Ким Робинсон - Красный Марс

Она повернулась и, увидев Фрэнка, удивленно сморгнула. Потом снова посмотрела на мужчину и продолжила говорить, по-русски, не убирая руки.

Фрэнк засомневался и был уже готов развернуться и уйти. Он мысленно проклинал себя — неужели он стал как мальчишка? Он подошел к ним и поздоровался, но не услышал, ответили ли они. До конца ужина она была словно прикована к этому мужчине, не смотрела в сторону Фрэнка, не подходила. Мужчина, довольно симпатичный, был удивлен таким вниманием — и удивлен приятно. Они явно собирались уйти и провести ночь вместе, такое предчувствие всегда казалось приятным. Она использовала людей таким образом, ничуть не колеблясь, вот сука. Любовь… Чем больше он об этом думал, тем сильнее это выводило его из себя. Она никогда не любила никого, кроме самой себя. Но все же… тот взгляд, когда она впервые увидела его… неужели ей не стало приятно на какое-то мгновение? А потом она захотела, чтобы он на нее позлился? И разве это не было признаком задетых чувств, желания причинить боль в ответ? Желания, подразумевающего явную (и невероятно ребяческую) страсть к нему?

Ладно, черт с ней. Он вернулся в свою комнату и собрал сумку, затем сел в метро, доехал до железнодорожной станции и отправился ночным поездом на запад, по Фарсиде, к горе Павлина.

Несколько месяцев спустя, когда лифт был выведен на свою орбиту, гора Павлина стала превращаться в координационный центр Марса, превосходя Берроуз так же, как тот когда-то превзошел Андерхилл. А когда до примарсения лифта оставалось уже немного времени, признаки предстоящего доминирования этого региона стали заметны повсюду. Параллельно железной дороге, поднимавшейся по крутому восточному склону вулкана, шли две новые трассы и четыре мощных трубопровода, а также тянулись множество проводов, линия микроволновых мачт и сплошная череда станций, погрузочных путей, складов и свалок. А на последнем и самом крутом изгибе конуса вулкана оказалось громадное скопление шатров и промышленных зданий, располагавшихся все теснее и теснее, до самого широкого края, где они стояли повсюду, а между ними возвышались огромные поля листов для сбора солнечной радиации и накопители энергии, полученной с вращающихся солнечных панелей. Каждый шатер был небольшим городком, напичканным небольшими многоквартирными домами, а каждый из домов был полон народу, чье белье висело в каждом окне. Ближайшие к железной дороге шатры отделялись от нее лишь несколькими деревьями и, похоже, представляли собой что-то вроде торгового квартала; Фрэнк мельком увидел палатки с едой, видеопрокат, спортивные площадки, магазины одежды, прачечные. Мусор, собранный в кучи прямо на улицах.

Затем он прибыл на железнодорожную станцию на краю вулкана и вышел из поезда под сень просторного шатра. С южного края открывался поразительный вид на огромную, необъятную кальдеру, почти круглую дыру, совершенную, не считая гигантской выемки на северо-востоке. Эта выемка образовывала большой разрыв, ведущий от станции и пересекающий саму кальдеру, а также служивший свидетельством поистине масштабного бокового взрыва. Но это был единственный недостаток, во всем остальном обрыв был правильным, а дно кальдеры — почти идеально круглым, почти идеально плоским. И тянулось на шестьдесят километров поперек и на целые пять в глубину. Как гигантский вход в мохол. Кое-какие признаки присутствия людей на дне кальдеры, как казалось с края, имели муравьиные масштабы и были еле видны.

Экватор проходил прямо по южному краю, и как раз там планировалось разместить нижний конец лифта. Место крепления было очевидным: это огромное бежево-белое бетонное укрытие, расположенное в нескольких километрах к западу от крупного шатрового городка, окружавшего станцию. К востоку от края вулкана помимо укрытия находилась череда заводов, землеройной техники и кучи сырьевых материалов — и все сверкало, как на фотографиях, в прозрачном, лишенном пыли разреженном горном воздухе под сливово-черным небом. В районе зенита виднелось множество звезд, не скрывавшихся даже днем.

На следующий день после прибытия Чалмерса персонал местного управления министерства повел его к опоре лифта. Техники в тот день собирались поймать направляющую провода. Как оказалось, никто не ожидал, что это станет впечатляющим зрелищем, но тем не менее событие было достаточно необычным. Конец направляющей был обозначен небольшой ведущей ракетой, и газовые струи ее двигателя, выходящие на восток, горели непрерывно, тогда как на севере и юге вспыхивали лишь время от времени. Таким образом ракета медленно опускалась к крану, как любой другой спускаемый аппарат, — только от нее тянулась вверх серебристая линия, тонкая и прямая, видимая лишь в паре километров над ракетой. Глядя на это, Фрэнк представлял себе, будто он стоит на морском дне и рассматривает леску, спускающуюся с водной поверхности, — леску, привязанную к яркой приманке, которая вот-вот зацепится за лежащий на дне мусор. У него защипало в горле, пришлось опустить глаза и сделать глубокий вдох. Странное ощущение.

Ему устроили экскурсию по опорному комплексу. Портал крана, захватившего направляющую, располагался внутри большого отверстия в бетонном блоке, представлявшем собой кратер с широким краем. Стены этого бетонного кратера были усеяны изогнутыми серебристыми колоннами, на которых держались магнитные катушки, фиксирующие конец провода в амортизирующем кольце. Провод должен был с запасом висеть над бетонным дном благодаря тяге другого своего конца. И при этом тянуться по изящно сбалансированной орбите от искусственного спутника к этому помещению — всего 37 000 километров, а в диаметре — лишь десять метров.

Когда направляющая была закреплена, провод стал довольно легко управляем. Пусть это и не было быстро, потому что спускать на конечную орбиту его следовало крайне бережно, посредством асимптотического приближения.

— Это будет похоже на парадокс Зенона, — заметил Слусинский.

Оставалось еще много дней до того момента, как конец провода наконец появится в небе и повиснет над городом. В следующие несколько недель он опускался даже медленнее, чем когда-либо, и постоянно был на виду. Поистине странное зрелище; у Чалмерса даже слегка закружилась голова, и каждый раз, как он смотрел на провод в его сознании вновь всплывало ощущение, будто он, Фрэнк, стоит на дне океана. И все смотрели на леску — черную нить, свисающую с поверхности воды.

Фрэнк налаживал работу головного здания министерства Марса в городе, который уже окрестили Шеффилдом. Сотрудники из Берроуза выступали против переезда, но он к ним не прислушался. Он встречался с американскими управленцами и руководителями проекта по различным вопросам, связанным с лифтом, в Шеффилде или соседних городках на горе Павлина. Американцы представляли лишь малую часть имеющейся здесь рабочей силы, но Чалмерс все равно был постоянно занят, потому что в целом проект достигал невероятных масштабов. При этом американцы преобладали в работе со сверхпроводниковыми материалами, а также программным обеспечением лифтовых вагонов — удачной находкой ценой в миллиарды, которую многие приписывали Фрэнку, хотя на самом деле это была заслуга его искина и Слусинского, а также Филлис.