения. Иначе по ту сторону вынесет лишь рой обломков.

Гагарин слился с управлением. Он и яхта теперь были ближе, чем мужчина и женщина во время любовного соития. Они стали одним целым. Успех безумного предприятия зависел от интуиции капитана, его способности чутко реагировать на малейшее изменение в настроении своей огненной «партнерши». И корабль, как благодарная любовница отзывался на каждое движение своего повелителя. Мимоходом взглянув на экраны кормового локатора, князь отметил, что в самоубийственном азарте погони оба преследователя повторили маневр «Феллигана».

Справа проносилась стена внешнего кольца, слева серебрилась пушистая нитка кольца внутреннего. И то и то другое были достаточно далеко от яхты, но внешнее все же — ближе. Кориолис прижимал яхту к его шершавому, как наждачный камень, краю. От него время от времени отрывались гигантские снежки и, сверкая в лучах Солнца, неслись «Феллигану» навстречу. Гагарин жал на гашетку носового орудия. Снежки испарялись в беззвучном взрыве — серебристая сигара корабля пронзала облака мгновенно замерзающего пара. Раскачиваясь, будто утлый челн в ветреном заливе, «Феллиган» вырвался в свободное пространство.

Весь полет через щель занял какие-то десятки секунд, но по нервному напряжению, пережитому капитаном, они вполне равнялись годам.

Преследователям повезло меньше. «Голден Хинд» на полном ходу занесло к внешнему кольцу, и там словно вспыхнуло новое солнце, чтобы в отличие от старого вскоре погаснуть. Так всегда случается, когда взрывается главный реактор. Выживших не бывает.

«Бродяга» вывернулся сравнительно удачно. Если не считать нескольких столкновений со снежками, пробитого корпуса, потери управления и неизбежных жертв среди экипажа и абордажной команды. Могучий корабль теперь беспомощно кувыркался среди роя мусора и вихревой туманности вытекающего из пробоин воздуха.